Сумма стратегии - Переслегин Сергей Борисович - Страница 44

• Квадрант, образованный прибавочным знанием и Реальностью, порождает исторический рефрейминг – «историю как абсолютное оружие», вычеркивающее противника из Реальности [66]:

Последний квадрант можно рассматривать как одну из форм, в которых происходит приватизация истории победителем. В другом языке современная война ведется не за захват пространства, то есть географии, а за захват времени прошлого, настоящего и будущего, то есть истории.

Базовое противоречие истории между Реальностью и Действительностью может быть достроено до баланса включением в картину исторического процесса фигуры квантового наблюдателя. Такой наблюдатель должен обладать полнотой бытия, то есть, во-первых, иметь волю, во-вторых, ответственность, которая образует противоречие с волей, в-третьих, честь и совесть, образующие противоречия как с волей, так и с ответственностью. Соответствующая позиция должна быть явным образом включена в описание исторического процесса, с одной стороны, и в сам исторический процесс, с другой стороны. В настоящее время трудно даже предположить, каким образом фигура квантового наблюдателя может быть включена в историческое Знание. Отчасти подход к этой проблеме можно обнаружить у М. Хайдеггера в части, где он разрабатывает тему временности и следующей из нее историчности присутствия, а также ссылается на материалы переписки В. Дильтея и графа Йорка фон Вартенбурга.

На данный момент базовое противоречие истории порождает ряд проектов, предлагающих частное решение этого противоречия:

• Классическая история опирается на предположение о единственности исторического развития и отсутствии у истории «сослагательного наклонения». Иными словами, классическая теория объявляет Действительность Реальностью, отвергая само наличие базового противоречия. Поскольку это противоречие все-таки есть «на самом деле», классическая история неизбежно сталкивается с проблемой «скрытых параметров» [67]. Одной из самых красивых версий работы со скрытыми параметрами является подход Л. Гумилева, который описал один из таких параметров, а именно – пассионарность, скрытую свободную социальную энергию системы. В настоящее время есть основания предполагать, что пассионарность образует баланс с другими скрытыми параметрами – инвентонарностью, скрытой свободной информацией системы, и этионарностью, скрытыми связями, наложенными на динамику системы.

• Квазиклассическая история, рассматривающая ряд сценарных версий Будущего, точки ветвления, в которых альтернативные сценарные версии неразличимы, и окна возможностей, в пределах которых можно осуществить выбор между сценарными версиями, является основой традиционной формы метода сценирования. В настоящее время от этого метода практически отказались в пользу континуального сценирования с его представлениями о Неизбежном Будущем, Невозможным Будущим и произвольными Версиями Будущего, каждая из которых включает Неизбежное Будущее в качестве своего ядра и нигде не пересекает границу Невозможного Будущего. Формально континуальное сценирование совместимо с квазиклассическими представлениями об истории, но на практике этот метод тяготеет к модели исторического континуума. Таким образом, в настоящее время квазиклассический подход к истории представлен очень слабо.

• Модель исторического континуума апеллирует к копенгагенской трактовке квантовой механики и утверждает, что историческая Реальность создается как форма исторической Действительности, акцептованная квантовым наблюдателем. Иными словами, историческая Реальность, какой мы ее знаем, является результатом коллапса волновой функции. Модель исторического континуума разрешает противоречие между Историческим Бытием и Историческим Знанием, создавая новое противоречие – между историческим континуумом, включающим – с разными статистическими весами – всю совокупность мыслимых историй, и Текущей Реальностью, выбранной квантовым наблюдателем, а в наше время – акцептованной большинством людей. Это противоречие порождает сильную технологию тоннельного перехода, являющегося простейшей формой исторического рефрейминга [68].

• Наконец, может быть построена ныне отсутствующая модель, выстроенная на поиске и отборе сюжетов, соответствующих двум основным парадоксам исторического знания, здесь история – операция над сюжетами. Собственно, без выполнения этой работы едва ли можно превратить эти парадоксы в полноценные противоречия, а тем более, в балансы.

Базовое противоречие истории порождает две важные группы противоречий:

Во-первых, это понятный баланс между описательной историей (история как база данных), теоретической историей (история как модель, оперирующая законами и связями) и историософией (история как знание, обусловленное базовой эпистемой общества). К сожалению, такой баланс существует только в наших представлениях об историческом знании – он еще не создан. Вместо него имеет место бинарное противоречие между описательной историей, которая «гипотез не измышляет», и теоретической историей, которая только этим и занимается. Историософия оказывается в оппозиции ко всему этому противоречию. Таким образом, вместо баланса возникает Т-образная конструкция, да еще и сильно смещенная в сторону описательной истории. Конечно, с течением времени эта группа противоречий должна превратиться в обычный симметричный баланс.

Историософия как эпистемологическая история своим основополагающим противоречием имеет противоречие между историческим материализмом и историческим идеализмом. Это противоречие известно в разных формах: как противоречие между личностью и коллективом – историей героев и историей масс, как противоречие между общественным бытием и общественным сознанием, как противоречие между культурой и экономикой, или надстройкой и базисом. Иногда данное противоречие путают с базовым противоречием исторического Знания, то есть с противоречием между Реальностью и Действительностью, что, разумеется, неверно.

Основополагающее противоречие эпистемологической истории породило ряд проектных решений, из которых более или менее развитым можно считать подход Маркса и Энгельса – «исторической материализм» в советских источниках. Этот подход построен на безусловном примате базиса над надстройкой, истории масс над историей лидеров, общественного бытия над общественным сознанием. Марксистский подход рассматривает две формы исторического движения – развитие (прогресс) и спонтанное изменение (революция). Причиной исторического движения считается в абстрактной форме противоречие между производительными силами и производственными отношениями, в конкретной форме – между имущественными классами.

Считается, что марксистский подход устарел, однако до сих пор ему не предложено никакой внятной альтернативы. Во всяком случае, исторические построения Ж. Жореса и И. Дьяконова формально являются марксистскими, а модели А. Тойнби, Ф. Броделя, М. Тартаковского и даже А. Азимова являются марксистскими по существу. Ничего, принципиально выходящего за рамки этих работ, в историософии нет [69].

К марксистскому направлению относится также географическая школа исторического знания, в том числе в лице своего последнего представителя С. Хантингтона.

В какой-то мере альтернативой, в какой-то мере дополнением к неомарксистскому подходу является теория Представлений. В этой модели история рассматривается как результат взаимодействия информационных объектов.

Эти объекты воздействуют как на массы, так и на отдельных людей, причем последние становятся Представлениями информационных объектов: структура психики человека становится подобной структуре информационного объекта. Таким образом, поведение информационных объектов соответствует поведению их Представлений. Не все Представления информационных объектов являются историческими деятелями (лидерами), но практически все лидеры ассоциированы с тем или иным информационным объектом. Именно поэтому анализировать действия масс можно через изучение действий лидеров. На базе теории Представлений созданы работоспособные технологии исторического моделирования – ролевые и расстановочные игры.