Город над бездной - Борисова Алина Александровна - Страница 4

Наверное, что-то дрогнуло в моем лице. Потому что он чуть улыбнулся и подошел. И взял меня за руку своими длинными красивыми пальцами.

– Не переживай. У всех бывают срывы. Для тебя это важный волнующий день, а она уже давно забыла, что чувствовала, когда стояла здесь впервые. – Его спокойный голос согревал, а пальцы были чуть прохладны, но это тоже было приятно, как невыразимо приятен сам факт, что он, вот здесь и сейчас, существует.

– Пожалуйста, скажите в лаборатории, что до конца рабочего дня еще есть время, и его не надо сокращать искусственно, – обернулся он к тетке. Та судорожно кивнула. – Группа подойдет через пятнадцать минут. И я уверен: их светлейший гид сумеет сам отыскать дорогу и показать ее своим подопечным.

Тетку снесло. Еще бы, мнила себя самой главной, и тут такой пинок… Да бездна с ней, я же хотела спросить у него, пока он еще здесь, пока держит меня за руку. Спросить у него – что? Мысли предательски разбегались, и я отчаянно пыталась поймать хоть какую-нибудь.

– Простите. – И он обернулся на мой голос, и вновь взглянул своими невероятными, сказочными глазами. – Скажите, неужели вам и правда все это нужно: все эти пробирки, кровопускания, ритуалы?

– Нет, – его взгляд был очень серьезным и очень открытым, – все это нужно вам. Людям пока не хватает силы духа взять на себя ответственность за то, что происходит в их мире. Они подсознательно ищут старшего, чтобы спихнуть ответственность на него. Так что не разрушайте эту кумирню, ваши сородичи тут же воздвигнут новую. И как знать, возможно, новые боги потребуют резать на алтарях младенцев…

– Но вы не боги.

– Тем мы и хороши. – Он лукаво улыбнулся, и волна его неземного обаяния прошла сквозь меня, едва не сбив с ног. – И если ты не хочешь сдавать кровь, ты не должна ее сдавать. Мы не голодаем. Идея была в том, чтоб только те, кто искренне и от всей души хочет поделиться самым дорогим на свете… как порыв, как поступок – понимаешь? Но столетия превратили все в скучный обряд.

Он замолчал, не отпуская моей руки, и я молчала тоже, замирая от счастья, моля, чтоб мгновение продлилось. Его очарование накрывало нас хрустальным куполом, где не было места завистливым взглядам всего класса, недоумевающего, за что же мне такая невиданная честь. Я видела их всех словно стоящими в другой, параллельной реальности. В моей же был реален только он, прохладные пальцы его руки и я.

– А знаешь, – он вновь заговорил, и глаза его словно бы стали глубже, – ты могла бы отдать свою кровь мне. Лично мне.

Я моргнула. Хрустальный купол дрогнул, но он не заметил этого и продолжил:

– Свет твоих глаз обжег мое сердце…

Купол взорвался. Осколки разлетались по округе моим безудержным смехом, я непроизвольно выдернула руку и прижала ее к животу, сгибаясь от хохота:

– Какого сердца? Нет, ты мне скажи, какого сердца?

Почти что бог, в которого я почти влюбилась, растерянно моргал.

– Ты, вообще, анатомию в школе изучал? Есть у вас вообще школы в божественном вашем Городе? Это где ж ты у вампиров сердце видел? Вы ж всю жизнь через желудок кровь качаете!

– Что, в ваш анатомический театр подвезли парочку вампиров, а я пропустил? – нашелся, попытался соответствовать. Но было уже поздно, морок рассеялся. Тот, кого я приняла за источник тысячелетней мудрости, оказался третьесортным опереточным охотником на молоденьких дурочек. За свежей кровью. И ведь, наверно, ни словом не солгал. Действительно, зачем им в пробирке? Можно так.

– Прости, но ты не герой моего романа. – Смех растаял. Остались разочарование и усталость. И я обращалась к нему на вы? – Моя подруга всю жизнь мечтала, поднявшись на Гору, услышать именно эти слова – про глаза, опалившие сердце. Ты угадал их почти дословно. Или это у вас стандартный такой подкат? В любом случае – спасибо, ты помог мне определиться: я не дам своей крови ни тебе, ни им, – я кивнула на лабораторию, – никому другому. И если это не ложь и дарованная вами свобода действительно превратила вчерашних животных в людей, так зачем нам опять идти доиться? Прощай.

