Первомайка - Зарипов Альберт Маратович - Страница 3

С наступлением темноты разведгруппа спускалась с плато, выставляла засаду на заранее выбранном направлении и, если ночью кто-то попадал в засаду, «забивала» противника. И быстро-быстро должна была сделать ноги от места засады, пока нас самих не обнаружат другие боевики. А если ночь выдалась спокойной, то под утро разведчики возвращались на базу и отсыпались до следующего вечера. Через две недели такой работы нас должна была заменить другая разведгруппа нашего батальона.

По оперативной информации выходило, что из-за больших людских потерь и оторванности от своих войск мотострелковый полк был частично деморализован и вряд ли смог бы оказать нам какую-либо огневую поддержку в случае, если разведгруппа ввяжется в бой с превосходящим противником или сама попадет в засаду. Бывало и такое. Поэтому рассчитывать мы могли только на самих себя. В самом полку была острая нехватка всего, начиная от топлива и боеприпасов и заканчивая хлебом. Днем солдаты иногда спускались в Шатой и на свои деньги закупали у местных жителей еду и лепешки. Но более всего закупалось водки.

Только она могла хоть как-то сбить нервный стресс от постоянного ожидания обстрелов и смерти. Иногда она же приводила к гибели солдат и офицеров. За несколько недель до наступления Нового 1996 года боевиками был полностью взят в плен блокпост на дороге. Несколько офицеров и более двух десятков солдат были увезены высоко в горы. Это произошло без единого выстрела, хотя у наших солдат и было оружие. Находившиеся на значительном удалении от своего полка военнослужащие по ночам сильно злоупотребляли водкой, и в одну из таких ночей они и были взяты боевиками практически голыми руками. Командование полка попыталось договориться с боевиками обменять наших пленных на арестованных чеченцев. Но переговоры ни к чему не привели, и спустя неделю к блокпосту на дороге с плато подъехал гражданский грузовик. Из его кузова были выгружены все солдаты и офицеры. Но это были только тела наших солдат и офицеров…

Ходили слухи, что кто-то из полка «работает» на боевиков и продает им информацию.

Поэтому был дан строгий приказ не разглашать никому сведений о предстоящих засадах. По внешнему виду мы даже не должны были выделяться из общей массы полка.

Все разведчики должны были надеть на себя вместо зеленого пятнистого камуфляжа желто-зеленую пехотную форму. Эту форму солдаты добывали в соседних пехотных подразделениях, а так как им отдавали то, чего не жалко выбросить, то при первом построении разведгруппа напоминала сборище бомжей, оставшихся без военной части несколько лет назад. На следующий день те же солдаты, но уже в постиранном и заштопанном обмундировании, стали похожи на пехотный взвод. Правда, форма была очень уж чистая, но в горах она должна была приобрести необходимый вид.

По моему распоряжению солдаты поснимали тельняшки и убрали в рюкзаки, к своему огорчению. Я тоже снял тельник, все равно под свитером его не видно, и убрал в свою сумку с личным барахлом.

Вот и сейчас, поразглядывав минут пять фотографию в рамке, я достал эту сумку из-под кровати, вынул из нее чистую тельняшку, завернул в нее рамку и убрал поглубже в сумку. Запихнув ее ногой обратно, я развернулся и сел к столу с намерением изучить район действия группы по карте.

Район был не самый лучший, но и не самый плохой. В соседний райцентр Ведено, где находился полк морской пехоты, в одно время с нами отправлялась вторая разведгруппа из второй роты. А Ведено было вотчиной самого Шамиля из нашего века и столицей имама Шамиля из прошлого. Мне кто-то из друзей рассказывал, что в девятнадцатом столетии это была русская деревня, и в этом самом Ведено жило около трех тысяч русских солдат и ста офицеров, которые сбежали к горцам от солдатской каторги в царской армии длиною в двадцать пять лет. Здесь они жили в своих домах и работали на армию имамата: клепали горцам пушки и чинили оружие.

