Король звезды (СИ) - keller nora - Страница 46

— Я полюбила князя и хочу пойти за ним. Поэтому прошу тебя, возьми дар, который дала мне Жизнь, ибо нельзя разлучать зрение и понимание.

Согласилась старшая сестра и взяла дар, а младшая уехала вместе со своим будущим мужем.

Шло время. И пришли в деревню воины. И забрали они старшую сестру, и привели к своему господину. У ног его свернулся трусливый питон. Посмотрел он на девушку и подтвердил, что её вместе с сёстрами наградила Жизнь своими дарами. И господин встал с трона и приказал пленнице отдать дар. Но ничего не ответила она. Тогда он приказал пытать её, ибо надеялся, что в муках откроет она ему свой дар или дар проявит свою силу. Но дар молчал, молчала и пленница, только в глазах её дрожали боль и сострадание.

Тогда приказал господин назвать ей место, где скрылись сёстры её, ибо хотел получить все три дара. Но ничего не сказала она. Тогда он отдал её своим солдатам, ибо надеялся, что, не выдержав унижения, откроет она убежище сестёр или дар проявит свою силу. Но дар молчал, молчала и пленница, только в глазах её дрожали боль и сострадание.

И вот, когда почти не осталось в измученном теле жизни, явилась перед господином высокая фигура. И тысячи лиц сменялись на её лице, и наконец приняла она вид его умершей матери. И понял господин, что это Жизнь стоит перед ними.

И спросила Жизнь:

— Чего ты хочешь?

Господин ответил:

— Хочу получить твои дары! Больше всего на свете хочу получить твои дары! Все три!

И сказала Жизнь:

— Что ж, будь по-твоему. Я исполню волю твою, господин! Отпусти пленницу, и даю слово — ты получишь мои дары!

Господин освободил пленницу и протянул руки к Жизни.

И сказала Жизнь:

— Ты получишь мои дары! Станут они итогом пути твоего. И какие бы дороги ты не выбирал, куда бы ни бежал, в конце будут ждать тебя они. Будешь собирать золото, порабощать города и женщин, пить вино и вдыхать травы забвения, но всякая жажда будет оборачиваться ещё большей жаждой, и ничто не будет способно утолить её, кроме моих даров. Снова и снова будешь ты возвращаться за ними в этот мир и не обретёшь свободу, пока не научишься видеть, понимать и любить.

— Недетскую сказку ты выбрал, — нахмурившись, проговорил Десталем.

— Сказки создаются для людей, а не для детей, — спокойно возразил Дала. — И не вина сказок, что взрослые читают газеты, выбирая не вечность, а мгновение… Не сердись, друг мой! Кто знает, быть может, я сократил путь этих детей на несколько кругов… Но уже поздно, мне пора возвращаться.

— Ты всегда желанный гость у нашего костра, — сказал Десталем.

Дала поклонился и, не сказав ни слова, направился дальше по дороге между палаток.

— Он никогда не прощается… — тихо проговорил Десталем. Через несколько мгновений, будто очнувшись от своих мыслей, он посмотрел на детей. — Час действительно поздний.

— Спасибо большое за песни, сказки и шоколад, — поблагодарил волшебников Карл.

Десталем улыбнулся.

— Я провожу вас до палатки, мало ли что…

Карие глаза Валери радостно засветились в темноте: нечасто встретишь взрослого, который совершенно бесплатно угостит сладостями, расскажет красивые истории да ещё будет волноваться о тебе. Она гордо вышагивала рядом с высоким мужчиной, жалея, что сейчас ночь и так мало людей видят её. Тогда бы они поняли, что она не просто жалкий подкидыш, что у неё тоже могут быть вот такие большие друзья!..

Карл думал почти о том же. Он представлял, какой была бы его жизнь, если бы он рос среди людей, похожих на тех волшебников, которых встретил у костра. Он снова и снова вспоминал слова Десталема: «Смотри, Дала, сегодня Бог привёл к нам детей!..» И теперь уже тот мир с его волшебством увядающего лета, фантиками-корабликами и белыми червячками сигаретных окурков казался Карлу далёким и ненастоящим. «Что же ты за человек! — с горечью повторял себе он. — Почему ты не можешь выбрать один мир и жить в нём?!»

