Влюбленный опекун - Кинсейл Лаура - Страница 63

Однако как он мог лгать в палате, где его дед, прадед и все двенадцать поколений Меридонов по праву занимали почетные места? В таких условиях отрицать свое настоящее имя из-за боязни быть осмеянным было бы обыкновенной трусостью.

– Ваша светлость, – тихо сказал Гриф, – я действительно являюсь Грифоном Артуром Меридоном.

К его удивлению, никаких насмешек не последовало; в зале слышалось только приглушенное гудение голосов. После небольшой паузы канцлер сказал:

– Я хочу, чтобы мне представили доказательства со стороны защиты, что этот человек фактически является лордом Грифоном Меридоном, достопочтенным маркизом Ашлендом.

Седовласый лорд, поднявшись со своего места, попросил дать слово адвокату, что было тут же сделано.

Выйдя вперед без каких-либо записей в руках, Вуд даже не посмотрел на Грифа; оглядев членов палаты и выдержав длительную паузу, он уверенно начал говорить, и речь его звучала как подлинный образец ораторского искусства.

Постепенно покашливания и шорохи в зале прекратились, и в наступившей тишине Гриф мог слышать биение своего сердца. Ракстон Вуд сумел настолько покорить аудиторию, что, казалось, своей властью мог теперь соперничать даже с позолоченным троном.

– Уважаемые лорды, – произнес Вуд тихим голосом, который тем не менее легко достиг самых отдаленных уголков зала. – Я чувствую большую ответственность, приступая к задаче, выполнение которой считаю своим прямым долгом. В случае неудачи последствия моего провала очевидны – это либо смерть человека, либо – что, возможно, еще хуже – пожизненное заключение в стенах тюрьмы. – Вуд окинул палату внимательным взглядом. – Позвольте рассказать вам одну историю из современной жизни: она всецело основана на сведениях, полученных из внешних источников, и в ней нет ничего, что было бы рассказано мне непосредственно обвиняемым. Это весьма примечательная, невероятная и... трагическая история, но я верю, что, когда вы услышите ее и она будет подтверждена доказательствами, у вас не останется более достойного выбора, кроме как согласиться со мной в том, что осуждение и заключение в тюрьму этого человека сталр одной из самых ужасных ошибок правосудия.

Вуд едва заметно повернул голову, и его помощник, вскочив, подал ему толстый том. Адвокат положил книгу на стол, открыл ее в том месте, где была закладка, и снова поднял взгляд.

– Позвольте зачитать вам выдержку из «Военно-морской хроники» за 1851 год. Это копия письма капитана Натаниела Элиота вице-адмиралу сэру Колину Ши, посланного с борта британского военного корабля «Мистраль» и датированного 17 декабря 1850 года.

Гриф мог по памяти процитировать письмо, о котором говорил Вуд. Официальная версия истории нападении пиратов на «Арктур» представляла Натаниела Элиота героем, а лорда Александра – высокомерным, не желающим сотрудничать с военными моряками штатским, который намеренно отказался от защиты корабля ее величества и тем самым допустил грубую ошибку, приведшую к непоправимой беде. Элиот сообщал, что «Арктур» был виден ему некоторое время: лишенный мачт, с охваченными огнем палубами, без признаков жизни на борту. Затем, преследуя пиратов, он храбро вступил в сражение с ними и уничтожил всех до единого человека.

Дочитав донесение Элиота до конца, Вуд закрыл книгу, осторожно положил ее на стол и в первый раз за все время судебного заседания взглянул на Грифа.

Тот ответил ему мрачным взглядом. Все, что прозвучало здесь, было ложью, но Ракстон Вуд ошибался, если думал, что Гриф сейчас же встанет и расскажет всю правду. Лорд Грифон Меридон, маркиз Ашленд, не собирался просить милости у этих напудренных властолюбцев в мантиях. Он не желал их милости, как не хотел вообще ничего, кроме конца своим страданиям. Пусть лучше они повесят его! He дождавшись от Грифа никакой реакции, Вуд повернулся к галерее:

– К сожалению, капитан Элиот, который писал с такой трогательной жалостью о гибели своих родственников, окончил свои дни дома в своей постели четыре года назад и потому не может быть опрошен по поводу данного донесения; однако у меня имеется свидетель событий, происходивших с 8 по 16 декабря 1850 года на борту британского военного корабля «Мистраль». Это некто полковник Малколм Джонс – в то время лейтенант королевского флота. Члены палаты могут убедиться, что страшная история тех дней трактуется им совсем по-иному. С вашего разрешения...

