Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1 - Звонарев Константин Кириллович - Страница 10

Можно смело сказать, что до русско-японской войны Россия военной разведки в Японии не имела, в других же странах эта разведка также была крайне слабой. То, что было — нельзя назвать разведкой. Это был, какой то хаос, какая то неразбериха. Военное ведомство старалось свалить вину на министерство иностранных дел; наоборот, министерство иностранных дел ссылалось на военное ведомство. В результате никто ничего достоверно не знал. Пользовались слухами и случайными сведениями случайных сомнительных источников, но о своем противнике не имели даже приблизительно верных данных.

Такая беззаботность тем более поразительна, что последняя русско-турецкая война уже дала почувствовать результаты отсутствия хорошо поставленной агентурной разведки. Заблуждение, в которое русские были введены имевшимися до этой войны сведениями о турецкой армии, имело одинаково печальные последствия на обоих театрах военных действий. Как на Балканском полуострове, так и на Кавказе, русские встретили сверх ожидания сильнейшего противника и поплатились тяжелыми разочарованиями за неточность сведений, которые они имели от своей разведки[17].

Часть II. Русская агентурная разведка во время русско-японской войны

Глава первая. Организационные мероприятия и источники сведений

Сведения о японской армии, дававшиеся Главным штабом частям, уезжавшим на театр военных действий. — Организация разведки на театре военных действий. — Нежизненность этой организации. Отсутствие сведений о противнике. — Рухнувшие надежды на кавалерию. — Безрезультатная работа войсковой разведки.

Когда началась война, Главный штаб был вынужден снабжать отправляющихся на театр военных действий офицеров и целые войсковые части данными о неприятеле.

О том, каковы были эти данные, рассказывает Е. И. Мартынов[18]:

"Желая перед отправлением в Манчжурию получить некоторые сведения о противнике, я обратился в военно-ученый комитет Главного штаба, где мне дали соответствующую часть "Сборника новейших сведений о вооруженных силах иностранных государств".

Эта небольшая желтая книжка заканчивалась общими выводами относительно действий крупных отрядов, причем из приведенных в ней четырнадцати пунктов впоследствии подтвердился лишь один (относительно преследования.); все же остальные оказались ложными".

Далее Мартынов говорит, что "до войны в русской армии господствовало пренебрежительное отношение к японцам. Даже будущий наш полководец ген. Линевич, который во время похода на Пекин, казалось бы, имел возможность познакомиться с японскими войсками, называл их не иначе, как "япошками", и в продолжений указанной экспедиции при каждом удобном случае третировал их начальника, выдающегося ген. Фукушиму. Правда, после Пекинского похода стали изредка проскальзывать в печати и благоприятные отзывы о японцах, принадлежавшие более дальновидным людям, но высшее начальство усмотрело в этом опасность для духа русской армии, и вскоре заскрипели послушные перья, выставлявшие японские войска в неблагоприятном и даже комическом виде".

В другой брошюре тот же автор[19]пишет, что "слушателей Академии Генштаба спрашивали о том, сколько золотников соли на человека возится в различных повозках германского обоза, каким условиям должна удовлетворять ремонтная лошадь во Франции, но организация японской армии оставалась для нас тайной до такой степени, что перед моим отправлением на войну главный специалист по этому предмету категорически заявил мне, что Япония не может выставить в Манчжурии более 150.000 человек".

Тот же Мартынов рассказывает, как в обществе ревнителей военных знаний некий вице-консул, долго проживший в Японии, сделал сообщение, в котором доказывал, что "японцы, как истые представители желтой расы, храбры лишь при успешном ходе дела; наоборот, малейшая неудача возбуждает в них неудержимую, безграничную панику."

Одной из слабых сторон японской армии Куропаткин находил "отсутствие религиозного чувства: в военных школах никакого религиозного образования и воспитания не дают; храмов при школах не имеется; будущие офицеры всевышнему не молятся ни в горе, ни в радостях. То же явление наблюдается и в армии. В этом и заключается большая слабость японской армии. Без религии и без веры в промысел божий выдержать тяжелые испытания войны, вынести тяжелые потери и лишения могут лишь отдельные лица"[20].

После назначения ген. Куропаткина главнокомандующим русскими войсками против Японии, он представил Николаю Романову доклад, в котором высказывал свою уверенность в быстрой и легкой победе и придавал весьма ничтожное значение японской армии. При составлении плана предстоящей компании исходили из полной уверенности в том, что никакого серьезного сопротивления русская армия не встретит. Заканчивался доклад, — по словам А. С. Лукомского[21], - указанием, что "после разгрома японской армии на материке должен быть произведен десант в Японии, должно быть подавлено народное восстание и война должна закончиться занятием Токио."

Одним словом, все сведения из всех русских источников о японской армии говорили о том, что японцы ничего серьезного из себя не представляют и война с ними при помощи икон и молебнов будет равной прогулке на параде.

Вера же в иконы и молебны была так сильна, что назначенный командующим Маньчжурской армией ген. Куропаткин, вместо ознакомления с вооруженными силами противника и изучения театра военных действий, читал "лекции" великому князю Михаилу Александровичу о "росте и аллюрах японской лошадки" и занимался сбором икон и молебнами[22]. Видя это, недаром говорил известный остряк ген. Драгомиров, что "столько набрал Куропаткин образов, что не знает, каким образом победить"[23].

Спустя месяц после прибытия на театр войны, а именно 15 апреля 1904 года, Куропаткин объявил войскам армии свои первые указания, озаглавленные — "указания начальникам маньчжурской армии до ротного и сотенного командира включительно и всем начальникам штабов".

В этих "указаниях" он давал блестящую характеристику японской армии, заявляя, что сильные стороны этой армии преобладают и что "в японцах мы, во всяком случае, будем иметь очень серьезного противника, с которым надо считаться по европейскому масштабу… Но мы имеем над японцами огромное преимущество в нашей религиозности, в вере в промысел божий".

Кроме того, оказывается, что по сведениям Куропаткина — "японцы любят есть по утрам и, не поевши спокойно утром, чувствуют себя весь день слабыми", а поэтому Куропаткин приказывал: "этим пользоваться и мешать правильному питанию японцев по утрам"[24].

Вот так в потемках, в слепую блуждал командующий русской армией, впадая из одной крайности в другую, из одного необоснованного преувеличения в другое…

С переходом на военное положение организация разведки, как таковой, представилась в следующем виде.

Согласно "Положения о полевом управлении войск в военное время"[25], которое действовало во время русско-японской войны, в управлении генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего было сосредоточено "делопроизводство по всем распоряжениям, касающимся стратегических операций, по сбору и содержанию сведений о расположении и действии армии, о неприятеле и о местности, и вообще по службе Генерального штаба".