Война Вихря - Чалкер Джек Лоуренс - Страница 12

Когда поспевал виноград, в маленьких частных виноградниках Кованти требовалось изрядное количество рабочих. В колониях, где производилась большая часть ковантийских вин, сборщиков хватало, но в средину могли войти только акхарцы, а среди них было немного таких, кто опустился бы до столь черной работы.

По традиции главы семейных кланов приглашали женщин своего клана помочь в уборке урожая. В одном из поместий клана Абрейзисов, вблизи границы, как раз заканчивался такой сбор женщин. Собирать и давить виноград приезжали сотни женщин из разных колониальных миров, многие вообще не знали друг друга, хотя все и состояли в дальнем родстве. Туда и направила Итаналон Сэм после небольших изменений ее облика.

В Кованти женщины только подравнивали, но никогда не обрезали волосы. И вот незамысловатое заклинание заставило волосы Сэм моментально отрасти ниже пояса. Кроме того, они стали совсем черные, в них появилось несколько почти белых прядей, что было характерной особенностью клана Абрейзисов. В уши Сэм чародейка вдела очень длинные серебряные серьги. Они были тяжелые и безумно раздражали девушку. Но это был еще один ковантийский обычай, и она смирилась. К тому же длинные волосы и длинные серьги очень шли к ее полному лицу и фигуре.

Кованти срединный тщательно охранялся. На границах постоянно дежурил гвардейский патруль, а на пограничных постах милиция проверяла всех выходящих.

Большую часть своей жизни в Акахларе Сэм провела в Тубикосе, где девушки не показывались на улице с открытыми лицами и где царили всевозможные предрассудки. Она была твердо уверена, что типичные акхарцы именно таковы. Но жители Кованти представляли собой почти полную противоположность тому, что Сэм казалось характерным для всего акхарского общества. В большом городе одевались удобнее и гораздо разнообразнее, чем в Тубикосе. Девушки не носили дурацкие белые балахоны с капюшонами, которые скрывали лица. Женщины высших классов жили более замкнуто, но представительницы среднего класса вели себя непринужденно, а одевались в разноцветные сари, носили легкие блузы без рукавов и короткие юбки, даже на мужчинах были свободные разноцветные рубахи и широкие брюки.

Крестьяне держались еще свободнее. Климат был теплый и влажный, по крайней мере в средине, и можно было видеть на дорогах крестьянок с огромными кувшинами или ящиками на головах в разноцветных светлых саронгах или коротких юбках, с обнаженной грудью. Мужчины тоже часто ходили голые до пояса, а их обычную одежду составляли белая или бежевая рубашка, такого же цвета штаны, сандалии и широкополая кожаная шляпа.

– Во многих местах трудно определить, кто к какому классу принадлежит, – пояснил Крим, заметив удивление Сэм, – но в тропических и субтропических областях особы королевской крови соблюдают этикет даже в такую жару, поэтому днем их почти не видно. Средние классы выставляют напоказ свое богатство – или скрывают его отсутствие, – одеваясь модно. Ну а крестьяне – сама видишь. На самом-то деле все не так просто, можно и в тюрьму угодить, если одеться несоответствующе.

– Я-то буду с крестьянками, – ответила Сэм. – Пусть все болтается, наплевать. Крим кивнул:

– Сейчас все женщины, которые приезжают из колоний на уборку урожая, официально числятся здесь крестьянками, какое бы положение они ни занимали у себя дома. И здесь не так свободно, как кажется. Есть ненавязчивая охрана, женщины никуда не ходят поодиночке. Политических и гражданских прав женщины здесь имеют вряд ли больше, чем в любом другом месте, где господствуют акхарцы. Единственное исключение – женщины с магической силой и женщины с политическими связями: у них есть какое-то положение, и они пользуются уважением. Конечно, владельцы плантаций и управляющие в колониях не отпускают своих жен, сестер и дочерей на такие сборища. Сюда посылают крестьянок, обычно тех, что помладше, и женщин из категории надсмотрщиц или вроде того. Для многих крестьянок это вопрос самолюбия: хотя здесь, в средине, и среди акхарцев в колониях они – самый низший класс, зато у них есть родной клан. Достаточно, чтобы чувствовать себя не на самом дне общества. Большинство этих женщин совершенно невежественны и, пожалуй, очень нетерпимы. Но помни: твое дело – смешаться с ними и не привлекать внимания. Сэм кивнула:

– Я постараюсь. Но все-таки, сколько мне торчать там? Я же ничего не знаю ни о вине, ни о винограде.

