Горячий ветер - Чэндлер Раймонд - Страница 9

– Какой Уолдо? – осведомился блондин, – И какие причины?

– Мистер, – возразил я, – а у вас разве нет секретов? Он побагровел.

Я рассказал ему про бар напротив и про то, что там случилось. Про набивной жакет «фигаро» и женщину, которой он принадлежал, я не стал рассказывать. Я вообще о ней не сказал ни слова.

– Я работал втихую – так было нужно, – сказал я. – Понимаете? В полиции я никому не сказал, что знал Уолдо. Потом, когда я понял, что они еще не знают, где он жил, я позволил себе осмотреть его квартиру.

– Что же вы искали? – осведомился рослый человек сдавленным голосом.

– Кое-какие письма. Попутно могу сообщить, что там вообще не оказалось ничего – только мертвец. Задушен и подвешен на ремне к спинке откидной кровати – чтоб не сразу нашли. Невысокий, лет сорока пяти, похож на латиноамериканца, хорошо одетый, в бежевом...

– Хватит, Марлоу, – сказал рослый. – Считайте, что я клюнул. Вы расследовали дело о шантаже?

– Ara. Самое смешное, что у этого смуглого человечка под мышкой была приличная пушка.

– А у него в кармане случайно не было пятисот долларов, двадцатками? Не заметили?

– Не было. Но при Уолдо, когда его убили в баре, было больше семисот наличными.

– Да, не думал я, что этот Уолдо такой шустрый, – спокойно заметил мой собеседник. – Пришиб моего парня, и выкуп забрал, и на пушку не посмотрел.

Уолдо был вооружен?

– При нем оружия не нашли.

– Дай нам выпить, солнышко, – распорядился рослый. – Да, промахнулся я с этим Уолдо на целую милю.

Брюнетка подала нам виски с содовой и со льдом. Сама приняла еще порцию неразбавленного и снова свернулась на диване, устремив на меня мрачный взгляд блестящих черных глаз.

– Ваше здоровье, – сказал рослый, приветственно подняв стакан. – Я никого не убивал, но теперь мне грозит бракоразводный процесс. Вы, по вашим словам, тоже никого не убивали, но вляпались в историю с полицией. Что за чертова жизнь – сплошные неприятности, куда ни кинь. У меня-то хоть есть вот это солнышко. Она русская, познакомились мы в Шанхае. Надежная, как сейф, а вид такой, будто глотку тебе перережет ни за грош. Это мне в ней и нравится.

Полна обаяния, и никакого риска.

– Глупости говоришь, – уронила женщина.

– Вы, на мой взгляд, вроде как ничего, – продолжал рослый, не обращая на нее внимания. – Хоть и легавый. Выход есть какой-нибудь?

– Есть. Но будет стоить денег.

– Так я и думал. Сколько?

– Скажем, еще пятьсот.

– Черт побрал этот горячий ветер, он меня сушит как пепел от любовь,грустно объявила русская.

– Пятьсот – это можно, – сказал блондин, – и что я буду за это иметь?

– Если у меня получится, про вас никто не узнает. Если нет – вы ничего не платите.

Он задумался. Лицо у него сделалось морщинистым и усталым. Бусинки пота поблескивали в коротких светлых волосах.

– Об убийстве вам придется рассказать в полиции, – проворчал он. – Я имею в виду, об этом втором убийстве. И я так и не выкупил то, что хотел. Если бы все было шито-крыто, я бы хотел получить это прямо из первых рук.

– Кто был смуглый человечек? – спросил я.

– Леон Валенсанос, он уругваец. Это я его сюда импортировал. Мне по работе приходится много ездить. Служил он в клубе «Спецциа» на «Жулик-стрит»

– знаете, это Сансет-бульвар рядом с Беверли Хиллз. Он был, по-моему, крупье. Я дал ему пятьсот долларов, чтобы он пошел к этому... этому Уолдо и выкупил у него счета за вещи, которые приобретала для себя мисс Колченко, а оплачивал я. Сглупил я, верно? Я хранил счета в портфеле, и этот Уолдо сумел их стащить. Как, по-вашему, что там между ними произошло?

Я отхлебнул из стакана.

– Возможно, ваш уругвайский приятель нагрубил Уолдо, и тот завелся.

Тогда, наверное, уругваец решил, что маузер – самый лучший аргумент, но тут Уолдо его опередил. Я бы не сказал, что Уолдо был настоящим убийцей.

