«Тигры» в снегу
Мемуары танкового аса - Руббель Альфред - Страница 2

Нас угощали Штайнхегером, и этот сорт шнапса я до сих пор, 70 лет спустя, не могу ни пить, ни нюхать.

К моменту окончания обучения, в конце марта 1940 года, настоящей войны все еще нигде не было. Трудно поверить, но нам предложили курсы английского языка, тем, у кого уже были какие-то знания английского. Разумеется, мы все туда записались, потому что курсы были вне казармы и там были девушки.

Фотография с маневров: выстрел из 3,7-сантиметровой противотанковой пушки. Эту противотанковую пушку также презрительно называли «военный прибор для постукивания». Ее можно было использовать для поддержки пехоты, но для противотанковой обороны она была абсолютно недостаточна, потому что ее пробивной способности против танков не хватало.

Март 1940 года в Браунсберге: уборка снега перед зданием казармы 14-й роты. Весна наступает очень медленно.

На войну с Францией опоздал (июнь 1940 г.)

Наступление на французов и британцев с начала 1940 года было исключено из повестки дня. Началась «странная война». Западные противники наступление не начинали. Гитлера вынудили, это было нам ясно, принять решение. Для западной кампании готовили войска. Были созданы пехотные дивизии 12-й волны. В них должен был входить новый пехотный полк номер 286, который был сформирован из личного состава 1, 21 и 45-го восточнопрусских пехотных полков. Нас, в Браунсберге, включили в него почти полным составом нашей 14-й роты. Нас перевели в Кенигсберг, Троммельвег, в казармы знаменитого 1-го пехотного полка, полка «Собака», называемого так, потому что в полковом оркестре повозку с барабаном вез сенбернар. Но 3,7-сантиметровые противотанковые пушки и там, разумеется, возили на нас.

Прекрасные гражданские автомобили — «Мерседес», «Хорьх» и «Вандерер», которые до того, с целью экономии бензина, стояли в гараже, были оттуда выведены, и мы валялись на их, предназначенных для генеральных директоров, диванах.

Походным маршем нас перевели на полигон Гросс Борн у Нойштеттина в Померании. 10 мая 1940 года началась западная кампания. 17 июня Франции пришлось сдаться. Мы в боях не участвовали. Я признаюсь, это многих из нас задело, потому что мы не прошли «испытание на фронте». В качестве замены не состоявшейся для нас войны на полигоне с нас спустили семь потов. Я и сегодня считаю, что это было бессмысленно, но нас хотели закалить. Потом мы отправились обратно, на квартиры в Восточную Пруссию, в Бютов/Поммерн. Мы пробыли там приятные две недели, там были экскурсии, ротные вечеринки и контакты с населением, которое считало нас «победителями французов». Потом мы вернулись в Браунсберг. Наша рота была распущена, тем, у кого были на это основания, были предоставлены щедрые «отпуска на работу». Я, как крестьянский сын, разумеется, этот отпуск получил. Еще до отпуска нам разрешили подать заявления в танковые войска, которые во Франции доказали свое огромное значение и теперь должны были быть удвоены.

Тедди Берман, Вальтер Вегман и я подали заявления в «черные». Не прошло и двух недель моего отпуска, как я получил телеграмму: «Возвращайтесь. Состоялся перевод в танковые войска». Я не мог в это поверить.

На поезде мы поехали в 5-й танковый батальон в Нойруппин/Бранденбург. Расставание с Браунсбергом и моими товарищами прошло легко, я ехал в «мои» танковые войска, и со мной были мои друзья.

Танковым войскам я оставался верен 5 лет войны, 22 года в бундесвере и 12 лет в разработке танков после моей отставки. И до сегодняшнего дня я с ними связан.

Карта северной Восточной Пруссии показывает службу Альфреда Руббеля в гарнизонах Браунсберг (1), Кенигсберг (2), Инстербург (3) и Тильзит (4).

