Старт - Мандаджиев Атанас - Страница 40

Федерико Гарсиа Лорка

Каждое зернышко этого камня, каждый отблеск горы, исполненный ночи, составляет целый мир. Борьбы на пути к вершине довольно для того, чтобы переполнить человеческое сердце. Сизиф был счастливым.

Альбер Камю

Если лето — аксиома,

Почему снег обладает магией?

Эмили Диккинсон

ВЕРЕНИЦА АЛЬПИНИСТОВ:

НАЙДЕН, вожак

НАСМЕШНИК, радист

ДЕЯН, отсутствующий

ГОРАЗД

ЗОРКА

АСЕН, философ

ПОЭТ

БРАНКО

СКУЛЬПТОР

МЕРЗЛЯК

СЛАВ, оператор

РАД, молчальник

ДИМО

МОМЧИЛ, суеверный

АНДРО

ДАРА

НИКИФОР, тщеславный.

Пролог

Дневник на борту снега

Листаю белые страницы снега.

Знаю, что только здесь написано то, что я ищу. Здесь и больше нигде. Но я не разбираю снежного алфавита.

Дневник, уцелевший после кораблекрушения, — чтобы поведать живым о смерти и, быть может, о жизни.

Но с лавиной все по-иному. И дневник — иной. В полумгле, задыхаясь, исписывают белые листы снега дыханием, судорожно сведенными пальцами. Как разгадать эти письмена?

Скользящая, переменчивая книга снега, она прочнее любой другой. После весеннего таяния она преображается в потоки, в подземные соки, в древесный разум, в облака и дожди, в дыхание Вселенной. И снежные письмена обретают новый смысл. Знаки, подобные магнитофонной записи. Зов о помощи, обращенный к ветру!

Рвавшийся из сугробов живой голос эхом возвратился к самому себе, растаял, испарился, рассеялся в пространстве, чтобы вновь уйти в снег.

Гадаю по чистым страницам. Я должна разобрать тайное письмо, наспех нацарапанное, и передать… Кому-нибудь!.. В последний миг, когда уже прерывалось дыхание, человек хотел сказать нечто важное. Огромная значительная мысль осенила его перед самым концом.

На ощупь, словно книгу для слепых, читаю снег. Выпуклости слов и мыслей; вздохи, распадающиеся, едва коснешься… Пытаюсь найти ключ к иероглифам.

Я, как неграмотная мать, получившая от сына последнее письмо с фронта. Некому прочесть. Никто в селе не знает букв. Складываю незнакомые, неведомые знаки.

Мертвые говорят своим молчанием, записанным на белой ленте снега. Как озвучить ее? Дрожу от страха: вдруг запись сотрется навсегда!

Снежные ипостаси, с руки на руку, со льда на воду, с воды в пространство воздуха, передают тайнопись.

На ощупь спускаюсь в белую мглу.

Часть первая

До лавины

Снег

Падает, падает. Снег на снег.

Засыпает все вокруг. Исчезают скалы, деревья, тропки, обрывы. Будто их и не было никогда. Даже не видно их очертаний. Снег повсюду.

Утром я оказываюсь на иной планете. Белой, тихой, закругленной. И еще не исследованной.

Я не помню, где раньше была земля, где камень, где — пропасть. Все сравнялось. Исчезли острые грани, сгладились углы. Растаяла пестрота. Стихли возгласы красок.

Немая бескрасочность.

Осыпается белое забвение.

Как найдет путь тот, кто утратил его?

Нет пути.

Белизна. Ничто.

Но ведь белый цвет заключает в себе все остальные. Довольно одного луча, и белизна разложится на семь красок радуги с их оттеночной беспредельностью.

Из белизны расцветет пестрота.

Весна проклюнется из снежного яйца.

Никакой цвет не может быть таким чистым. И легче всего загрязнить, запятнать — белый цвет.

Снег, тихий, терпеливый ткач, наладил свой стан от земли до неба. Что же он ткет день и ночь, так кротко, так прочно?

Пока мы спим, рождается лавина. Снежинка к снежинке, сон ко сну.

В тишине зреет гром.