Шантажисты обычно не такие. Может, он просто разозлился и не рассчитал – слишком сильно вцепился вашему парню в горло. Тут ему стало ясно, что надо скорее смываться. Но у него была назначена еще одна встреча – тут ему тоже должны были заплатить. Он стал носиться по окрестностям в поисках этого человека. И случайно налетел на бывшего приятеля, который оказался такой злой и такой пьяный, что с ходу его прикончил.

– Чертовски много совпадений во всей этой истории, – сказал рослый.

– Ветер горячий, – усмехнулся я. – Все сегодня словно спятили.

– И за мои пятьсот долларов вы ничего не гарантируете? Значит, если обо мне узнают, я вам ничего не должен. Верно?

– Верно, – подтвердил я, сердечно улыбаясь.

– Спятили все – это точно, – сказал он и осушил свой стакан. – Тут я не спорю.

– Только вот еще что, – мягко сказал я, подавшись вперед. – Уолдо оставил возле бара, где его убили, незапертую машину и мотор не выключил – чтобы сразу удрать. В ней сбежал убийца. Тут можно всего ожидать. Понимаете, наверное, все пожитки Уолдо были в этой машине.

– В том числе мои счета и ваши письма.

– Вот именно. Правда, с полицией в таких случаях можно сговориться – если вы им не годитесь для большой рекламы. Если не годитесь – я как-нибудь их обведу вокруг пальца. Если годитесь – тогда дело другое. Как, вы сказали, вас зовут?

Ответа пришлось ждать долго. Дождавшись же, я вовсе не обрадовался, хотя все сразу и стало на свои места.

– Фрэнк Барсали, – сказал он.

Немного погодя его русская подруга вызвала мне такси. Когда я уезжал, вечеринка напротив приближалась к кульминации. Впрочем, стены дома еще не рухнули.

Глава 6

Отпирая застекленное парадное «Берглунда», я учуял полисмена. Я глянул на свои часы, было почти три часа ночи. В темном углу вестибюля на стуле дремал человек, прикрыв лицо газетой и вытянув здоровенные ноги. Уголок газеты ритмично вздымался и падал.

Я прошел к лифту и поднялся к себе. Прокрался по коридору, отпер свою дверь, распахнул ее и протянул руку к выключателю.

Цепочка висячего выключателя звякнула, и вспыхнул торшер возле кресла, рядом со столиком, на котором по-прежнему валялись шахматные фигурки.

Коперник развалился в кресле. На лице его застыла неприятная усмешка.

Невысокий смуглый Ибарра сидел напротив него, слева от меня, молча, со своей обычной улыбочкой.

Коперник оскалил желтые лошадиные зубы и сказал:

– Привет. Давненько не видались. С девушками гуляешь?

Я закрыл дверь, снял шляпу и медленно вытер затылок.

Коперник по-прежнему усмехался. Ибарра смотрел в пространство спокойными темными глазами.

– Присаживайся, приятель, – пригласил меня Коперник. Располагайся как дома. Давай кой-чего обсудим. До чего ж я ненавижу эту ночную работенку. Ты знаешь, что у тебя выпивка кончается?

– Догадываюсь, – сказал я и прислонился к стене. Коперник продолжал усмехаться.

– Всегда терпеть не мог частных сыщичков, – заявил он, – но такого шанса с ними поквитаться, как сегодня, мне еще не выпадало.

Он лениво протянул руку вниз, поднял с пола набивной жакет «фигаро» и бросил его на столик. Снова потянулся и выложил рядом широкополую женскую шляпу.

– Здорово тебе, наверное, идут эти вещички, – сказал он.

Я взял стул, повернул его и оседлал. Положил скрещенные руки на спинку и посмотрел на Коперника.

Он очень медленно встал – нарочито медленно подошел ко мне и остановился, одергивая пиджак. Потом вскинул правую руку и ударил меня открытой ладонью наискось по лицу, очень сильно. Было больно, но я не шелохнулся.

Ибарра смотрел на стену, или в пол, или вообще никуда.

– Стыдно, приятель, – лениво произнес Коперник. – Что ж ты так обращаешься с такими шикарными тряпками? Засунул под свои старые рубашки.

Тошнит меня от вас, мелких легашей...

Он еще немного постоял надо мной. Я молчал и не двигался. Смотрел в его стеклянные глаза пьяницы. Он стиснул было кулак, потом пожал плечами, повернулся и пошел к креслу.