Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Первомайка - Зарипов Альберт Маратович - Страница 48


48
Изменить размер шрифта:

Ну этот еще ладно. Там поначалу всей контртеррористической операции начальником пресс-центра был какой-то генерал Михайлов. Так он до того уже заврался, что в момент прорыва по наступающим боевикам нанесла мощный удар наша авиация. Это в три часа ночи-то, когда наши вертушки и штурмовики летать не могут. Это стратегические да фронтовые бомбардировщики могут ночью бомбить, но это ведь по заранее заложенным в бортовой компьютер данным. Но самая главная версия этого генерала с поганым языком была такая: «боевикам был предоставлен проплаченный „зеленый“ коридор».

– Какие мы коварные! – возмутился, смеясь, лейтенант. – Получили с боевиков бабки, подпустили их поближе, а потом как вдарили по ним со всех стволов. Эдак нас скоро перестанут считать порядочными офицерами…

Но его слова никого не рассмешили – почему-то стало грустно и муторно.

– Ну а что дальше? – тихо спросил начальник разведки 58 армии.

– А что дальше! – воскликнул я. – Я обиделся на эту телекомпанию, которая всю эту брехню показывала, и уже на следующий день судебный иск состряпал. Я им вчинил пятьсот штук зелени, чтобы не показывали всяких педерастов. Да и там еще этот продажный журналист выступал. У нас этот иск телеканал отбил. Теперь мы уже в Москве судимся. Там такими деньгами никого не удивишь, да и главное «НТВ» побогаче будет, чем региональное представительство.

– Ну ты в этих судах скоро как в шелках будешь, – добродушно подтрунил доктор.

– Что, на пенсии делать нечего?

– Делов-то хватает. Но и терпеть эту мразь уже нету сил, – неожиданно зло ответил я. – Правда бывает только одна. Если этих гниложопых терпеть, то что же выходит – мы все зря что ли под Первомайским пострадали? Стрелять я сейчас не могу. Ну самоделку-мину смастерю вслепую, но это же чепуха. Вот и остается только через суд этих гадов давить, чтобы свою погань при себе держали.

– Скоро ты там адвокатом станешь, – продолжал посмеиваться доктор.

– Нет, не стану. Я ведь поступил было в наш Ростовский госуниверситет на юридический факультет. Наивный был тогда, вот и подумал, что со всеми заслугами и льготами смогу проучиться там без денег. Сначала на собеседовании мне намекнули, что нужно бы зарядить, но я им сразу сказал, что денег они не получат.

Ну они так тихо зубками скрипнули и затаились на время. А я сам ходил на лекции, писал все курсовые и рефераты, первую сессию сдал на одни «пятерки». А на второй сессии мне две «пары» как влепили подряд, мол, доходи, парень, до нужной кондиции. Я подумал и послал этот государственный университет далеко и надолго.

Над дневкой нависла гнетущая тишина, и только ручеек продолжал журчать неподалеку от нас.

– Тащстаршлейтнант, а вы тогда говорили, что тот солдат-пулеметчик остался жив, – вспомнил вдруг сержант-контрактник.

– Я тебе сколько раз говорил, что здесь мы все на равных и на «ты», – поправил я его. – Прошло то время, когда мы были на «вы». А этот солдат тоже потерял зрение полностью, но он еще частично парализован – плохо ходит. Но зато сочиняет песни, играет на гитаре и сам поет их. Я тут кассету взял послушать для вас.

Я достал из кармана подарок майора-замполита – маленький диктофончик «Сони» и нажал на кнопку. Прозвучал слегка искаженный перебор гитарных струн, и молодой голос запел под стиль вальса:

