Исчезновение - Чэндлер Раймонд - Страница 9

– Чур, я первый! – выкрикнул он.

Помещение очень напоминало небольшой тир на побережье: стойка с винтовкой двадцать второго калибра и пистолетом для стрельбы по мишени. Оружие было хорошо смазанным, но грязным.

Примерно в тридцати футах от стойки помещение пересекала добротная перегородка высотой по пояс, а за ней – обыкновенный набор из курительных трубок и уток и две белые круглые мишени, обведенные черной краской и испещренные следами пуль. Из люка, пробитого в потолке, свет падал на глиняные трубки.

Мальчик дернул за веревку, и плотное полотно закрыло световой люк в потолке. Он включил освещение, и комната окончательно стала походить на курортный тир.

Дейд схватил винтовку и быстро зарядил полный магазин – двадцать два патрона.

– Ставлю доллар за то, что собью восемь из десяти трубок.

– Начинай, – ответил я и выложил деньги на стойку.

Он выбрал цель наугад, стрелял быстро и откровенно рисовался. Из десяти выстрелов – три промаха. А в общем-то, неплохой результат для такого парнишки. Он бросил винтовку на стойку.

– Ладно, сходите-ка и установите еще пару трубок. Этот раз не считается – я еще не пристрелялся.

– Ты вроде не собираешься терять деньги, сынок. Иди и устанавливай их сам – тебе стрелять.

Узкое лицо мальчишки побагровело от гнева, и голос стал пронзительным:

– Ты сходи! Мне надо расслабиться, понятно? Мне надо расслабиться!

Я пожал плечами, поднял откидную доску на стойке и пошел вдоль стены, протискиваясь мимо низкой перегородки к мишеням.

Мальчишка щелкнул у меня за спиной, перезаряжая винтовку.

– Опусти оружие! – зарычал я, обернувшись назад. – Никогда не трогай его, если перед мишенью кто-нибудь есть!

Он опустил винтовку и пристыженно взглянул на меня.

Я наклонился и выбрал пригоршню трубок из опилок на дне большого ящика. Стряхнув прилипшие желтые крошки, принялся устанавливать трубки в свободных гнездах. Я остановился как раз за барьером. Лишь шляпа была видна тому, кто смотрел из-за стойки. Понятия не имею, почему остановился. Слепой инстинкт.

Раздался выстрел – и пуля вонзилась в мишень прямо над моей головой. Шляпа лениво, словно нехотя, повернулась на моей макушке, будто возмущенный дрозд спикировал на нее в пору высиживания.

Очаровательный ребенок! Сплошные сюрпризы. Точь-в-точь как Красноглазый.

Я выбросил оставшиеся трубки, приподнял свою шляпу за поля и поднял ее на пару дюймов над головой. Винтовка снова выстрелила. Еще одна дыра в мишени. Я тяжело грохнулся на пол среди разбросанных трубок.

Дверь открылась и захлопнулась. Это было все. Ничего более. Слепящий свет ламп бил мне прямо в глаза. По краям шторы, закрывавшей окно в потолке, пробивался яркий солнечный свет. Две новые дыры в ближайшей мишени и четыре маленькие круглые дырочки в моей шляпе, по две с каждой стороны.

Я подполз к концу барьера и выглянул из-за него. Мальчишка убежал. На стойке я видел два черных дула, глядящих в мою сторону.

Встав на ноги и вернувшись к стойке, я выключил свет, нажал ручку щеколды и вышел. Водитель по-прежнему полировал автомобиль, насвистывая незатейливый мотивчик.

Я сжал шляпу в руке и пошел вдоль дома, разыскивая мальчишку. Его нигде не было. Тогда я позвонил у парадного хода и попросил доложить обо мне миссис О'Мара, не позволив дворецкому взять у меня шляпу.

11

На этот раз она была в чем-то жемчужно-белом, отделанном мехом по подолу, на рукавах и у ворота. Столик с завтраком стоял у ее кресла, и она стряхивала пепел прямо в столовое серебро.

Вошла та же застенчивая горничная с красивыми ногами и выкатила столик из комнаты, закрыв за собой высокую белую дверь. Я сел.

Миссис О'Мара полулежала в кресле, откинув голову на подушку, и выглядела очень уставшей. Весь ее вид говорил об отчужденности и холодности. Она взглянула на меня, и этот взгляд был полон неприязни и отвращения.

– Вы вчера выглядели как-то приличнее, по-человечески, – произнесла она. – А сейчас я вижу, что вы – такой же, как и все они. Всего лишь грубая ищейка.

