Тайное зеркало (СИ) - Михайленко Светлана - Страница 13

Он обхватил талию любовника ногами и ухмыльнулся.

— Надеюсь, более прозрачных намеков делать не нужно?

— Не нужно, — ответил Люциус и одним толчком погрузил свой член в горячее тело…

====== глава 9 ======

На следующий день Гарри ходил, загруженный мыслями выше головы. Вываленная гоблинами информация о его наследстве, бесконечные цифры, документы и прочее, а еще живые и здоровые Поттер и Блэк не давали сосредоточиться на чем-то другом. Гарри очень не хотелось получить удар в спину от них. Хоть гоблин и постарался успокоить его, говоря, что напрямую они навредить не могут, уверенности в собственной безопасности это не добавляло. На уроки он шел, как сомнамбула, не замечая дороги, хорошо хоть, не засыпал на ходу — спасибо Снейпу! На последней мысли Гарри хмыкнул.

— Гарри, — Гермиона взяла его под локоть, — ты свернул не туда.

— Извини, задумался.

— Может, поделишься? — предложила она. — У нас сейчас История Магии, так что будет возможность поговорить.

Они сели втроем за последнюю парту, и Гермиона накинула полог тишины на них, чтобы никто не подслушал.

— Выкладывай, дружище, — Рон, хоть и казался деревенским простачком, но на самом деле мало что проходило мимо его внимания, и пришибленный вид друга он сразу заметил. Гарри, как на духу, выложил события прошедшего вечера, не утаивая подробностей.

— Поздравляю, — Рон пихнул его плечом, указывая взглядом на пальцы, хоть колец и не было видно — гоблин объяснил, как их скрыть.

— Присоединяюсь, — толкнула в другое плечо Гермиона.

— Спасибо, — Гарри впервые со вчерашнего вечера расслабился: друзья поддержали, а это главное.

— Что думаешь делать? — Гермиона, как всегда, не давала впасть в уныние, заставляя искать выход из ситуации.

— Думаю… Скажи, Мио, есть какая-нибудь книга, которая бы учила быть главой рода, обязанностям и правам?

— Конечно есть, — ухмыльнулась Грейнджер, — она так и называется — Родовая магия. А что?

— Ну, в ней же должны быть прописаны способы, которыми глава рода может призвать к порядку членов своей семьи.

— А ты не хочешь их отрезать от рода? — спросил Рон.

— Хочу, очень хочу, — Гарри сжал кулаки, — но не могу.

— Почему? — что Рон, что Гермиона недоумевали.

— Позволить им выйти из-под моего контроля? Дать волю на любые поступки? Ну уж нет! Пока я не прочитаю эту книгу, не буду делать поспешных, опрометчивых поступков.

— Где же ты ее возьмешь? — Гермиона нахмурилась, вспоминая, — в хогвартской библиотеке я только упоминания о ней нашла, поэтому и название знаю, а сами книги подобного толка хранятся только в родовых библиотеках.

Гарри улыбнулся, Гермиона, при всем ее уме, иногда забывала элементарные вещи.

— Так у меня есть такая, — девушка посмотрела на него, не понимая, что же она упускает, — в Блэк-холле.

— Точно, — Рон радостно хлопнул в ладоши, — но туда же попасть нужно, а как?

— А домовик на что? — удивленно поднял брови Гарри, — а ты, Мио, молчи. Освобождать мы никого не будем.

Ребята ненадолго замолчали, а Гарри собирался с силами, чтобы кое-что рассказать Рону.

— Рон, я должен тебе рассказать, но не знаю как, — начал Гарри.

— Говори, как есть, — предложил парень, понимая, что хороших новостей таким тоном не сообщают.

— Сегодня утром, когда ты ушел в душ, а я еще валялся в постели, Дин и Симус… они… короче, они обсуждали Джинни…

— И что? — не понял рыжик, а Гермиона покраснела и отвернулась: слухи о распущенности младшей Уизли еще с прошлого года ходили по школе.

— Они обсуждали, как вчера вечером вдвоем… вдвоем спали с ней…

— Что?

— Может это и неправда, но я должен был тебе сказать, предупредить, чтобы ты как-нибудь повлиял на нее. Все-таки она твоя сестра…

— Я услышал тебя, — Рон покраснел и с ненавистью уставился на Томаса и Финнигана, — спасибо, что сказал…

На том же уроке, под таким же пологом тишины, переговаривалась еще одна троица — Малфой, Нотт и Паркинсон. Тема у них была немного другая.