Кроме того в Ведено был небольшой пороховой заводик, построенный турками для обеспечения порохом повстанцев Шамиля. Также по слухам, современный Шамиль по фамилии Басаев тоже был отчасти русским, чья кровь досталась ему в наследство от беглых царских солдат или офицеров, переженившихся на горянках. Так это было или нет, но это Ведено было родовым гнездом как прежнего Шамиля, так и нового…

Да и сам Главный штаб формирований боевиков до занятия села нашими войсками располагался в Ведено и в настоящее время находился, скорее всего, где-то недалеко в горах. Так что для моей группы задача была не самая сложная. Но зато в Ведено стояла морская пехота, которая в несколько раз превосходила пехоту обычную. Морпехи могли оказать реальную поддержку и вытащить группу из самого «жопного» места.

Я обернулся на скрип открываемой двери – в наш жилой вагончик вошел командир нашей роты. Подойдя к столу, он взял трехлитровую банку с рассолом и отпил с поллитра. После бессонных ночей нас иногда по утрам сильно мучила жажда. Очень помогали нам в этом маринованные огурцы или помидоры из гуманитарной помощи.

– Кайф! – крякнул он от удовольствия и сказал мне: – Сдавай эти карты. Вас перенацелили. Объявился какой-то Радуев. Утром захватил Кизляр и сейчас сидит в больнице с заложниками. Будете со второй ротой работать против него.

– Нормально, – сказал я.

В прошлом году я случайно оказался в Буденновске и уже имел представление об операциях такого рода. Но там было лето, а здесь зима. Бегать по снегу и грязи я не очень любил.

– А сколько людей у него? – спросил я у ротного.

– Говорят, человек двести пятьдесят-триста. И столько же или больше заложников.

Как потом нам стало известно, полевой командир Салман Радуев был зятем президента Дудаева и до войны занимал пост мэра города Гудермеса. После занятия этого города нашими войсками Радуев со своим отрядом отошел на северо-восток Чечни и особых хлопот нашим войскам не доставлял.

Но в январе 1996 года в Ичкерии сложилась крайне неблагоприятная для Джохара Дудаева и его сторонников ситуация: большинство городов и сел было занято российскими войсками, и в них формировались лояльные Завгаеву правоохранительные и государственные структуры, многие боеспособные отряды боевиков были измотаны бесконечными боями и оттеснены далеко в горы. Самому Джохару Дудаеву вместе с небольшой группой телохранителей приходилось скрываться в маленьких аулах и по ночам скрытно переезжать из одного укрытия в другое, чтобы не выдать свое местонахождение и не привлечь удары российской авиации на эти села. В самой Чечне послевоенная жизнь стала возвращаться в мирное русло. А спустя некоторое время все крупные формирования боевиков были бы ликвидированы российскими войсками. Но для того, чтобы загнанные высоко в горы отряды боевиков смогли вырваться на равнинную часть, для того, чтобы боевые действия разгорелись с новой силой, Джохару Дудаеву был жизненно необходим какой-нибудь отвлекающий российские войска маневр, который принес бы боевикам малейшую передышку. Что-то наподобие буденновского похода Шамиля Басаева.

Именно в этот момент и потребовался Салман Радуев – командир свежего и не потрепанного в боях отряда.

Совершив ночью скрытный марш к дагестанскому городу Кизляру, отряд Радуева в четыре часа утра ворвался на военный аэродром, находившийся на окраине города.

Боевики захватили там склад боеприпасов и сожгли на стоянке четыре вертолета. По своим оперативным данным, чеченцы намеревались захватить на аэродроме и крупную партию оружия, которая должна была прибыть накануне. Но эти данные не подтвердились, и боевикам пришлось довольствоваться малым. Затем их действия развивались по буденновскому сценарию: захват горбольницы вместе с больными и медперсоналом, захват заложников на улицах города, расстрел на месте тех, кто имел какое-либо отношение к армии и милиции.

Охранявший больницу милиционер был зверски избит боевиками за то, что успел сделать несколько выстрелов. Ему сломали руку, и он уже не мог оказывать никакого сопротивления, но радуевцы продолжали бить ногами его тело. Затем милиционер был облит бензином и заживо сожжен на глазах остальных заложников.