Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия (СИ) - Кручко Алёна - Страница 96

Он сам не знал, почему вдруг так разговорился. Может, потому что Гелли фор Циррент умела слушать? А может, потому что далекая земля, отнявшая у нее брата, когда-то оставила в душе Оннара фор Гронтеша слишком глубокий, неизгладимый и незаживающий след?

Опасное это дело - выходить на чужой берег с открытой для чудес душой. Слишком легко, уезжая, позабыть душу там, среди скал и кривых сосен, где научился сражаться бок о бок с «варварами» и уважать их, где стал кому-то кровным врагом, а кому-то - братом. Слишком трудно вспомнить, вернувшись домой, что здесь - все иначе.

Слишком хочется невозможного - вернуться.

Он не сразу заметил, что к Гелли присоединилась дама Лециния - та подошла тихо и не стала перебивать рассказа. Лишь когда адмирал запнулся, обнаружив еще одну слушательницу, сказала:

- Брат просил передать, что он повез Джегейль домой. Потом вернется.

- Что-то случилось? - встревожилась Гелли.

- Девочке стало дурно. Может, с непривычки, - Лециния слегка пожала плечами и добавила: - Думаю, ничего страшного, иначе брат не собирался бы вернуться.

Адмиралу показалось, что она недоговаривает. Что знает больше, чем сказала, и встревожена куда сильней, чем показывает.

- Послушайте, - сказал он, - графиня, виконтесса. Вы можете на меня положиться. Я готов проводить вас домой, и, разумеется, от меня никто не узнает ничего лишнего.

Дамы переглянулись, как будто что-то друг дружке сказали без слов.

- Я должна остаться, - вздохнула Лециния. - Нужно знать, что здесь будет происходить.

- И Варрен должен вернуться по той же причине, - негромко сказала Гелли. - Но деточка… А и впрямь, адмирал, проводите меня домой.

В дороге разговора не случилось. Гелли ощутимо тревожилась, а адмирал и хотел бы ее успокоить, да не мог: не зная, что произошло, он и сам склонен был предполагать худшее - жизнь приучила. Да и не очень-то поговоришь, когда дама в закрытой карете, а кавалер - верхом. Поэтому фор Гронтеш молча держался рядом, так, чтобы Гелли могла, выглянув, его окликнуть. И думал о том, с какой именно минуты она стала для него - Гелли.

Прежде он ни одну женщину, кроме сестры, жены и дочери, не звал мысленно по имени.

Прощаясь, Гелли сказала:

- Я понимаю, адмирал, у вас сейчас, должно быть, тяжелое время. Но все же, не забывайте, вы можете заглядывать к нам по-дружески.

Это было щедро. Как-то так случилось, что опала разорвала почти все прежние связи, а новые… та же опала сделала Оннара фор Гронтеша чрезмерно осторожным в светской жизни. Да и какая, в принципе, светская жизнь, когда в лучшем случае несколько месяцев осталось до войны? Он и на бал-то явился лишь по настоятельной королевской просьбе.

- Граф не будет возражать? Мы с ним немного не сошлись во мнениях по поводу досадного происшествия в моем доме.

- Варрен не смешивает личное с работой, к тому же я знаю, что он уважает вас.

Гелли чуть заметно улыбнулась, и адмирал невольно улыбнулся в ответ:

- Буду иметь в виду. Благодарю вас, виконтесса.

Происшествие с Джегейль взорвало размеренное течение бала - впрочем, слишком наивно было бы ожидать иного. Внимательные глаза дам высшего света заметили и ее долгое общение с его высочеством, и камзол Ларка, накинутый на плечи сомлевшей от духоты барышни, и встревоженный вид принца после того, как граф фор Циррент увез племянницу домой.

Ничего удивительного, что первым прозвучало предположение об интрижке между принцем и Джегейль фор Циррент. Не сходились лишь в причине внезапного недомогания барышни: от нервного потрясения при известии о прошлых увлечениях его высочества (но, право же, даже чужеземка не может быть столь наивной, чтобы полагать себя первой у давно уж взрослого наследника престола!) и до внезапно давшей о себе знать беременности.

Самое простое объяснение - о том, что непривычная к балам девушка не выдержала духоту, шум и почти беспрерывные танцы, - если кому и пришло на ум, все равно осталось не высказанным. Наверное, из-за своей невинности, а, следовательно, не скандальности.

