Грех и тайны (ЛП) - Мади Скайла - Страница 21

— Иисус Христос, — я зажмуриваю, задыхаясь. — Это был ты? У тебя была жена?

Он качает головой и ухмыляется.

— Я был парнем с ножом. Видишь ли, некоторые люди становятся злыми, потому что жизнь неоднократно трахает их: день за днем, год за годом. В то время как другие становятся злыми от отчаяния и страха. Но еще существуют такие люди, как я — люди, рожденные злыми, и они либо живут, либо умирают.

Все эмоции покидают меня. Быть в компании такого бессердечного, мертвого человека... это слишком. В общем, я отключаюсь, уходя туда, где он не сможет причинить мне боль. Я работала в больнице. Ежедневно видела младенцев. Их полные щечки, маленькие пальчики на ножках и сжатые кулачки... Причинить малышу боль — это такое зло, какого даже сам дьявол не сможет совершить.

— Не верю, что люди рождаются злыми. Что бы ни случилось, ты можешь быть плохим, но та женщина и ее малыш не заслужили твоего гнева. Я назвала бы тебя отвратительным куском дерьма, но это будет оскорблением для всего остального дерьма.

Мне хочется спросить его, как долго продержалась женщина, но это уже не имеет значения. Это лишь подтверждает тот факт, что ни на Земле, ни в Аду нет места, которого он заслуживает. Он наблюдает за мной, и от его пристального взгляда, скользящего по моей коже, я с каждой секундой чувствую себя все более грязной.

— Ты мне нравишься, Китти-Кэт.

Я гримасничаю от отвращения.

— А я презираю тебя.

— Это, наверное, самое сладкое из всего, что мне когда-либо говорили женщины, — он усмехается. — Какие-либо новости о Джае Стоуне?

Я повторяю то, что Джай сказал мне.

— Он здесь из-за своего брата и не уйдет без него.

Череп чешет голову острием ножа.

— Я знал про это. К сожалению, Джай Стоун зря тратит свое время.

Я складываю руки на груди.

— Зря тратит время? Джай знает, что Джоэл был здесь.

Череп кивает.

— Он был здесь. Сейчас его здесь нет.

Моя закипающая кровь бурлит, угрожая в любую секунду лишить меня самоконтроля.

— Где он теперь?

Он глупо ухмыляется, разгибая ноги и убирая нож.

— Думаю, пока я жду, когда же Джай покажет свое истинное лицо, можно сделать признание. Возможно, это подтолкнет его к «со-коп-трудничеству», так сказать.

Я хмурюсь. Не догоняю. Что-нибудь из разговора этого психопата имеет какой-либо смысл? Он сгибается пополам, приближаясь прямо к моему лицу. Тяжелый запах отличного кофе проникает мне в нос.

— Джоэл Стоун мертв, — шипит Череп сквозь стиснутые зубы. — Я сам его убил.

Нет. О, нет. Мои внутренности сплетаются в узел, завязываясь в замысловатые бантики. Ощущение удушья возникает в горле, мои плечи и голова поникают. Я не смогу сказать это Джаю. Он сорвется от одной только мысли, что его брат мертв. Эта правда… она разрушит его.

— Джай прикончит тебя, — вскипаю я.

— Посмотрим. Мне прям любопытно узнать, к чьей команде он действительно примкнет. Он был бы прекрасным дополнением к моим ребятам. Если же нет... — он постукивает по татуированному носу, и я вынуждена взглянуть на обведенный чернилами хрящик.

— Помни, что я сказал. Линчеватель.

Глава 11

Ложь

Джай

Не знаю, сколько раз вышагиваю по этой тупой комнатке, с тех пор, как пришел сюда. Один, два, три шага. Разворот. Один, два, три шага. Разворот. Не знаю, сколько раз волнуюсь только при мысли о ней. Я запускаю пальцы в волосы и сжимаю. Черт, Котенок. Почему ты никогда не можешь держать рот на замке? Почему тебе нужно быть такой чертовски упертой?

Песчинки устилают пол и хрустят под моей обувью — результат разорванной в клочья боксерской груши. Мои суставы горят, пальцы болят, но это ничто по сравнению с беспокойством, мучительно сжимающим мою грудь. Я должен был бороться со всеми людьми Черепа. Должен был уничтожить их. Жаль, что не сделал этого. Мне жаль, что я не помешал забрать ее. Она может быть мертва... Я прекращаю шагать. Мое сердце прекращает биться. Что, если она мертва? Я сжимаю кулаки.

