Малыш-маг (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 1

Поселягин Владимир Геннадьевич

Малыш-маг

Пролог

Закашлявшись, я всё же пытался встать, опираясь на ещё целую руку, вторую сломанную прижимал к животу, но следующий футбольный удар в грудь, снова по руке попали гады, отшвырнул меня в огромную лужу, рядом с которой и происходила эта драка. Снова закашлявшись, пуская пузыри, сил встать у меня уже не хватило, напоследок, перед тем как я ушёл во тьму, успел подумать:

«Как глупо, утонул в простой луже».

После этой мысли, прежде чем окончательно уйти из этой жизни я с мстительной радостью расслышал грохот сработавшей мины. Так я и умер, зажимая в ладони сломанной руки предохранительное кольцо от детонатора гранаты «РГД-5». Месть, она так сладка. Главное чтобы случайные люди не пострадали, а этих бритоголовых ублюдков не жалко.

Очнулся я не сразу, но всё же какое-то неудобство вывело меня в сознание. Открыв глаза, верее один, второй видимо поврежденный в драке не открывался, я посмотрел на небо, с которого вниз лился самый настоящий дождь. Сознание у меня плавало, соображать ещё нормально я не начал, да и ломило всё тело как после долгой болезни, однако удивиться смог. Я находился в самом обычном на вид хвойном лесу, лежал в трёх метрах от толстого ствола старой сосны и через качающиеся ветви разглядывал хмурое свинцовое небо. Прилетевшая мимо самая обычная на вид ворона меня немного отрезвила. Я жив, и это главное.

Как я оказался в лесу, если драка происходила в районе гаражей в центре Москвы? Меня вывезли и посчитав мёртвым бросили здесь? Странно, я же слышал взрыв своей самодельной мины, которую спрятал в небольшой наплечной сумке. Если кто там и остался жив, то единицы, уж я — то в минах очень хорошо разбираюсь, два года отслужил в инженерно-сапёрной роте. Сколько таких самоделок снимал на горных дорогах Кавказа. Да и вообще ситуация была странной, со мной что-то было не так, но что именно я пока не понимал.

Отбросив мысли о своей тропе мести, которая привела меня в этот лес, я попробовал взять своё тело под контроль.

«А моё ли оно?» — ошарашенно подумал я, разглядывая руку которая по моим приказам, хоть и с запозданием, выполняла все команды, показывая что ею управляю всё же я.

Испугало меня не то, что тело слушалось плохо, ощупывая себя и своё лицо, я с ужасом начал понимать, что оказался в теле ребёнка, очень и очень маленького ребёнка, примерно лет четырёх, может даже вообще трёх. Мне было двадцать семь, и учился я на последнем курсе университета, то есть знал куда стремиться и строил планы, а здесь снова в теле ребёнка. Шанс на новую жизнь? Хм, пожалуй. Благодаря деду и бабушке, которых я любил больше всех на свете и считал самыми родными людьми, характер у меня был закалён, на рефлексии я особо время не тратил и сразу стал прикидывать все плюсы и минусы этого переселения.

Придя к таким мыслям, я успокоился и задышал менее шумно. Как бы то ни было, нужно было выбираться из леса, погода явно не летняя, ранняя весна похоже, заболеть, как нечего делать, да и состояние своего нового тела мне не нравилось. Выберусь в люди, там и можно по рефлексировать, хотя это состояние и в не моём характере. Нащупав на голове кровавую подсохшую коросту, я дёрнулся от вспышки боли, похоже на голове была рубленая рана. Именно кровь своей клейкой массой и заклеила мне правый глаз. Пальцами, очистив веки, я смог открыть и правый глаз. Ясность взора меня порадовала, хотя и в прошлом теле я неплохо видел, однако встать я всё же не смог, хотя ощупал все ноги и позвоночник. Чувствительность была везде, я щипал своё новое тело вовремя ощупывания, да и ноги двигались, однако не держали меня, и я раз за разом падал на прелую прошлогоднюю хвою. Несмотря на все попытки, встать я так и не смог. Причём чем больше я напрягался, тем быстрее уходили силы. Как-то даже подозрительно быстро.

Кроме этого я ещё и осмотрелся. Видимость в ельнике была так себе метров на пятьдесят, дальше стеной стоял кустарник, да сумрак из-за густых ветвей был приличный, но звуки я слышал хорошо. Обычные звуки леса, скрип стволов, что покачивались под дуновением ветра, шорох иголок хвои на ветвях, крики птиц преимущественно ворон, но из-за стены кустарника я слушал разговор. Плохо и не разборчиво, но это точно была человеческая речь.