Крим ухмыльнулся:

– Тебе и не надо много знать. Здесь женщины приходят и уходят все время, так что, надеюсь, твое появление никого не удивит. Для большинства женщин это просто предлог выбраться из дому, многие не столько работают, сколько шатаются по деревням, покупая что-нибудь или просто глазея по сторонам. Я погляжу, что делается на восточных границах, а потом вернусь как навигатор, который направляется в колонии и заинтересован в том, чтобы подобрать компанию из тех, кто хочет отправиться домой. Если я появлюсь под другим именем или слегка изменю внешность, не пугайся: у меня около четырнадцати разных карточек гильдии.

– Если мы наберем группу девушек, чтобы ехать вместе и не бросим их, они узнают о Кире, а если бросим, они могут выдать нас.

– Не беспокойся о Кире, – успокоил ее Крим. – Жители колоний не такие ограниченные, как жители средин. У меня уже был маленький опыт. Просто обзаведись подругами. Не женами, понятно?

Сэм кивнула:

– Сделаю, что смогу.

Присоединиться к сборщицам винограда оказалось нетрудно. Охранники совершенно не интересовались, все ли женщины в группе были в ней с самого начала или нет.

Родовая усадьба была где-то далеко за деревьями. Женщин устроили под навесами, крытыми соломой. Спали они на соломенных циновках. Еду готовили на специальных площадках, где были сложены печи из нетесаного камня и выкопаны ямы для разведения огня. Еда была очень хорошая – в конце концов они были из одного клана, – а пили все, разумеется, местное вино.

Крим был прав. Никто здесь особенно не надрывался на работе, казалось, многие получали удовольствие от такой жизни. Больше всего здесь было молоденьких девушек – лет четырнадцати – девятнадцати; но и самым старшим вряд ли было больше тридцати. Они приехали из всех колониальных миров, управляемых Кованти.

Замужних женщин, видимо, редко посылали на такую работу – Сэм не встретила ни одной, – но незамужних беременных девушек было немало. Многие из них сами казались детьми не старше четырнадцати-пятнадцати лет. Крестьянам не по карману были магические чары или алхимические снадобья, а аборты были в буквальном смысле слова смертным грехом: виновного подвергали публичному расчленению. Многие юные крестьянские девушки из колоний убегали в города средины, где для них не было другого пути, кроме как продавать себя хозяевам увеселительных заведений.

Сюда беременных девочек посылали, главным образом, чтобы убрать на время с глаз долой, пока семья там, дома, не сообразит, что делать дальше. По закону они не имели права рожать детей в средине: тогда ребенок стал бы гражданином средины, а не колоний, и правительство несло бы ответственность за его содержание и воспитание. Но некоторые надеялись как раз пробраться в город, чтобы родить там. А затем детей бы у них забрали и отдали церкви, а их самих продали бы сутенерам или боссам увеселительных районов. Еще они могли до конца жизни оставаться дворниками, уборщицами i \и чем-нибудь подобным при церквях. Впрочем, девушки, которые бежали из колоний в город, или вообще не знали, что их ждет, или не верили в это. Как встречали тех, кто все-таки возвращался домой, Сэм не знала и решила разузнать при случае, хотя была уверена, что ни о чем хорошем речи быть не может.

Но казалось, что, пока девушки могли оставаться здесь, они мало думали о том, что ожидает их в будущем.

Сэм прихватила свои вещи – пару легких коричневых трусиков, тарелку, чашку, расческу, щетку – и отправилась устраиваться на отведенном ей месте. Ничего, по крайней мене на ветерке.

– Эй! Добро пожаловать в Больные Ямы, – услышала она приятный девичий голосок. Девушка говорила с очень провинциальным, но понятным акцентом. Она была хорошенькая, лет шестнадцати-семнадцати и, наверное, пяти футов и пяти или шести дюймов роста. Волосы у нее была завязаны в хвост и переброшены через левое плечо. Она была совсем худенькая, и от этого огромный живот казался еще больше. На девушке были только желтые трусики, похожие на бикини. Самой Сэм очень хотелось получить саронг, но не тут-то было: ей выдали трусики – классовые различия в одежде существовали даже на этом, низшем уровне.