Позади меня хрустят песчинки. Я расправляю плечи и оборачиваюсь. Ее глаза красные и опухшие, а лохматые волосы в диком беспорядке. Боль из моей груди выходит, словно из крошечного отверстия воздушного шарика, уступая место облегчению. Она жива. Это начало. Я отпускаю злость. Темное пятно горит на ее скуле, она замечает это и потирает его тыльной стороной пальцев.

— Выглядит хуже, чем чувствуется... — бормочет она, тон ее голоса не успокаивает меня.

Я ненавижу уже то, что оно появилось. Ненавижу то, что позволил этому произойти.

— Только ты можешь получить удар и все еще выглядеть симпатичной, — говорю я, пытаясь глупо пошутить.

Что, черт возьми, я несу? Она начинает улыбаться, но затем улыбка тускнеет, превращаясь в сочувствующий хмурый взгляд. Я делаю шаг вперед, и ее лицо хмурится, губы дрожат в попытке не заплакать.

Я останавливаюсь.

— Эмили? Что такое?

Я обращаюсь к ней по имени. Ей нравится, когда я так делаю.

— Джай... — она медленно выдыхает через нос и убирает руку от щеки. Я пытаюсь не зацикливаться на гневе внутри меня, когда вновь вижу синяк, а вместо этого уделяю внимание боли в ее глазах.

— Череп...

Все мои внутренности ухают вниз. Слезы скапливаются в уголках ее глаз и проливаются быстрее, чем я когда-либо видел, а, уж поверьте мне, у меня было большое количество плачущих женщин.

— Он убил его, — задыхаясь, говорит она.

Я нахмуриваюсь.

— Убил кого?

Эмили икает и медленно придвигается ближе с расчетливой осторожностью. Не нравится мне это.

— Я так сожалею.

Сорвавшись с места, она сокращает расстояние между нами и оборачивает свои тонкие руки вокруг моей талии, утыкаясь лицом мне в грудь, пока я таращусь в стену над ее головой. Что, черт возьми, происходит?

— Джоэл, — она рыдает, ее голос приглушен тканью моей футболки. — Череп убил его.

Невозможно. Не верю ей ни секунды. Снова и снова она говорит мне, что сожалеет, но я ничего не чувствую. Что я должен чувствовать?

Я смотрю на грязный пол в ожидании того, что мои эмоции как-то отреагируют на ее слова.

Они не реагируют.

Минута проходит за минутой, а я стою в тишине. Мои кости болят. Появляется странное давление в груди, скручивающее мои жизненные органы. Физически я чувствую все, но эмоционально ничего... потому что не верю. Мысли и планы затопляют мой мозг, но я не могу сосредоточиться ни на одном — их слишком много. Не знаю, с чего начать.

Эмили гладит мою спину, пытаясь успокоить. Меня не нужно успокаивать. Не верю, что Череп убил Джоэла, ни на секунду.

— Думаешь, он говорит правду? — спрашиваю я, и она отстраняется, чтобы взглянуть мне в лицо.

Синяк расплывается на ее опухшей щеке, с каждой секундой становясь все темнее. Прежде чем вырвать кишки у Черепа, я заставлю его принести извинения за отметку на ее лице.

Глаза Котенка мечутся по моему лицу. На ее лице я вижу выражение… замешательства. Она оценивает меня, и, вероятно, задается вопросом, почему я не рыдаю безутешно прямо сейчас. Держу пари, она думает, что я психически ненормальный, цепляющийся за веру, что мой брат все еще жив, хотя Череп признался в его убийстве. Но она не видела его. Она не знает его. Череп и вся его компашка не в состоянии даже дотронуться до Джоэла. Готов на это поставить всю свою семью. Эмили съежилась при виде Тени, но Тень — ничто. В сравнении с моим братом он будет выглядеть сучкой.

— Я думаю, что он сумасшедший, — шмыгает она носом.

— Я не об этом спрашивал.

Она кивает, и ее глаза полны сочувствия. Ненавижу сочувствие. Эта эмоция свойственна людям, уверенным в твоей неспособности самостоятельно справиться с ситуацией. К черту сочувствие.

— Да. Думаю, он говорит правду.

— Хорошо.

Ее темно-коричневые брови, теперь уже более широкие, чем были при нашей первой встрече, хмурятся, и она отступает еще дальше.