Глава 2. Обучение в танковых войсках в Керцлине и Шпроттау

Округ III. Берлин-Бранденбург — 6-й танковый учебный батальон — 5-я рота

Мы, Хайнц Берман, Вальтер Вегман и я, сидели в скором поезде, едущем в Берлин, и обсуждали наше будущее. С нами ехали еще несколько товарищей из Браунсберга. Я ждал только хорошего. И я не был разочарован вплоть до нашего горького конца в 1945 году.

Мы прибыли в Нойруппин, базу 6-го танкового полка, и оставались там несколько дней. Потом казармы были переведены в другое место, и 5-я рота переехала «на природу», на частные квартиры, в деревни Вильдберг и Керцлин (между Нойруппином и Нойштадт/Доссе). Нас троих расквартировали у крестьянина Плауе в Керцлине. В этой деревне стояли два взвода (около 60 человек), командирами взводов были лейтенант Броско и фельдфебель Хорнунг. Командование роты и еще один взвод находились в Вильдберге, там же стояли наши учебные танки — старый добрый Pz.I, учебная ванна на базе Pz.I, Pz.II и Pz.38t.

Хотя танковое обучение — стрельба и езда, занятия спортом — быстро шло вперед, другой стиль, принятый в танковых войсках, и то, что мы жили в деревне, а не в закрытой казарме, дали нам свободу, которой мы не знали в пехоте. Общение руководителей с подчиненными также было основано на взаимном уважении. Однажды крестьяне, у которых мы жили, сочли, что фельдфебель Хорнунг, по их мнению, слишком жестко с нами обходится, и вечером в деревенском трактире началось восстание — Хорнунгу пришлось в дальнейшем быть более осторожным.

Были частые увольнения в Нойруппин и в конце недели отпуска в Берлин. Но наша мобильность была ограничена, потому что мы пользовались плохо работавшим общественным транспортом.

Мое продвижение по службе проходило чрезвычайно медленно. 1 июня 1940 года я стал старшим стрелком, 1 декабря 1940 года — ефрейтором. После окончания обучения на заряжающего и наводчика (из танковой пушки я при этом ни разу не выстрелил) нас перевели в новообразованный 29-й танковый полк в Заган, там находились штаб полка и 1-й батальон, 2-й батальон находился в Любене, 3-й — в Шпроттау.

Мы попали в 9-ю, среднюю, роту на танках Pz.IV 3-го батальона. Вегман, Берман и я остались вместе, жили мы тоже вместе.

Групповая фотография в казарме Браунсберга.

1. Эмиль Витт, командир корпуса унтер-офицеров. 2. Вальтер Вегман из Вестфалии, по прозвищу «Коршун». 3. Карл-Хайнц Кнольманн. 4. Неизвестный, он все время был голоден и спрашивал: «Хлеб у кого-нибудь есть?» 5. Неизвестный, молчун. 6. Хайнц Берман из Мемеля, по прозвищу «Тедди» [медвежонок], друг Альфреда, погиб в июне 1941-го под Минском. 7. Неизвестный. 8. Хельмут Старс из Тильзита. 9. Шмидт, имя неизвестно. 10. Альфред Руббель. 11. Хельмут Крёнке из Брауншвейга. Позже он перевелся в десантные войска и при прыжке с парашютом при десантировании на Крит покалечил себе позвоночник [поперечный миелит].

Стрелок Альфред Руббель в 14-й (противотанковой) роте 21-го резервного пехотного полка в феврале 1940-го. Кроме спортивного значка на нем руна Гитлерюгенда за достижения [HJ-Leitungsrune].

Стрелок Альфред Руббель, февраль 1940-го.

Карл-Хайнц Кнольманн, номер третий в списке сверху, 21 марта 1944 года заслуживший Рыцарский крест в качестве командира роты 45-го гренадерского полка.

Альфред Руббель в качестве караульного весной 1940 года.

Альфред Руббель в июне 1940 года удобно устроился на водительском сиденье 8-цилиндрового «Хорьха», который использовался в качестве транспортера для 3,7-сантиметровой противотанковой пушки. Ездить развлекаться в Штеттин на этом автомобиле с кожаными сиденьями, который называли «кабриолет генерального директора», было большим удовольствием.