Все же высшее общество всюду одинаково, думала дама Лециния, присушиваясь краем уха к злорадным шепоткам и отмечая, кто какую версию озвучивает и как именно реагирует. Джелль вряд ли заинтересуется, она и без того не питает иллюзий, а вот Ларку полезно будет знать, кто из столичных красавиц более других исходит на яд от бессильной ревности.

Да и Варрен спросит.

Подлетел, заметив ее, Никодес фор Виттенц:

- Надеюсь, с вашей племянницей все будет хорошо, вы ведь разрешите навестить ее завтра, справиться о здоровье?

Подошел неспешно помощник тирисского посла:

- Я вижу, ваша новообретенная родственница - источник не только радости, но и тревог? Знаете, дорогая графиня, вы всегда желанная гостья на приемах у нашего посла, как-нибудь прихватите с собой вашу очаровательную племянницу. Иначе ее представления о светской жизни останутся неполными, верно?

Придрейфовали сплетницы из кружка Дарианы:

- Бедная Джегейль, первый бал, и такая неприятность! Однако граф, по-видимому, запаниковал, иначе позвал бы дорогую Эбигейль, та лучше позаботилась бы о милой девочке.

- И все же ваша племянница, дорогая Лециния, зря на себя наговаривала, она отменно танцует и премило себя держит в обществе.

- Но с бедным Никодесом она не станцевала ни разу! Похоже, молодой человек уже пожалел о своем безрассудном пари.

- А скажите, дорогая Лециния, ваш брат уже задумывался о возможной партии для племянницы? Все же она несколько старше наших невест.

Цинни улыбнулась с таинственным видом:

- Не здесь, дамы! И, ах, простите, но я обещала танец послу Тириссы.

Бал продолжался, скорого возвращения Варрена ждать не стоило, а значит, она должна танцевать и держать глаза и уши открытыми! Что бы ни случилось с Джелль, это не отменяет основного направления работы: понять, кто какую рыбку намерен ловить в мутной воде надвигающейся войны.

ГЛАВА 15, в которой Женя отдыхает и принимает гостей

В карете Женю укачало. Головная боль утратила остроту, оставшись лишь мутной тяжестью, какая бывает с недосыпа и от переработки за компьютером. Уткнувшись лбом в дядюшкино плечо, Женя старалась дышать глубоко и ровно, но чертову карету трясло, и от каждой неровности дороги к горлу подкатывал комок, а под закрытыми веками вспыхивали искры.

Граф обнимал ее за плечи, осторожно придерживая, и можно было сосредоточиться на тепле его ладони и на негромком голосе, обещавшем, что осталось недолго, что уже почти приехали, и Заккендаль сейчас на месте, и все будет хорошо. Это помогало. Хотя из кареты Женя все равно вывалилась в почти невменяемом состоянии.

Окончательно она пришла в себя после того, как доктор Заккендаль, уже привычно улыбаясь, суетясь и проговаривая рассуждения себе под нос, чем-то над ней поколдовал, помассировал виски и какие-то точки на голове и напоил водой с мятными, судя по запаху, каплями. Дурнотная муть отступила, и Женя в полной мере оценила взгляд не дядюшки, но начальника Тайной Канцелярии - цепкий и не обещающий ничего хорошего виновникам очередной проблемы. Женя даже поежилась, припомнив их с графом первое знакомство - в этом же, кстати, кабинете.

- Вы так смотрите, аж страшно, - сказала она, - наверное, рабочее место так действует. Доктор, а что со мной было?

- Вам лучше? - спросил граф.

- Да, нормально, - кивнула Женя. - Спать только хочется.

- Это от лекарства, - объяснил Заккендаль, - вам, милая барышня, поспать сейчас не просто нужно, а жизненно, я бы сказал, необходимо. Хотя ничего по-настоящему страшного с вами не стряслось, но нагрузка на мозг едва не превысила критическую.

- Этот несчастный дель Гьяппа, - скривился граф. - Ты стояла рядом с Ларком, когда он подошел, а разговор предполагался весьма деликатного свойства и не для девичьих ушей. Поэтому дель Гьяппа заговорил с принцем на одарском.