– Я пришел расспросить вас о Лэше Иджере, – сказал я, не обращая внимания на мелкие выпады.

Казалось, это даже не заинтересовало ее.

– А почему вы решили спросить о нем именно меня?

– Ладно, объясню – если вы действительно жили неделю в клубе «Дарданеллы»... – я вертел в руках сложенную вдвое шляпу.

– Да, я действительно встречалась с ним, – припомнила она, пристально глядя на сигарету. – Такое довольно необычное имя.

– У них у всех такие имена, больше похожие на клички. Мне кажется, Ларри Батцел – я думаю, вы прочли о нем в газетах – был другом вашего мужа. Я вас не спрашивал вчера об этом. Возможно, это было моей ошибкой.

Вены напряглись у нее на шее. Я видел явственно, как пульсировала кровь. Но голос прозвучал мягко:

– У меня возникло подозрение, что вы становитесь наглым до такой степени, что мне, возможно, придется вышвырнуть вас вон.

– Но не раньше, чем я скажу то, что собирался сказать, – парировал я. – Насколько мне известно, водитель мистера Иджера – а у них, кроме имен, похожих на клички, есть еще и водители – сообщил Ларри Батцелу, что в ночь, когда исчез мистер О'Мара, мистер Иджер побывал в этой усадьбе.

Сразу видно, в этой женщине текла кровь старого вояки. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она словно заледенела.

Я встал, вынул сигарету из ее ледяных пальцев и скомкал в белой нефритовой пепельнице. Усевшись на место, положил свою простреленную шляпу на обтянутые белым шелком колени.

Спустя мгновение она пришла в себя. Ее взгляд скользнул вниз и остановился на шляпе. Краска медленно заливала ее лицо, пунцовые пятна проступали на скулах. Она нервно провела языком по пересохшим губам.

– Я знаю, – нарушил я молчание, – что это неважная шляпа. Я не собираюсь дарить ее вам. Лишь взгляните на следы пуль.

Обессилевшая рука ожила и схватила шляпу. Глаза вспыхнули.

Она разровняла поля, взглянула на двери и вздрогнула.

– Иджер? – выдохнула она слабеющий звук. Это прозвучало как эхо, как далекий отзвук давно умерших слов.

Я медленно покачал головой и сказал:

– Иджер не пользуется двадцать вторым калибром, как ваш сын, миссис О'Мара.

Пламя в глазах мгновенно угасло. Наступила темнота, нет, скорее пустота, которая страшнее темноты.

– Вы его мать, – продолжал я, – что вы собираетесь предпринять?

– Милостивый Боже! Дейд! Он... стрелял в вас!

– Дважды, – напомнил я.

– Но почему? Почему же?

– Вы думаете, миссис О'Мара, что я многое знаю. Пока я только предполагаю. В этом деле все очень сложно. Если бы я знал, почему он стрелял в меня!

Она молчала, механически покачивая головой. Ее лицо снова превратилось в невозмутимую безжизненную маску.

– Я бы сказал, что он, возможно, не в силах справиться с собой, – предположил я. – Прежде всего он не хотел, чтобы я нашел его отчима. И потом, малыш слишком любит деньги. Вам это покажется мелочью, но это – существенная деталь в общей картине. Из-за неудачной стрельбы он потерял обещанный доллар. Незначительный штрих, но не в его маленьком мирке. И, конечно, он самый настоящий безумный маленький садист, рука которого зудит от желания нажать спусковой крючок.

– Как вы смеете! – вспылила разъяренная леди. Но ее вспышка ровным счетом ничего не означала. Она сама тут же забыла о ней.

– Как я смею? Смею! Давайте отвлечемся от того, почему он стрелял в меня. Я ведь не первый, не так ли? Вы не знаете, о чем я говорю? Вы, конечно, не предполагаете, что он сделал это умышленно?

Она молчала и не шевелилась. Я перевел дыхание.

– Поэтому, давайте поговорим о том, почему он застрелил Дадли О'Мару.

Я подумал, что в этот момент она вскрикнет, но я напрасно обольщался. Старик из оранжереи дал ей гораздо больше, чем высокий рост, темные волосы и безумно горящие глаза.

Она втянула губы, пытаясь облизать их, и буквально одно мгновение выглядела, как маленькая испуганная девочка. Черты ее лица заострились. Она медленно подняла руку, словно манекен, который дергают за ниточки, схватилась за белый мех вокруг шеи и так потянула, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Потом взглянула на меня.