И я отвернулась к обрыву, но он удержал меня:

– Погоди, дай взгляну еще раз в твои глаза.

– Опять дешевый развод?

– Нет. Просто еще никто никогда не отказывал мне в моей просьбе. Ты первая. Пытаюсь понять, откуда в тебе… столько свободы.

Обернулась, посмотрела в его серебристые глаза.

– Понял?

– Нет. Придется еще встречаться. А пока познакомь меня со своей подругой.

– ?

– Той самой, что ждала меня всю свою жизнь.

– Она ждала не тебя, она ждала ЛЮБОГО вампира.

– А я прекрасно вписываюсь в эту категорию. Мы, вампиры, народ не гордый. Так познакомь, а не сиди, как собака на сене. Или ты передумала отказываться от моих страстных объятий?

– Ты просил крови, а теперь предлагаешь объятия?

– Мне кровь, тебе объятия, не прогадаешь. – Его рука змеей обвила меня за талию. – Кровь сладка, мои объятия будут нежными. – Он почти шептал, пристально вглядываясь в мои глаза, лаская рукой, словами, взглядом.

– Руку, маньяк долгоиграющий!

Он отпустил, отступил на шаг, посмотрел с любезной улыбкой. А чтоб тебя.

– Лиза! Он, по-моему, тебя ищет!

Лизка, бледная, с прокушенной губой, смотрела на меня с неверием и мукой.

– Да иди ж ты к нам! Я просто своими воплями его немного дезориентировала. А нужна ему ты, и только ты!

И голубые глаза ее, полные слез, вспыхнули надеждой, потому что он протянул к ней руку и улыбнулся. А я уже знала, как он умел улыбаться: тебе, и только тебе, одной на всем свете. И, пока она преодолевала те три шага, что нас разделяли, бросила ему с усмешкой:

– Тебе – любая, ей – любой, да вы нашли друг друга.

И отошла, чтобы не слышать, как он рассказывает ей свои вампирские сказки. Но не могла не видеть, как он говорит ей что-то, а она счастливо смеется в ответ, соглашаясь, и светлые пряди падают ей на щеку, а он приподнимает их кончиками пальцев и подносит к своим губам. Потом я все-таки отвернулась. А они ушли.

Светлейшей Александре, вопреки всем нашим гнусным домыслам, не дано было вновь подниматься на Гору, и она ждала нас у ворот. То, что Лизы с нами не будет, ей, должно быть, уже сообщили. Потому что, бодро пересчитав нас, она спокойно сказала: «Все на месте» – и велела грузиться в автобус. Место рядом с Региной было свободно, и все косились на него, но никто ничего не говорил.

Я была абсолютно спокойна, разглядывала тянущиеся за окном пейзажи и верила, что все эмоции и страсти оставила на Горе. Но тут Петерс ткнул меня в плечо и бросил:

– Ну ты, Ларка, безумная: такого вампира подруге подарила!

И я безудержно, горько, но из последних сил беззвучно, разрыдалась.

Наш город не был ни самым большим, ни самым старым из тридцати восьми городов Страны Свободных Людей. И столица была не у нас, и до Страны Вампиров было куда ближе из той же Усть-Каменки. Зато у нас был университет. Знаменитый на всю страну Государственный университет Светлогорска. Хотя почему он был именно у нас, кто и когда его здесь основал, предания умалчивали. Наверное, что-то было об этом в архивах, ну да кто ж смотрел? Ну, был и был. Здорово. Потому что продолжать учебу я собиралась именно там, и возможность не покидать родные стены грела душу. Жизнь в общежитии меня не привлекала, конфликтов с родителями не было. Да и не была я, наверно, готова менять свою жизнь как-то слишком уж кардинально. Ну, посещала одно учебное заведение. Теперь буду посещать другое. Если буду, конечно. Со всей страны желающие съезжались.

И потому полная и безграничная свобода, ждавшая нас, как мы верили, сразу за школьным порогом, обернулась нервной подготовкой к поступлению. Попыткой что-то еще пересмотреть, дочитать, выучить. Беготней в приемную комиссию, опасениями, что каких-то там документов, баллов, выписок мне не хватит. Страхом, что учиненный мной на Горе скандал и категорический отказ сдать кровь кому бы то ни было выйдут мне боком. Но, видать, вампир попался не злобный, обиды не затаил.