Среди волков - Барнс Дженнифер Линн - Страница 43

— Серьезно, Брин! — усмехнулась Лейк. — Хоть ты и человек, но я тебя знаю. Ты дерешься здорово.

Этот вотум доверия заставил меня улыбнуться, но от этого движения сразу же заныло лицо, напомнив мне снова о том, что непобедимой я не была.

И не была такой твердой, что меня невозможно было сломить.

— Мне нужно идти, — сказала я. — Посмотрю, как там дела у Эли с обустройством.

Лейк прищурилась, пытаясь уловить в моих словах скрытый смысл. Я встретилась с ней взглядом и долго смотрела не отрываясь, пока она не отвела глаза. Осознавая то, что я сделала — и как это будет выглядеть в ее волчьих глазах, — я протянула подружке оливковую ветвь:

— Я не сдаюсь, Лейк. Я просто перегруппировываюсь.

Мне нужно было подумать. Мне нужен был план, и, что касается меня, разведка уже началась.

Глава

ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Эли?

Я была не совсем уверена, что нахожусь в нужном месте, поэтому решила подать голос, как только открыла входную дверь. Слово эхом отразилось от стен. И хотя все в этой лачуге — три жмущиеся друг к другу комнатки, объединенная с гостиной кухня, размером значительно больше, чем я привыкла, — вопило о том, что это не дом, и именно осознание этого расстраивало меня больше всего.

Одно дело — перегруппировка. И разведка — тоже здорово. И «Странник» был неплохим местом для ее проведения. Но все это не имело никакого отношения к дому.

Воспоминания об Арк Вэлли заставили меня успокоиться, и на меня нахлынуло чувство Стаи. Сначала появился Чейз. Я увидела его бегущим, точно так же, как бежали раньше Лейк и я. Я чувствовала, что у меня возникает желание бежать и вместе с ним, поглощая меня без остатка.

Потом я почувствовала близнецов — через комнату. Девон, Каллум, все остальные члены Стаи были слишком далеко, чтобы я могла их почувствовать, кроме, разве что, Лейк и ее отца.

— Эли? — крикнула я снова, на этот раз не слишком повышая голос, потому что моя связь с близнецами гудела в унисон с тихим звучанием их сна. Эли не ответила, и я нашла всех троих спящими на громадной кровати, прямо на стеганом одеяле. Одеяло было не наше. Алекс лежал на животе, его крошечные человеческие руки вцепились в мех Кейтлин, а Эли обнимала их обоих.

В тот момент, когда я вошла в комнату, Кети заерзала. Моргнула. Раз, другой, третий… Затем заворочалась. Глядя на Эли, спавшую мертвым сном, я тихо подошла к кровати и взяла Кети на руки. Она зарылась в меня, как будто надеялась вырыть у меня в боку ямку размером со щенка.

— А ну-ка, тише, девчонка, — прошептала я.

Кети втянула носом воздух, и я поняла, что она ловит носом мое дыхание. Мне стало интересно, пахну ли я домом и может ли она почуять слабый запах крови, идущий от моих ран.

Кети заскулила и лизнула меня.

— Ш-ш-ш. — Я улыбнулась ей, удобнее укладывая ее щенячье воплощение у себя в руках. — Мама и Алекс спят.

Кети затихла, и я снова перевела глаза на Эли. Она всю ночь провела за рулем, чтобы привезти нас сюда. Я думаю, она долго почти совсем не спала и до этого, когда я то приходила в сознание, то снова теряла его.

— Мама устала, — сказала я Кети, и желудок у меня скрутило. — У мамы был тяжелый день.

И неделя.

И месяц.

И я, будучи такой, какой была, не сделала их легче для нее.

Кети, которой надоели мои откровения, зевнула, и ее щенячья пасть растянулась так широко, что будь она в человеческом облике, то, скорее всего, вывернула бы себе челюсть.

— Ты что, детка, из-за меня проснулась? — спросила я Кети.

Она снова залезла мордой мне под мышку, и мне все стало ясно. Я осторожно легла на край кровати. Подложила под голову подушку и позволила Кети растянуться у меня на животе. Она сунула нос прямо мне под подбородок, обдав меня свежим щенячьим дыханием, и заснула. Я, свернувшись калачиком, повернулась лицом к Эли, стараясь не раздавить Алекса, и пожелала им всем приятного сна.