— Драко, — Панси посмотрела на друга детства, — ты же тоже получил от отца сегодня письмо?

— Панс, что за глупые вопросы? Ты сидела рядом и сама видела, — Драко скривился, не понимая, что могло произойти, чтобы отец вдруг категорически запретил не то, что конфликтовать с Поттером, а и приближаться к нему.

— Видела, видела, — Панси наморщила аккуратный носик. — Тебе тоже запретили задевать Поттера?

— Почему ты спрашиваешь у меня, спроси у Тео, — признаваться в этом Драко не хотел.

— У меня она уже спрашивала, как и у многих остальных. Лорд отозвал приказ о поимке Поттера, — Теодор задумчиво чиркал в пергаменте, — и мне очень хочется понять, с какой стороны дует ветер. Что такого вдруг произошло, что Темный Лорд приказал своим и детей предупредить?

— По-моему, — Панси с нажимом посмотрела на парней, — лучше послушаться и не вмешиваться. Если родители так написали, то значит причины весомые.

— Весомые, — эхом повторил за ней Драко, а потом скорчил рожицу, — но узнать их жуть, как хочется. А другие что ответили?

— Все наши решили послушаться приказа, — ответил Тео, — никто больно-то и не горел желанием марать руки, поэтому Поттер все еще здесь, а не в темнице.

— Значит и мы будем послушными детками, — решил Драко, — тем более мне надоело таскаться сталкером за Золотым мальчиком.

В родовом гнезде Гонтов на массивном алтаре лежал Темный Лорд. Он не стал предупреждать Люциуса о времени проведения ритуала по воссоединению своей души, решив сделать сюрприз. Сам же ритуал был прост, как кнат — нужно было просто «позвать» осколки к себе, а если судить по тому, что он не почувствовал процесс возвращения кусочка от Поттера, то и от этих возвращенцев болезненных ощущений не должно было быть. Зато образовалась куча времени, чтобы подумать. А думать он решил о своих отношениях с Люциусом, ни больше, ни меньше. Все остальные проблемы отошли на второй-третий план, а вот красавец аристократ занял все мысли, обострил вдруг появившиеся чувства, заставил вспоминать о прошедшей жизни.

Вспоминать было не о чем, м-да… прискорбно — прожить долгую жизнь и не иметь светлых воспоминаний о первом поцелуе, влюбленности, сексе. Нет, все это было, но не отложилось в сознании, не заставляло сладко замирать сердце, и приливать кровь к… щекам. Сначала была политика, интриги, борьба, а позже — пытки, безумие, долгие годы ожидания хоть какого-нибудь тела. И все это в одиночестве. Не к кому было прийти вечером, не с кем было поговорить по душам, никто не прижимал его ночью к себе, делясь теплом. Томасу стало так жаль… Как говорил классик — «Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»? У Тома накопилась целая жизнь таких лет, за которые больно, горько и обидно, а счастливых и одного года не наберется.

Он бросился в отношения с Малфоем, как в омут с головой, решив рискнуть, открыться… Люциус — сильный, щедрый на ласку, откровенный. Не боящийся того, что между ними происходило. Мужчина, в самом полном смысле этого слова. Не трусивший показать слабость, одарить нежностью. А еще умный, язвительный, хитрый — настоящий слизеринец. Том был уверен, что Малфой ни перед кем так раньше не открывался, видимо они были совместимы на каком-то тонком плане, поэтому ни у одного ни у другого не вызвало проблем быть откровенными. Откровенными до предела. Люциус так легко признавался в своей влюбленности, так щедро одаривал ласками, так властно брал и так полно отдавался, что Темному Лорду не оставалось ничего другого, кроме как только следовать за ним.

Они еще не говорили о будущем — Том опасался загадывать, но… Он всегда ненавидел это «но», но не в этом случае. Это «но» давало надежду на то, что все будет…

Мысли расползались… сознание гасло… сон…

Душа собиралась из осколков, срастаясь, залечивая рубцы, возвращая чувства, память, ясность мысли. Тело менялось вместе с душой. Кожа загрубела, стала похожа на камень, потом покрылась мелкой сеточкой трещин и с тихим треском осыпалась на пол, открывая заново перерожденного Томаса Марволо Гонта. Мужчина лет тридцати пяти — сорока на вид, с коротким ежиком темных волос, мощного телосложения, с неожиданно красивыми кистями рук с длинными пальцами. Высокие скулы, волевой подбородок с ямочкой, чувственно-мужской изгиб губ, черные росчерки бровей и черные ресницы, пока что сомкнутые.