Воины Бури - Николс Стэн - Страница 16

— В Рафетвью.

— Ты слышал об утечке магии там, Кеппатон? — спросил Элфрей.

— Да. Это уже длится изрядное время.

— А почему ты нам не рассказал?

— А почему я должен был рассказывать? У меня не было никаких причин думать, что вас это заинтересует. Как ни печально, такие утечки сейчас не столь редки, как в прежнее время, когда люди не разрушали энергетические потоки. — Кентавр повернулся к Катзу. — Ты уверен, что эта информация достоверна?

— Я видел вещь, очень похожую на эту. — Купец указал на звезды. — Это все, что мне известно.

— Почему вы думаете, что в этом он разбирается лучше, чем в созвездиях? — вставил Хаскер. — Может, тут он тоже что-то напутал.

— А может, и нет, — отвечал Страйк. — Так или иначе, это единственный след. Или нам бродить бесцельно, или направиться в Рафетвью. Я ставлю на Рафетвью.

Его слова были поддержаны гулом одобрения.

— Это не случайно, — объявил Кеппатон. — Инструменты словно появляются из небытия. Во всем этом есть скрытый смысл.

— Трудно поверить, — возразил Элфрей.

— У вас, орков, много прекрасных качеств. Однако вы чересчур прагматично смотрите на жизнь. Мы, кентавры, тоже довольно приземленные существа, но даже мы признаем, что во всем есть невидимая, тайная сторона. Руки богов не всегда видны, однако именно они управляют многими нашими делами.

— Мы так и будем щелкать челюстями или решим, наконец, что-нибудь? — воззвал Джап.

Страйк стал складывать звезды обратно в мешок.

— Мы отправляемся в Рафетвью, — сказал он.

Пару часов спустя Дроганский лес остался позади.

Дружину снабдили только что выкованным оружием, свежими лошадьми и запасами пищи. Кроме того, новые силы придала появившаяся у дружинников надежда.

Они следовали на юго-запад, залив Калипарр был у них по левую руку. Справа скромные скалы обозначали береговую линию темного океана Норантеллиа. Если Росомахи будут двигаться с приличной скоростью, то через пару дней прибудут в Рафетвью.

Страйк все размышлял, рассказывать остальным о своих снах или нет. Ни словом не упомянул он и о том, что звезды пели ему. Он еще раз поговорил с Хаскером о случившемся с сержантом, однако тот по-прежнему не понимал, что все это значит, и, кроме того, впал в нехарактерную для него молчаливость. Судя по его поведению, он хотел похоронить инцидент навсегда. В конце концов Страйк обрел некоторое утешение в том факте, что вряд ли возможно одинаковое сумасшествие сразу у двоих, и повеселел. Однако полностью он не успокоился. Оставались еще сны.

Все это давило на него. Он настолько углубился в свои мысли, что не расслышал, когда к нему обратились.

— Страйк!.. Страйк!

— А? — Повернувшись, он обнаружил, что на него внимательно смотрит Коилла.

Рядом с нею маячили Джап, Элфрей и Хаскер.

— Ты был в миллионе миль отсюда, Страйк, — мягко сказала она. — Что тебя гложет?

— Ничего.

Он явно не поощрял дискуссию на эту тему. Коилла попробовала зайти с другой стороны.

— Мы говорили о том, что Мелоксу и его товарищам приходится нелегко. Что хорошего для орка — заниматься подобным делом?

— Ты полагаешь, я должен был разрешить им присоединиться к нам?

— Ну…

— Мы — не лагерь беженцев.

— Вряд ли их можно так назвать, Страйк. Ты бы мог по крайней мере подумать…

— Нет, Коилла!

— Что же с ними станет?

— Тот же самый вопрос можно задать и о нас. Да и кто я им — мать, что ли?

— Они ведь из нашего народа.

— Знаю. Но чем все это кончится?

— Может быть, тем, что ты возглавишь серьезный мятеж. Против Дженнесты, людей и всех остальных, кто нас угнетает.

— Красивая мечта!..

— Даже если мы проиграем, не лучше ли пасть в борьбе, пытаясь что-то изменить?

— Может быть… Но если ты заметила, я всего лишь капитан, а не генерал. Я не подхожу для таких дел.