Мы пятые сутки от холода злеем,
Вот пятые сутки не спим мы пока.
Здесь вам не разгулье, не танцы-веселье,
Здесь пули танцуют бешеный вальс.
Ночь пеленает глаза, укрывая нас мглой,
Ветер свистит, обвевая нас мерзкой зимой.
Не спи – не теряйся, дождись хотя бы утра,
Ну а пока – война… война…
Крики «Аллах» кидают нас в нервную дрожь.
Знаю ведь я, что меня просто так не возьмешь
Весь в напряженье, снова борюсь сам с собой,
С этой игрой,
с низкой игрой,
с мерзкой игрой.
С этой войной…
Утром пошли в наступленье лишь двадцать ребят
Против тех ста, кто залег в тех домах.
Бой был неравен, и кто-то из наших был сбит.
Но мы положили тогда одну третью их сил.
Бой был жесток, хоть дрались среди нас – пацаны,
Кто-то – бывалый, а кто-то не видел войны.
Смерть – не игрушка, и в фильмах нельзя ее внять.
Ну а пока – война… война…
Весь Первомайск пылает адским костром,
Друг твой лежит, сраженный гранатным огнем;
Он бился, спасая с террора людей,
Ну а теперь… теперь… теперь…
Кто же спасет очень нам нужных парней?..

Я выключил диктофон и вынул кассету:

– Это из его ранних песен. А теперь он выступает на конкурсах бардовской песни и занимает призовые места.

– А его чем-нибудь наградили? – спросил маленький солдатик.

– Дали орден Мужества. Да что толку от этого ордена, если пенсия у него чуть больше трехсот рублей. Мы с ним на пару сейчас подали в суд на военкомат. Хотим по Гражданскому кодексу выиграть возмещение вреда в размере утраченного заработка. Не знаю, может, что-то и получится.

– Ну да. У этих оглоедов тяжело что-то выиграть. Они скорее удавятся, чем лишнюю копейку инвалиду добавят, – вставил кто-то.

– А кого еще наградили? – спросил начальник разведки.

– Про Героев я вам тогда сказал. Ну, понятное дело, что наш Перебежкин самым главным Героем оказался. А вот когда писали представления на Героев России, то оказалось, что майор-замполит должен был сам на себя и составить это представление. Он же на должности замполита бригады был. Вот он и отказался писать бумаги на самого себя, хотя он на все сто процентов заработал это звание.

Еще всем офицерам и прапорщикам добавили по звездочке на погон. Ордена понадавали тоже почти всем. Да-а-а. Еще их наградили именным оружием. Дали всем по пистолету Макарова. Всем, кроме Лехи Сарыгина. Но Леха – мужик, послал все командование на хер и написал рапорт на увольнении из армии. Уж кто-кто, а он это наградное оружие заслужил честно. А его просто кинули. И его пистолет достался комуто из штабных.

– Ну штабные своего шанса что-то ухватить на халяву не упустят! – с иронией прокомментировал доктор.

– Да, еще пистолет не дали прапорщику, ну которого Гамлет зовут. Он ведь в тыловом дозоре вместе с Лехой Сарыгиным был и прикрывал отход остатков моей группы. Его тоже из гранатомета ранили в руку, и она потом перестала работать у него. Ну а начальство подумало, раз рука не действует, то значит и наградное оружие особо так не нужно. Ему дали еще послужить в бригаде на должности старшины роты, а потом уволили из армии.

– А ты? – спросил лейтенант.

– Я как был старлеем, так им и уволился, хотя все сроки подошли капитана получать. Да и сам командующий округом на представлении на мое увольнение написал свою резолюцию: «присвоить звание капитан и уволить». Но его тут в Москву перевели, а при новом командующем меня втихаря и уволили. Штабным крысам было лень написать другое представление на мое увольнение и отправить его в штаб округа. Правда, уволился я с другой должности. Это начальнику штаба бригады спасибо. Не то что другие брехуны. Он сейчас в Москву перевелся. А вместо него начальником штаба бригады стал Грибок.

– Это тот самый? – спрашивает лейтенант.

– Тот самый. Уж это точно с его подачи стали брехать, что Златозуб меня бросил раненого. Накануне вечером был же боевой приказ, что подносят боеприпасы и эвакуируют раненых группы из 8-го бата. Златозуб меня перевязал и оставил на этого козла. А он смылся сам и даже солдат не прислал. «Ну ладно. Находись пока тут», – зло передразнил я. Водка начала бурлить во мне. Успокоившись, я продолжал: