Среди волков - Барнс Дженнифер Линн - Страница 1

Барнс Дженнифер Линн

СРЕДИ ВОЛКОВ

Глава

ПЕРВАЯ

— Бронвин Алессия Сен-Винсент Клэр!

Четыре имени, пять слов — и один сердитый оборотень. В этом уравнении результат никогда не выходил в мою пользу.

— Каллум, — сказала я, прикинувшись сильно удивленной при его внезапном появлении в моей мастерской, — чем обязана такому удовольствию?

Его глаза слегка сощурились. У человека это могло бы обозначать высшую степень раздражения, но выражение лица Каллума было очень спокойным, пока вы не обнаруживали скрывающуюся в этом взгляде силу, внезапно поймав на себе взгляд уставившегося на вас волка.

Когда растешь так, как росла я, умудряешься кое-чему научиться, поэтому я имела представление и об опасностях, подстерегающих в результате отстаивания своей позиции, и об опасностях, которые возникают, когда решаешь на все наплевать. Мое правое бедро здорово болело — как раз под поясом низко посаженных джинсов, а пальцы нервно бегали по краям шрама, прижившегося на этом самом месте. Метка связала меня с Каллумом и остальной стаей и служила постоянным напоминанием о том, что они были обязаны защищать меня как одну из них. Но она также загоняла меня в систему иерархических отношений, на которую я, вообще-то, не подписывалась. Это да еще шепот остальной стаи у самых врат моей памяти — никаких дел, спасибо большое! — подтолкнули меня к выбору меньшего из двух зол в моих отношениях с вышеупомянутым рассерженным оборотнем.

Я ответила на взгляд Каллума — спокойно так. Из-за исходившей от него силы это стоило больших усилий, даже для меня. После нескольких бесценных секунд встречи с его взглядом я стрельнула глазами в сторону. По протоколу я должна была бы опустить глаза вниз, но особой покорностью, как вы понимаете, я не отличалась. Я не была обром, а Каллум не был моим альфой, да и в «Кратком пособии по этикету оборотней» Эмили Поуст[1] ничего не говорилось о том, что я должна подчиняться беспрекословно, так что непрекращающиеся попытки стаи вытрясти из меня душу успехом не увенчались.

На мое утонченно-саркастическое неповиновение Каллум ответил вращением своих узких, цвета янтаря, глаз, но все-таки любезно воздержался и не стал размазывать меня по стене или бросать на колени, что он легко мог бы сделать, не будь здесь замешана моя мерзкая человеческая природа. Вместо этого он поднял к скуле загорелую руку и так потер ей по свежей щетине на подбородке, что мне показалось, будто он в уме считает до десяти. Это движение и то чувство острого недовольства, которым оно было вызвано, напомнили мне о том, что даже если Каллум и не был моим альфой, то, без сомнения, он был моим официальным защитником, управляющим моего поместья и кем-то мне очень близким, ближе даже, чем брат, дядя или наставник, вместе взятые. Несмотря на прилагавшиеся мной максимальные усилия — когда я еще была ребенком — убедить Каллума в том, что он не является (тут я цитирую) моим боссом, строго говоря, он им был. Будучи альфой, он самым серьезным образом занимался делами стаи, и не будь у меня четырех своих собственных имен, из которых можно было выбирать, я бы легко проходила под одним: «Д.С.» — Дело Стаи, — первейшего и наивысшего порядка.

И Метка на моем бедре была не для показухи.

— Брин. — Голос Каллума, такой ровный, без малейшего намека на рычание, вернул меня к происходящему.

Мне даже как-то полегчало, оттого что в его сознании ситуация снизила статус от торжественного перечисления четырех имен до всего лишь одного. И, что еще приятнее, он решил остановиться на Брин — этот вариант мне нравился много больше, чем Бронвин.

— Брин. — На этот раз немного более резкий, и все еще очень сердитый голос Каллума заставил меня сосредоточиться.

— Прости, — сказала я. — Задумалась.

Каллум отрывисто кивнул и стал ждать, когда я обращусь к нему с вопросом о причине его появления в моей мастерской. Она была чем-то вроде моего святилища, крошечным куском территории стаи, который принадлежал только мне, мне самой и… мне. Пусть это был всего лишь отдельно стоящий гараж, переделанный под второсортную студию. Мне не очень-то нравилось ни само вторжение, ни то, как Каллум смотрел на меня, не отрывая взгляда, вполне уверенный в том, что я в конце концов скажу ему именно то, что он хотел знать. Опыт подсказывал мне, что он, скорее всего, был прав. Каллум мог переупрямить кого угодно, и хотя он был выше меня всего на несколько дюймов и мускулы его гранитной челюсти были расслаблены, силу его взгляда можно было ощутить физически.

— Я на самом деле не понимаю, почему ты здесь, — сказала ему я, аккуратно выбирая слова. Обры[2] в большинстве своем могли чуять ложь, а Каллум, альфа из альф в нашем закутке вселенной, немедленно понял бы, предложи я ему какое-нибудь оправдание, которое, хотя бы формально, не являлось правдой. К счастью для меня, я на самом деле не знала в точности, чего такого я натворила, чтобы заслужить визит вожака нашей стаи. Возможностей было бессчетное множество, только я — на всякий случай — не хотела бы в них признаваться открыто, чтобы не проговориться о том, чего Каллум еще не знал.

— У тебя на самом деле нет никакой мысли о том, почему мне могло бы захотеться поговорить с тобой? — Голос Каллума был спокойным и холодным.

Нельзя было придумать более коварного вопроса, чтобы, отвечая на него, не пересечь границу между полуправдой и ложью, но у меня за плечами были годы практики. С этим я могла справиться.

— У меня, правда, нет никакой мысли о том, почему тебе захотелось поговорить со мной.

Строго говоря, мысли у меня действительно не было. У меня их было несколько.

Каллум взвесил мой ответ. Я была не совсем тупая, чтобы поверить, что он примет за чистую монету то, что услышал (или почуял), но все-таки, зная его достаточно хорошо, я могла надеяться на то, что он не захочет играть в эту игру весь остаток дня. Вообще-то Каллум сам научил меня играть в нее, но в настоящий момент он, кажется, был не в настроении до потери сознания практиковаться в упражнениях на тему «выживание в стае».

С печальным вздохом Каллум отказался от попыток принудить меня заговорить и вместо этого перечислил мне по пунктам все мои правонарушения. Мотоцикл. Алгебра. Комендантский час.[3] Каллум никогда не использовал четыре слова там, где хватало одного, если конечно же он не называл меня моим полным именем. Этой штуке он научился, смотря телевизор, поскольку родился он в те времена и в том месте, где употребление среднего имени не было процедурой обязательной. Потом и вся остальная стая стала повторять это за ним. И только я одна осталась со средним именем, да не с одним, а с двумя…

— Брин.

— Хорошо, — сказала я, доблестно борясь со своей задумчивостью, которая обладала отвратительной способностью появляться в самое неподходящее время. — Я позволила парню из города подвезти меня на мотоцикле, мой учитель по алгебре — слабоумный садист, и я плохая, очень плохая девочка, которая не соблюдает комендантский час. Сейчас я могу идти?

На какую-то долю секунды мне показалось, что я перегнула палку Представила себе, как волчьи инстинкты Каллума берут верх над человеческими, превращая его в нечто страшное и примитивное. Пока он окончательно не переключился, он будет оставаться в своем человеческом обличье — но я-то лучше всех остальных знала, что гладкая кожа, рыжеватые волосы и слегка изогнутые губы не значат ничего. Волки в овечьих шкурах ничего общего не имеют с оборотнями, рядящимися под человека; образопереключатели опасны, когда зверь свободен внутри, но сдержан снаружи. Когда они волки — они охотники. Но в человеческом образе они могут быть смертельно опасны.