А нам всем — чтобы все было в порядке.

Я погрузилась в сон. Поляна. Лес. Пахнет ранней осенью, но Чейза нигде нет. Я встала на колени на землю и сразу же перестала осознавать, что это был сон. И что отсутствие Чейза, скорее всего, означало, что он не спал. Я сунула два пальца в прелую листву и поднесла их к носу.

Я не чувствовала его. Я вообще ничего не ощущала. Беспокойство начало медленно заползать в меня. Я ничего не чуяла. Это было хуже, чем если бы вам завязали глаза, хуже, чем раскрыть рот для крика, зная, что звук не выйдет у вас из глотки.

Я не могла чувствовать запах.

Я притянула колени к груди, не в состоянии подняться и сесть на корточки, не в состоянии даже сжать кулаки.

И мир вокруг меня тоже сложился, как будто кто-то делал оригами. Как будто я была пробным листом бумаги и кто-то взял и, скомкав, выбросил меня прочь.

А потом мир как будто развернулся, и лес тоже развернулся и стал чем-то новым. Чем-то меньшим. Чем-то, что пахло мокрым картоном и очистителем для водосточных труб. Я бы утешилась осознанием того, что снова могу чувствовать запахи, если бы не воспоминания, пришедшие вместе с этим странным сочетанием запахов.

Зубы вгрызаются в плоть. Кожа хрустит и рвется, как тряпка. Брызгает кровь. Снова и снова… ужасно… безжалостно… Кровь… кровь… кровь… кровь… кровь…

Челюсти! Папочка! Нет! Я ведь не вернулась туда. Это не по-настоящему. Я уже большая. Я сильная.

Выходи, выходи давай, ну, где ты спрятался, малыш? Зачем прятаться от Большого Злого Волка? Все равно рано или поздно я найду тебя…

И пусть сейчас я была большая, и пусть я знала, что это невозможно и что это не может случиться снова, я не могла заставить себя воздержаться от старых, знакомых движений. Я выглянула наружу из своего убежища под раковиной и увидела мужчину.

Я не чуяла его.

Я видела, как он меняется.

Звезда на лбу. Он меня найдет. Кровь. Кровь… кровь… кровь…

Я закрыла глаза, точно так же, как я закрыла их, когда мне было четыре года. Я закрыла их, но могла слышать, как монстр дышит — совсем рядом, снаружи.

Он схватит меня. Большой Злой Волк схватит меня.

Треснуло, расколовшись, дерево. Это входная дверь — дверь, которую волк закрыл за собой на замок, еще когда был человеком. А потом вошли другие — очень много других. И человек с тремя линиями на лице: одна оттого, что он улыбался, две оттого, что он хмурился.

Каллум, поняла я — взрослая, в то время как я четырехлетняя, сидевшая внутри меня, наблюдала за всем, не в состоянии двинуться с места.

Женщина с гладкими темными волосами, убранными в конский хвост, — Сора — пронеслась через комнату, оттащив от меня Большого Злого Волка:

— Я держу тебя, малышка. — Внутрь просунулись руки, чтобы схватить меня, я не сопротивляюсь. — Я никому не позволю сделать тебе больно.

Кровь… кровь… кровь… кровь…

— Закрой глаза.

Я не могла повиноваться тихому приказу Каллума. Тогда не могла. Не могу и сейчас. Тогда в первый раз я увидела, как Сора стала волком и вцепилась в горло Бешеному. Каллум повернул мою голову в сторону. А сейчас он этого не сделал. Позволил мне смотреть, а смотреть было не на что.

Нет Большого Злого Волка.

Нет дома.

Ничего нет, кроме леса рядом с домом Каллума. Я повернулась у него в руках, чтобы взглянуть ему в лицо, и он уронил меня. Я сильно ударилась о землю, и Сора, все еще в человеческом обличье, бросилась ко мне. Она была слишком быстрой. Я была слишком медленной.

Брин!

Нет. Только не снова. Нет… нет… нет… нет…

Брин! Это не Каллум у меня в голове. Это не Стая. Это Чейз, и в тот момент, когда я поняла это, мир закрутился вокруг своей оси, и я снова была на поляне, стояла, скорчившись, на коленях и нюхала грязную землю.

— Чейз!

Я громко произнесла его имя, и он, в волчьем обличье, тыкался в меня носом и совал голову мне под мышку.