Кот Трюша, пришелец и белый попугай - Царёва Марина - Страница 19

   - Что-то я Вас сегодня плохо понимаю, - покачал головой Бамайакс. - Холод тут не причем, мне солнечной энергии не хватает...

   - А что ж делать? - обеспокоился Трюша, он вдруг почувствовал, что пришельцу действительно нехорошо и даже немножко страшно. И еще он увидел, что светится Макс как-то жиденько, тускленько, еле-еле.

   - А далеко ли эта Африка? - спросил пришелец.

   - Да фиг ее знает, я сам-то там не бывал, по телеку смотрел.

   "Вот тебе и помощник, вот тебе и напарник! Думай теперь, что с ним делать, когда попугая брать надо! Навязался на мою голову!" - ворчал про себя Трюша, но ворчал беззлобно. Жалко ему было Макса, привык он уже к нему. Сам пришелец пошел на улицу - поближе к дневному свету. Заряжался там, чем мог.

   В это время проснулась мама Елена, стала готовить завтрак, будить Костика в школу. Папы дома не было, он опять был в командировке. В общем, в семье Борисовых начиналось обычное утро, пока не обнаружилось, что Костик заболел.

   - Сынок, иди завтракать, - позвала мама, а потом и Трюше закыскыскала. Кот не заставил себя ждать и через секунду уже уплетал любимую колбасу. А Костик идти есть отказался. Он сказал, что есть не хочет, что его тошнит и что можно он еще немножечко полежит. Сказано все это было таким несчастным голосом, что мама тут же поставила ребенку градусник, стала смотреть язык, ощупывать живот, спрашивая, не больно ли? В конце концов, стало ясно, что ничего не ясно. Температура оказалась нормальной, боли ребенка не мучили, вид у ребенка был тоже вполне здоровый, если не считать страдальческого выражения лица. "Симулирует, - предположила мама, - или правда что-нибудь съел вчера неудобоваримое?"

   - Костик, а какой у тебя стул?

   - Расстроенный, - отвечал ребенок.

   - А ты вчера ел что-нибудь вредное? - грозно спросила мама, которая строго-настрого запрещала сыну есть ларечные беляши, шаурму и прочие продукты, не заслуживающие с ее точки зрения доверия.

   - Ел, - виновато прошептал сын, - сосиску в тесте.

   И мама, почти уверившаяся в плохом самочувствии сына, оставила его дома лежать в постели. Тут же сварила самую невкусную кашу - овсянку и велела есть только ее, пить кефир и зеленый чай, а также звонить ей на работу и сообщать о своем состоянии. После чего мама еще раз с сомнением посмотрела на больного, нежно поцеловала в макушку и убежала. Ругать за сосиску в тесте не стала - пожалела, да и некогда было, она уже опаздывала на работу.

   Как только за мамой закрылась дверь, "больной" ребенок бодренько соскочил с постели и пошел на кухню, где к овсяной каше не притронулся, а с удовольствием съел парочку бутербродов: один с колбасой, другой с маслом и малиновым вареньем. Трюша тоже за компанию съел еще один маленький кусочек колбасы и посмотрел на хозяина лукаво: "А лихо ты обманул маму!" - вот что говорил кошачий взгляд.

   - Понимаешь, Трюша, - оправдываясь, сказал мальчик, - сегодня четвертная контрольная по математике. Напишу на трояк - будет трояк в четверти, а так стопудово выходит четверка. А я ведь маме обещал четверть без троек окончить! Думаешь, мне маме врать легко? - вздохнул он.

   Трюша потерся о ноги Костика и затарахтел, стараясь его утешить. "Все из-за меня! - с удовольствием думал кот. - Ничего, хозяин, будет тебе сегодня утешение - вернем домой крикуна твоего!"

   Только он направился к окну, как навстречу ему через форточку в комнату запрыгнул Макс. Пришелец просто лучился энергией, был бодр и активен, будто и не было "потухшего" и вялого утреннего Макса.

   - Зарядился! Готов продолжить поиски! - сообщил он жизнерадостно.

   - Вот видишь, сколько сил наше сибирское солнышко дает! - сказал Трюша, удивляясь тому, как это он проглядел это выглянувшее осеннее солнышко. Сейчас за окном опять было хмуро и пасмурно.

   - Да не, это я не здесь, - объяснил Макс. - В Турцию смотался. Ну, там красота: солнце, море, все улыбаются! Обезьян на ветках, правда, нет, но солнца хватает!

   - Куда ты смотался?! Ты что ж на самолете летал? Когда ж ты успел? - Трюша от изумления даже растерялся. Он не знал, где эта Турция находится, но слышал, что далеко, на самолете лететь нужно.

   - Обычная телепартация. Раз - и на месте! Энергии, правда, много отнимает, так что я туда еле перенесся, боялся - распадусь на частицы. Ничего, на солнышке полежал - восстановился! Теперь мне никакая Сибирь не страшна!

   - Нет, Макс, ты подожди, ты объясни нормально. Как это - раз и на месте? - очень расстроился земной кот. Дело в том, что первую телепартацию инопланетянина Трюша не заметил. Когда он после обработки специалистом, несчастный и измученный, мысленно звал пришельца на помощь, и когда Макс незамедлительно появился рядом с ним, Трюша был в состоянии невменяемости. Тогда он не обратил внимания на чудесное появление своего напарника. Зато сейчас находился просто в шоке от проявившихся новых способностей аклеонянина. - И как ты нашел эту самую Турцию? - допытывался он. Вот что рассказал ему Макс.

  Когда он, совершенно обессиленный, выполз на дневной свет и лежал на клумбе, пытаясь почерпнуть хоть немного солнечной энергии, рядом с ним остановились две молодые женщины и застрекотали, рассказывая одна другой свои новости. Сначала Бамайакс не прислушивался к разговору - было не до этого. Но вдруг его сознание выхватило из нагромождения мыслей и образов, звучавших рядом, один ключевой образ. Это было - солнце, очень яркое! Инопланетный кот стал вслушиваться. Оказалось, что одна из дам только что вернулась из Турции и рассказывала подруге о проведенных на море днях. Она так живо все представляла, она просто наполовину своим сознанием еще находилась там, на солнечном морском берегу, что инопланетянину ничего не стоило тоже своим сознанием тут же оказаться на этом самом берегу, а потом - дело техники - он перетащил туда и свою ослабленную энергосубстанцию.

  - Ничего сложного, обычное дело для аклеонянина, - закончил он свой рассказ.

  "Вот, значит, как, а его еще жалел, - думал простой земной рыжий кот, хоть и выдающихся размеров, но с совершенно обычными способностями. - Ох, нужно ухо востро держать с этим пришельцем!" - в который уже раз сказал он себе.