— Неужели ты не понимаешь, к чему все идет?! — вспыхнула Коилла. — Иногда ты не видишь дальше собственного носа!

— Я возглавляю отряд, и мне этого хватает. Со всем миром пусть сражается кто-нибудь другой.

Разъяренная его упорством, Коилла умолкла. Ее сменил Элфрей:

— Если действительно развелось много орков, недовольных Дженнестой, то есть шанс собрать из них большую армию. Судя по тому, во что превращается наша земля, безопасность зависит от численности. Чем больше нас, тем больше наша безопасность.

— И тем большее внимание мы к себе привлечем, — возразил Страйк. — Мы боевая дружина. Мы легко снимаемся с места, можем бежать, можем укрыться. Это подходит мне больше, чем неповоротливость большой армии.

— Но это не меняет того факта, что оркам всегда достается самое худшее. Может быть, появился шанс изменить положение.

— Точно, — согласился с Элфреем Хаскер, — мы всегда козлы отпущения. Даже человеческим детенышам рассказывают, что мы чудовища, сделанные из гранита.

— Хотите драться за всю расу орков, вперед! — сказал Страйк. — Мы же сосредоточимся на последней звезде, даже если, добывая ее, придется погибнуть.

— Это не ново, — сказал Джап. Разговор был прерван отдаленным звуком, пронзительным, скорбным. От него по спинам Росомах пробежал холодок. Лошади испуганно заржали.

— Какого черта? — шепнула Коилла. Элфрей, вытянув шею, внимательно слушал.

Он безошибочно узнал звук.

— Баньши. Были времена, когда можно было прожить целую жизнь и ни разу их не услышать.

— Я слышу впервые, — признался Джап, стараясь подавить дрожь в руках. — Теперь понятно, почему говорят, что они предсказывают несчастье.

— Я слышал их однажды, много лет назад. В разгаре большой битвы с людьми, у Караскрага. Тогда пророчество подтвердилось. Погибли тысячи. Такое не забывается.

— Теперь они не столь редки, — добавил Страйк. — Если верить слухам, теперь их слышат едва ли не на каждом шагу.

Прошла, как всем показалось, вечность, прежде чем звуки затихли вдали. Росомахи стояли, словно оглушенные.

Потом пошел дождь. Капли были размером с жемчужину, ржавого цвета и с гнилым запахом.

— Вот дерьмо, — сплюнул Джап. Он поднял воротник и натянул куртку чуть не на голову.

— За это тоже нужно благодарить засранцев-людей, — сказал Хаскер, следуя его примеру.

Несколько голов повернулись в направлении ледника. Он двигался с севера и находился сейчас далеко за спиной, но казался вездесущим. Дружина продолжала путь в полном молчании.

Прошел тяжкий час. Когда разговор наконец опять завязался, кто-то заговорил об Адпар и вообще о тиранах. Это пробудило память Коиллы.

— Я кое о чем хотела спросить тебя, Страйк. Вспомнила только сейчас… Когда мы были в царстве Адпар, у ее смертного ложа, ты сказал, что она умирает из-за Дженнесты. Откуда ты это знал!

— Верно, — поддержал ее Элфрей. — Нам ведь не известно, что ее убило.

Страйк опешил. Он не думал об этом.

— Я… я сказал это просто, чтобы вызвать у нее реакцию.

— Однако трюк сработал, правда? Помнишь, как ее скрючило?

— Это не значит, что я был прав. Может, ее начинало крючить при всяком упоминании имени Дженнесты.

— Может, и так.

— А может, у тебя появляются способности к ясновидению, капитан, — предположил, не то в шутку, не то всерьез, Джап. — Будем надеяться, ты видишь лучше моего.

Страйк шутку не принял:

— Орки не…

У самого его уха просвистела стрела. Лошадь попыталась встать на дыбы, он, натянув поводья, с трудом удержал ее.

— Сзади! — проревел Джап.

Орки, извлекая из ножен оружие, развернулись.

К ним скакала группа всадников на карликовых яках, косматые и со злобными глазами. Каждый был примерно в треть орка ростом, коренастого сложения. Неестественные, сферические головы непропорционально большие, уши торчком, глаза запавшие, с мясистыми веками. Существа были совершенно безволосыми — если не считать кустистых бакенбард, — а шкура у них отливала зеленым.