Малколм Джонс, слегка прихрамывая, вышел вперед и сразу стал теребить глянцевитые рыжие бачки с проседью. Тесс внимательно наблюдала за ним из своего угла, зная, что адвокат Вуд употребил все свое влияние, чтобы убедить застенчивого моряка выступить в парламенте. В палате лордов Джонс чувствовал себя весьма неловко и выглядел так, будто ему предстояло вновь штурмовать высоты Севастополя.

– Друг мой, не могли бы вы рассказать нам, что произошло на борту «Мистраля» 15 декабря 1850 года? – Вуд ободряюще посмотрел на свидетеля.

– Да, сэр, – взволнованно откликнулся Джонс. – Хотя рассказывать-то особенно нечего. Утром офицеры в основном находились в каютах. Днем всю команду вызвали наверх, а примерно через час капитан отдал приказ офицерам также подняться на палубу. Когда я вышел наверх, неподалеку находился другой корабль, он лежал в дрейфе. На его палубе я увидел мертвые тела. Капитан велел первому помощнику и мне подняться на борт этого корабля, чтобы поискать оставшихся в живых.

Тут Джонс сделал паузу, чтобы вытереть вспотевшее лицо платком.

– И что вы обнаружили там? – мягко спросил Вуд.

– Мы обнаружили... – Полковник слегка замялся; казалось, ему трудно было продолжать. – Мы обнаружили результаты кровавой резни, сэр. Все были убиты, даже маленькие девочки.

Тесс увидела, как Гриф закрыл глаза, и сердце ее сжалось от острой боли. Она впервые представила весь ужас того, что испытал этот человек. Ей было удивительно, как он смог, будучи мальчиком, пережить все это. На его глазах убили всех близких ему людей, и он остался один...

Тесс чувствовала, что никакие страдания в ее жизни не могли сравниться с мучительным желанием броситься к нему и разгладить горестные линии на его лице.

– Все были мертвы? – спросил адвокат. – Вы не нашли ни одного живого человека?

– Мы насчитали тридцать тел, сэр.

– Имелись ли там признаки начавшегося пожара?

– Нет, сэр.

– Было ли у вас время проверить каждое из тел?

– Почти нет, сэр. Я хотел сделать это, но лейтенант приказал мне покинуть корабль вместе с ним. Покончив с пиратами, мы вернулись назад к месту происшествия и потратили два дня на поиски корабля, но так и не нашли его.

– Не нашли? Он что, утонул?

– Не знаю, сэр.

– Вы помните название пропавшего корабля, полковник Джонс? Вы видели это название, когда вас направили на поиски живых?

– О да, сэр. Это был «Арктур», сэр.

Вуд кивнул:

– Благодарю вас, полковник.

В качестве свидетелей были опрошены еще четыре человека, и еще четыре раза Гриф был вынужден выслушивать одну и ту же историю, мысленно отмечая детали, которые были упущены. Из дальних уголков его памяти постепенно всплывали все события того страшного дня. В его ушах снова стояли крики жертв, а его мальчишеское сердце трепетало от ужаса, который сейчас казался реальнее, чем полированный стол, находившийся прямо перед ним.

Когда Вуд объявил, что вызывает в качестве свидетеля первого помощника капитана «Мистраля», Гриф отвернулся, не желая слушать повторение ужасной истории, но уже в следующий момент поднял голову и удивленно нахмурился. Ему вдруг начало казаться, что он спит и видит абсолютно невероятный сон, потому что в этот момент в зал вошел... Роберт Старк. На этот раз он был чисто выбрит и аккуратно одет, признаки синяков на его лице отсутствовали.

Старк сообщил под присягой, что семнадцать лет назад являлся первым помощником капитана британского военного корабля «Мистраль».

– Тогда у меня были большие долги, – признался Старк. – Капитан Элиот уплатил их и взял с меня расписку... вот почему я не возражал против фальшивых записей в судовом журнале «Мистраля».