Утомлённые долгой прогулкой и разговорами, дети проснулись только к полудню. Ещё немного побродили по палаточному лагерю, а потом вместе со всеми потянулись к стадиону, напоминающему огромный, сияющий огнями корабль, который так и не спустили на воду.

Карл посмотрел билеты Валери и близнецов — у всех были места в первом ряду. Похоже, мода на благотворительность была международной. Но, придя на стадион, Карл понял причину подобной щедрости. Если в футболе действие разворачивалось на земле и первые места была самыми дорогими, то в квиддиче игра происходила в воздухе — и лучшие места находились на верхних трибунах. Усаживая близнецов, изумлённо тянущих тонкие шеи, он усмехался собственной глупости — надо же быть таким наивным!..

— Давай поднимемся туда? — предложила Валери, и чёртики в её глазах заплясали быстрее.

Карлу не хотелось ловить на себе полусочувственные-полупрезрительные взгляды обитателей верхних рядов, но он волновался за Валери, которая в ответ на несдержанные слова чистокровных волшебников могла выкинуть такое, что мгновенно лишилась бы и своего места в первом ряду.

— Хорошо, — согласился он.

— А вы, малыши, сторожите наши места! — распределила роли Валери и побежала наверх.

Запрыгнув на последнюю ступеньку, она повернулась лицом к стадиону и, разведя руки в стороны, крикнула:

— Ура!.. Я птица! Я могу летать!..

— Подобные полёты плохо заканчиваются, — раздался спокойный, с лёгким оттенком презрения голос — и, пожалуй, впервые Карл был согласен с мистером Малфоем.

— Для всех будет лучше, — продолжил Люциус Малфой, — если вы оставите птиц в небесах, а сами вернётесь на положенное вам место.

Плечи девочки поникли, руки сжались в кулаки.

— Валери!.. — остановил её Карл.

— Кто это? — надменно спросил поднявшийся за отцом Драко. — Такая же, как ты?

— А ты кто такой?! — с вызовом произнесла девочка.

— Мы с ним учимся вместе, — тихо объяснил Карл.

Мистер Малфой сжал рукоять трости — впервые его сыну давали такое определение: мальчик, который учится вместе с грязнокровкой. Он собирался что-то сказать, но тут к ним поднялась молодая женщина.

Дорога, наверное, утомила её, она прижимала тонкую руку к груди, а другой поддерживала складки дорогого платья. На мгновение Карл забыл и о Валери, и о мистере Малфое, он смотрел только на женщину. Она была похожа на лилию в мире, где лилии уже не растут. Кожа женщины была такой белой, что даже воздух, казалось, мог её испачкать. Светившиеся холодной синевой глаза смотрели на Карла, не замечая его, но холодность и надменность женщины не могли заглушить в нём почти священный трепет перед единственным словом — мама, потому что это была мама Драко Малфоя.

— Матч скоро начнётся, — сказала она мужу.

— Да, Нарцисса, — ответил он.

Тут к ним подошли важный господин в дорогом костюме, семья Рона Уизли и сам Рон со своими друзьями — Гарри и Гермионой. Карл едва заметно кивнул им и потянул Валери за рукав.

— Нам пора.

Валери вырвала руку, но спустилась с верхней ступеньки.

— Пойдём, — повторил Карл.

И дети медленно пошли вниз, а стоящие в проходе люди стали подниматься наверх.

Плюхнувшись на сиденье, на которое за время их отсутствия так никто и не покусился, Валери демонстративно отвернулась, словно квиддич потерял для неё всякий интерес.

— Ты за кого болеешь? — спросил Карл, пытаясь отвлечь её.

— За Ирландию.

— Почему?

— Там холоднее, — непонятно ответила Валери. В мыслях она всё ещё находилась наверху и вела уничтожающий разговор с надменным отцом и выскочкой-сыном.

Карл оставил свои попытки развеселить ставшую вдруг неразговорчивой девочку и в мыслях тоже поднялся наверх. Как и Валери, его не интересовала сейчас возможность увидеть вблизи пролетающий снитч, но, не решаясь даже в мыслях вести разговоры, он представлял, что просто тихо стоит рядом с красивой и строгой женщиной. Воображаемая леди Малфой была чуть ли не реальнее настоящей, поэтому Карл не заметил, как на стадионе показались вейлы — талисман Болгарии.