Стёпа и зеленые человечки (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 29

- Знаешь… раз уж так – давай и Эни с собой возьмём. Не жизнь ему тут – замучает его твой братец.

- Добрый ты, - проурчал Ирон. – Ну, ладно, возьмём… Места хватит…

И нацелился Стёпу поцеловать, но в этот момент из-за двери ванной высунулись мордашки Тина и Лина.

- Что мы нашли! – радостно заявила парочка.

Глава 17. Дневник

Из-за двери ванной высунулись мордашки Тина и Лина.

- Что мы нашли! – радостно заявила парочка.

- Т-шш! – зашипел на братцев Ирон не хуже змеи. – Разбудите!

Близняшки бросили взгляд на ложе, и Тин удивлённо спросил:

- Что такое?

- Грам, - коротко объяснил Ирон.

Других объяснений близняшкам не потребовалось, они опустили головы и грустно покивали. Но долго грустить развесёлая парочка, похоже, просто не умела из-за лёгкости характера, и Лин тихо, но радостно сообщил:

- Мы нашли расчёты папы Ахата. Он действительно проложил курс к точке, которую обозначил, как Храм. И пометки папы Дирея там тоже есть!

- Здорово! – обрадовался Ирон. – А вы там всё пересчитали?

- Ага, - радостно кивнули близняшки. – Только вот курс выходит за пределы исследованной части космоса.

- Угу, - кивнул Ирон, - так и должно быть. Дайте-ка мне!

Тин вытащил из-за пазухи пухленькую стопку листов, скреплённых магнитным зажимом, и протянул Ирону. Неожиданно из середины стопки выскользнула небольшая потрёпанная книжечка с изображением храма Василия Блаженного на обложке. Самый обычный ежедневник.

Рука Стёпы самопроизвольно дёрнулась и схватила книжечку.

- Что это? – спросил парень.

- Это папы Дирея, - хором прошептали Тин и Лин, - но мы не понимаем, что здесь написано.

- А можно посмотреть? – спросил Стёпа.

- Можно, - ответили близняшки хором, – ты же наш родственник теперь…

Стёпа чуть было не спросил: «С какого перепугу?», но вовремя вспомнил, что его неопределённый кивок во время первого разговора Тин и Лин приняли за признание родства с неведомым ему Андреем Ковалёвым. Разубеждать их он не стал – похоже, у близняшек больше никого не было, кроме него и Ирона, кому вообще они были бы небезразличны.

- Правда, Тиопа, попробуй прочесть, - кивнул Ирон, - а мы пока расчёты проверим.

И вся троица стала переворачивать листочки и задумчиво разглядывать написанные разными почерками строчки. Стёпе вообще всё написанное показалось китайской грамотой, но трое фисташковых вполне понимали, что к чему. Через пять минут Лин исчез в ванной и появился с небольшим устройством, по назначению напоминающим планшет – после этого все трое окончательно погрязли в расчётах.

А Стёпа осторожно открыл ежедневник.

Книжечка оказалась чем-то вроде дневника, который Андрей вёл от случая к случаю. И начал он его в день поступления в университет – не какой-нибудь, а Санкт-Петербургский. Стёпа мысленно восхитился парнем – из записей следовало, что поступил он на бюджетное место благодаря своим способностям, поскольку семья его была небогатой. В дневнике упоминались мама-библиотекарь и бабушка-пенсионерка. Об отце и деде никаких упоминаний не было, как и о второй бабушке и дедушке, поэтому Стёпа сделал логичный вывод – семья была неполной, а дедушка, отец мамы Андрея, скорее всего, уже умер.

Записи в дневнике за первый курс были обычными записями небогатого студента-трудяги, который не может позволить себе прогуливать лекции, чтобы не потерять стипендию, и вынужден ещё и подрабатывать на выходных, чтобы хоть как-то продержаться на плаву. Вряд ли бабушка и мама могли серьёзно помочь в сложном деле выживания в большом городе.

Но Андрей, похоже, был вполне доволен. Учиться ему нравилось, одногруппники попались вполне понимающие, в общежитии тоже особых проблем не было, да и с подработкой он справлялся. Так что первый курс парень закончил на отлично и отправился домой на каникулы – отъедаться и отпиваться парным молоком. Причём, если бабушка и мама жили большую часть года в одном из райцентров Ленинградской области, но на лето они неизменно выезжали на дачу в довольно-таки глухую и удалённую от цивилизации деревушку Пырьев Мор, в которой у бабушки был дом, унаследованный от родителей.

Андрей, который был парнем довольно-таки рукастым, дом подновил, забор починил, крыльцо покрасил, сделал ещё целый ряд всяких дел и немного заскучал, поскольку имел деятельный ум и лениться не умел совершенно.

И его понесло за каким-то интересом в соседний лес, который среди местных старожилов пользовался очень дурной славой. Ничего особо страшного Андрей в лесу не обнаружил и уже думал возвращаться домой, когда на него вдруг опустился странный световой столб – именно так это явление описал Андрей, когда очухался в небольшой каморке без окон и дверей с одним-единственным тюфяком на полу.

Стёпа тут же отметил разницу – одежда Андрея осталась при нём, а в кармане куртки остались студенческий билет, ежедневник и огрызок простого карандаша, которым парень и вёл все последующие записи.

Так вот, после того, как Андрей очухался, он увидел уже знакомых Стёпе зелёных человечков, то есть Келуджи, которые быстро объяснили парню, что родного дома он больше не увидит. Андрей возмутился, попробовал отстоять своё право на свободу… и был избит тонкими блестящими металлическими тросиками, которые причиняли просто нестерпимую боль. После это его держали связанным, развязывая через равные промежутки времени, чтобы дать возможность сходить в туалет, поесть и напиться. По какой-то причине его не подвергали модификациям, как Стёпу, а просто старались укротить, словно непокорное животное.

И вот однажды в каморку, которую Андрей успел возненавидеть всеми фибрами души, вошло самое прекрасное существо из всех виденных Андреем доселе. Прекрасный незнакомец забрал парня с собой и, что характерно, Андрей не слишком сопротивлялся, тем более, что новый хозяин, которого звали Ахат, был ласков и обещал Андрею, что поможет вернуться домой, но сначала им нужно посетить родную планету Ахата.

Читая эти строки, Стёпа скривился, как от кислого. Коварный инопланетянин, купив парня, стал приручать его, проявляя неподдельную заботу. И это принесло свои плоды. Андрей влюбился со всей почти детской наивностью человека, который ещё никогда не испытывал ничего подобного. А полюбив Ахата, он с радостью подарил ему себя. Его даже обрадовало, что непосредственно перед актом любви Ахат затащил его в корабельную лабораторию, объясняя это тем, что не хочет причинить любимому вред.

Стёпа, читая эту запись, нахмурился, отметив, что, скорее всего, ушлый Ахат именно тогда и подверг Андрея тем самым модификациям, которые позднее сделали из парня инкубатор.

Итак, Андрей и Ахат стали любовниками. Именно время полёта к Ризитее стало для Андрея чем-то вроде медового месяца. Кстати, читая дневник, Стёпа нигде не заметил особого шока парня от того, что тот вступил в связь с мужчиной, да и раньше проскальзывали некие оговорки, которые позволили предположить, что Андрей был геем. В общем, сделанные в этот период записи были полны наивного, безграничного счастья. А потом… потом наступил большой перерыв.