Чёрные руины (СИ) - "Джиллиан" - Страница 19

Девушки в кругу молчали - даже не перешёптывались, а только сопели, стараясь удержать слёзы, а одна, насколько Марина поняла по тому, что она судорожно дёргалась, - и крик. Несмотря ни на что, Марина вдруг печально улыбнулась: она так плохо знает этот мир, что сейчас это и к лучшему. Не надо так бояться, как боятся все эти девушки, как боится даже гордая и высокомерная Риналия, которая внезапно оказалась ближе всех к Мелинде, каким-то образом оттолкнув от неё двух девушек из собственной свиты.

Плохое самочувствие выживших в аварии усугублялось ещё и тем, что все девушки были не только потрёпаны, но и избиты, пока прокручивались в автобусе, превратившемся в смертоносную вертушку. Синяки, кровоподтёки... Кое-кто поддерживает руку, которую страшно опустить. Кто-то держится за разбитую голову, потому что больно... И только сейчас Марина вдруг подумала: "А почему, собственно, автобус перевернулся? Во что он врезался, даже не успев затормозить?"

- Я не хочу-у... я не хочу-у... - услышала она тоненький вой и повернулась к девушке слева.

Та слепо смотрела в сторону и бормотала, повторяя одно и то же и не замечая слёз, бегущих по лицу, исполосованному кровавыми дорожками и грязью. Глядя на неё, ещё одна начала потихоньку кривиться от подступающего приступа плача, зато Риналия чуть не взорвалась:

- Заткнись! Заткнись!

- Не ори! - враждебно бросила Марина ей и без паузы обратилась к плачущей, положив ладонь на её вздрагивающее плечо: - Как тебя зовут?

Та повернула к ней голову с широко открытыми глазами, но взгляд на Марине не сфокусировался. Риналия как-то даже злорадно ухмыльнулась. Марина возмутилась было: дура, что ли? Не соображает, что, прорвёт девчонку истерикой, - всем плохо будет? Но весь эпизод был перекрыт ровным голосом Мелинды:

- Марина, заставь её посмотреть на меня!

С минуту Марина глядела на плачущую, отстранённую от происходящего девушку, не представляя, как её повернуть к светлой драко. Потом взяла её под руку и медленно начала поворачивать её на месте, как ни странно, приноровившись к её тоненькому вытью, которое прерывалось, когда девушка со всхлипом вдыхала воздух. Когда плачущая оказалась лицом к лицу с Мелиндой, светлая драко протянула руку и кончиками пальцев мягко толкнула девушку в лоб. Та мгновенно замолчала, а потом быстро-быстро заморгала, оглядываясь, и, наконец, тихо спросила:

- А где мы?

- В кругу, - ответила Марина, потому что глаза светлой драко внезапно опустели, а это, кажется, означало, что она делает что-то связанное с магией.

- В каком кругу? - упорно допытывалась девушка, машинально вытирая лицо и только развозя грязь по нему всё больше.

- В защитном, - терпеливо сказала Марина, побаиваясь, что девушке снова станет плохо. А ещё она опасалась, как бы плачущая не сошла с ума. Слышала она о таких случаях, когда рассудок теряется из-за нервного перенапряжения.

- Смотрим все на меня, - медленно и властно сказала Мелинда.

Пять девушек сразу уставились на неё. Марина ещё подумала, что Мелинда, наверное, владеет какими-то гипнотическими интонациями. А потом девушка услышала шорох за спиной. Марина успела перехватить взгляд светлой драко в упор и даже успела сообразить, что та несколько удивлена. Вот только чему?

И окаменела на месте, пытаясь закричать. Оцепеневшее, вставшее комом горло не позволило выдавить ни звука.