— Помогхите, — пытался я позвать на помощь, но из горла вырвался только невнятный хрип.

В данный момент я сидел привалившись к стволу ели, до которой смог доползти и устроиться. За время ощупывания и продвижения я примерно определил возраст тела, от трёх до пяти лет, где-то так. Может больше может меньше, не знаю, поэтому точно не скажу. Одет я был несколько странно, но добротно. Простые серые штаны, коричневые полусапожки у которых были спереди завязки как шнуровка у берцев. Только шнурки тоже были кожаными и немного грубоватыми. Рубаха, на ней кожаная жилетка, которая задралась на спину, когда я привалился к дереву. Был ещё пояс, пустой. Кроме небольших ножен, тоже, кстати, пустых, больше ничего, ни карманов, ни кошелька. Ещё завязка была на штанах странная, нормальной ширинки тоже не имелось. Мне, вернее этому телу, да что телу, мне, раз я в нём оно моё и точка. В общем, мне хотелось по маленькому и чтобы не напрудить в штаны, держась на последней капле сил, мучился с завязками. Развязал с трудом, из-за непослушных пальцев. Но всё же сделал это, потом лёжа на боку освободил мочевой пузырь. Так что, добравшись до ствола ели, я сидел и тяжело дыша, отдыхал, изредка рукавом рубахи смахивая капли пота со лба. Похоже тело мне досталось сильно поврежденным и больным. Нужно было что-то делать. Если я останусь здесь, на месте, то загнусь, поэтому единственный шанс был в тех людях, которых я время от времени слышал.

Наклонившись вперёд, я принял вес тела на руки и на четвереньках пополз через ельник в сторону голосов. Первый бросок, в двадцать метров я совершил достаточно быстро, успел немного отдохнуть и набраться сил, чтобы совершить следующий бросок. Потом отдохнул минуты две, торопился, чтобы неизвестные не ушли и двинул дальше. Первая неожиданность меня встретила у кустарника. Я там приметил просвет и держал курс к нему, однако сблизившись, рассмотрел морду убитой лошади, даже обломки стрел у неё в боку. Я слишком устал чтобы удивляться или ещё как проявлять эмоции, поэтому боком привалился к стволу очередного хвойного дерева, и тяжело дыша, тупо смотрел на труп копытного. Одно я отметил с отчётливой уверенность. Это не Земля. Похоже, я попал в другой мир. В какой пока не знаю, оставлю это на будущее. Да и мир не такой безопасный, раз здесь убитые впервые же минуты встречаются. Да-да, я не оговорился, левее лошади я рассмотрел и человеческий труп. Тот был раздет да исподнего, но серьёзные раны и отрубленную руку рассмотрел отчётливо. Похоже, его топором или мечом покромсали. Я конечно не специалист в этом, но вывод по виду ран напрашивался сам собой.

Медлить я всё же не стал и пополз дальше, не знаю, кто там подавал голос минут пять назад, сейчас была пугающая меня тишина, но всё равно нужно было поторопиться. Бандиты там или нет, я естественно был не в курсе, но в любом случае другого шанса у меня не было, если мне не окажут помощь, я просто умру, неосознанно я чувствовал это. Всё же кустарник был не такой плотный, и я смог преодолеть его, осматриваясь с другой стороны. Рассмотреть мне удалось много чего. Тут был тракт или что-то подобное. Похоже на лесной дороге торговый караван попал в засаду и был весь перебит. Предположу что ребёнок, в тело которого я вселился, ехал именно с этим караваном и раненым убежал насколько смог в лес, пока я не попал в его тело. Везде виднелись людские трупы, немногочисленные повозки, брошенные из-за повреждений. Трупы лошадей так же присутствовали. Вот в стороне стояла крепкая такая телега, куда был запряжён битюг. В телеге сидела женщина, что прижимала к себе трёх малышей моих лет, двое были близнецами, ещё у разгромленного каравана ходили люди. Здоровый мужик с курчавой окладистой бородой до середины груди, с могучей грудной клеткой и хорошо развитыми мышцами рук, в простой, но добротной одежде. В руках у него была булава. Так же было четверо подростков, трое пареньков и девица. По виду все они были одной семьёй из зажиточных крестьян. В средневековье попал, точно говорю.