Бесстрастный снег. Падает, падает.

Следы на снегу

Свежим снегом намело крутизну. Кажется, ты на мертвой планете, давно застылой… Но эти следы… Они ведут вверх, в горы… К вершине или в пропасть?

Следы на снегу — единственный знак жизни среди окружающей белой пустыни.

След остается, когда идешь по незатоптанному снегу.

Кто-то прошел здесь? Кто? Куда он спешил? Почему избрал крутизну, а не ровный путь? Почему отклонился от тропинки? Что искал?

Само это отклонение — знак характера.

Не знаю его лица, имени, возраста. Он — движение среди неподвижности.

Следы на снегу. Почерк человека на белом листе.

Отклонение — начало нового пути.

Следы на снегу. Должен пройти еще кто-то, для того чтобы следы превратились в дорогу.

Ветер, снег — и вот уже нет следов.

Только едва заметные впадинки — то тут, то там — следы памяти на скалистом челе.

Все в мире — следы на снегу.

И эти мои строки на белой пустыне бумажного листа, которые я пишу в поисках неведомого, всего лишь — следы на снегу.

По следам

Совсем свежие следы. Девушка бежит, запыхавшись.

Опоздала! Упустила нечто более значимое, чем сама жизнь. Успеет ли она догнать остальных?

Там, в лощине, съежился домик. Голубоватый дым подпирает небо, словно основа спокойствия, тепла, уверенности. Но девушке не нужно ничего этого. Она бежит покоя, как пожара.

Сторож выходит из двери, окликает ее:

— Эй, давай обратно! Не догонишь их!

Эхо придает его голосу оттенок заклинания.

Ошеломленная Дара останавливается и прикладывает ладони горстью ко рту:

— Дальше?

А в ее голосе, не соразмеренном с расстоянием, ощущается напряженность.

— Давай обратно! Погода портится! — пугает ее сторож.

Дара поворачивается, словно расспрашивает снег… Вот она различила следы и бросается вперед… Еще не поздно…

Поскользнулась, выпрямилась, снова побежала…

— Давай обратно! Слышишь?! — Эхо сердитого оклика преследует девушку, будто гончая, хватает за пятки, тянет назад.

Но она вырывается и продолжает путь. Ей знаком такой вид помощи: предупреждение. Сторож сделал свое дело и теперь может уйти к себе в тепло с успокоенной служебной совестью.

А девушку его суровый оклик пугает больше, чем страшные горы. Она стремится вперед.

Тонет в снегу… Учащенное дыхание в белом безмолвии…

Следы влекут все выше… Уже с трудом она различает их…

Останавливается на миг, снова прикладывает ладони к губам:

— Э-эй!

Эхо — тонкое, протяжное… Голос горы? Или наконец-то откликнулись друзья?

Ей самой странно это ускорение шагов… Она бежит…

Нет, ответный оклик… Далекий… как сквозь сон… Слуховой мираж?

С новыми силами — вперед…

Ты хочешь догнать

Шаги догоняют… Кого-то или что-то?

Ты думаешь, что там, без тебя, происходит что-то важное.

Другие уже впереди. Обогнали тебя.

Им, должно быть, весело.

А тебе обидно до слез.

Ты поднялась рано, но в душе горчит ощущение, будто упустила самое лучшее, самое свежее утро в своей жизни.

Им так интересно идти.

Ты отстаешь. Они уже далеко. На вершине.

А ты все еще внизу.

Земля перед ними — как на ладони. Земля принадлежит им.

А у тебя ничего, кроме упорного стремления догнать.

Твой обитаемый мир — только там, в кругу их голосов, их шагов. Вне этого — хаос, бездорожье, неприглядность.

Твое крохотное человеческое одиночество! Оно больше гигантского одиночества горной вершины.

Они!.. Их жизнь предельно наполнена.

Твоя — опустошена.

Они забыли о тебе. Они могут и без тебя.

А ты не можешь без них.

Ты — лишняя. Тебя — нет.

Ты пытаешься догнать не их, а саму себя.

Даже укоряя, высмеивая, отталкивая тебя, они подтверждают, что ты жива, что ты существуешь!