Перед защитным кругом стояло нечто с человеческой фигурой. Сначала Марина впялилась в глаза этого нечто - они были такими же гипнотическими, как у Мелинды, только глаза светлой драко позволяли отвести от них взгляд, а это... Марина зажмурилась, только когда поняла, что её глаза сохнут от неподвижной вытаращенности. И морок пропал. Теперь она с ужасом, но вполне сознательно присмотрелась к чудовищу высотой метра в три с половиной. Да, толстенное, даже громоздкое тело походило на человеческое, но утрированно. Великан словно был слеплен из глины, а потом его обваляли в листьях, в лесном мусоре, а заодно и во всём, что валялось на земле. Причём кое-где на теле мусор нормально не пристал, и с него то и дело сыпалось что-то... Глаза великану мусор не закрыл. Гниющая болотная зелень прокатывалась в них, будто какой-то ребёнок взял мокрой кисточкой сразу несколько капель из всех красок и смешал, а потом сверху стряхнул на полученную смесь пару капель коричнево-зелёных красок. А потом поднял бумагу с глазищами, краска которых ещё не просохла, и подсветил её сзади тусклой лампочкой. И получилось... то, на что смотреть совсем не хочется, но невольно влечёт заворожённые глаза.

В стынущий ужас ("Такого быть не может!") диссонансом ворвался низкий от напряжения голос Мелинды:

- Вы готовы?

- Да.

Телохранительницы, всё так же вытянув руки ладонями перед собой и встав перед Мариной, отрезая её от "лицезрения" жуткого великана, повторили одно слово трижды.

- На счёт "три"! Раз, два... Три!

Шесть огненно-белых лучей ударили в мусорного великана с такой силой, что он невольно отшатнулся, но на толстых ногах-тумбах устоял.

Шестая глава

Возвращаться по дороге опасно: издалека видно бегущего.

Но на обочину уходить опасней. Какими бы чахлыми ни были кусты, тень от них легко перепутать с тёмными сгустками - невероятно шустрыми порождениями магического коллектора. Правда, когда они сбиваются в плотную волну, шустрыми их уже не назовёшь. Слишком легковесным становится это слово для определения смертельных дымков.

Пока вокруг ни следа этих сгустков.

Рассветный Шторм бежал, опустив посох и держа его очень нежно, чуть не трепетно, но, тем не менее, цепко, чтобы вести слегка подпрыгивающим наконечником по земле. Так он собирал остаточные следы тех, кто проходил здесь до него. Собирал ту живую силу, которая ещё оставалась в этих следах. Пригодится всё, что успеет собрать. Посох всегда был главнейшим оружием. Ведь он выращивался на дереве с момента рождения ведуна - тот сук, который станет посохом. Специально направлялся, чтобы стал ровным и прямым. Каждый год, в день рождения мальчика, на будущем посохе вырезались магические знаки. А в двенадцать лет ведуна сук срезали, и мальчик получил тайную "третью руку", которую чувствовал, которую наполнял своей силой и силой всего, что удастся найти, а также которой дрался.

... Когда появилось место, где по обеим сторонам от дороги земля с низкорослой растительностью словно распласталась, а кустарник пропал, ведун остановился и распустил волосы. Двух минут для сбора информации хватит... Насторожённо и медленно поворачиваясь с закрытыми глазами, Шторм с досадой понял, что та дрянь, что вылезла из коллектора, своей смертельной аурой зафонила всю территорию. Что значит - она везде. Разузнать хоть что-то - невозможно. Слишком много сил придётся потратить, чтобы пробить фон и выйти на информационный слой. Поэтому остаётся только бежать и бежать, не останавливаясь, до Буклиха.

Быстро собирая волосы и скручивая их, Шторм снова озлобленно вспомнил, что кожу покалывать начало минут через двадцать ходьбы от академического городка. Предположил: городок теперь - тоже опасное место, если, конечно, преподаватели не спохватились вовремя и не обнесли территорию более жёсткой защитой. Но если городок тоже в опасности, куда бежать? Шторм прикинул и пожал плечами: всё равно придётся возвращаться. Хотя бы из-за Буклиха, который ждёт неподалёку. А уж вдвоём они доберутся до академии и на месте решат, что делать дальше. И ведун бросился вперёд.

Кустарниковые пустоши вскоре пропали за спиной. Началась каменистая долина со скалами, редкими и до округлости стёсанными ветром, - и с теми камнями, с которых так нравилось прыгать крылану. Тишина, нехорошая, потому что так не должно быть в долине, где всегда много птиц и мелкой живности... И мертвенная неподвижность - такая, что даже посвистывающий между камнями ветерок кажется, раздражающим...