Лихое время - Петров Олег Георгиевич - Страница 5

Потому, когда ожидание манны небесной от новых властей прошло, не столь уж мало народу взялось промышлять разбоем на дорогах и улицах, благо вооружения хоть отбавляй, а средства для житья-бытия добываются наверняка. В общем, и сыт, и пьян, и нос в табаке, ежели не из робких да при «винторезе» или «нагане», на худой конец, шашка или бомба тоже сойдут…

Оружия в свободном владении и действительно было хоть пруд пруди. Колесниченко как раз и готовил проект недавнего распоряжения правительства ДВР о сдаче всего незаконно находившегося на руках населения вооружения. Приносили. А кто-то просто выбрасывал на улицу. Вот уж на что сознательный и революционный люд – железнодорожная рабочая косточка! – проживает на Дальнем вокзале, а только за две недели после публикации в читинских газетах правительственного распоряжения в этом районе города милиционеры изъяли и подобрали на улицах (!) около 900 стволов разных калибров и систем.

Но Николай Иванович знал: значительная часть «наганов» и трехлинеек, «маузеров» и «берданок», «браунингов» и «арисак» осела у преступного сброда. И пускались стволы урками в дело без малейшей задержки.

Знал Колесниченко и другое. У только что родившейся Дэвээрии какой-либо значимой силы, могущей противостоять бандитскому разгулу, фактически-то пока и нет.

Поначалу, по инерции, общественный порядок пытались охранять остатки семеновской милиции, вернее, тех городских и сельских милицейских сил, что остались после бегства атамана.

В верхах, к счастью, это сразу оценили по-государственному: осенью 1920 года, буквально через несколько дней после освобождения Читы от интервентов и белогвардейцев, по предложению управляющего внутренними делами ДВР Герасима Аршинского, Облнарвоенком – тогдашний орган высшей власти – образовал Забайкальское областное управление милиции с возложением обязанностей его начальника на известного партизанского вожака Василия Михайловича Сокол-Номоконова.

– Что же вы, товарищи дорогие, делаете! – обескураженно, но с плохо скрываемым удовольствием от оказанной чести, взялся было возражать на заседании областного ревкома прославленный партизанский командир. – Дело-то во многом незнакомое. Я уж и забыл когда, да и кем – простым милиционером – был! А тут – каков размах! Целая область, товарищи! Человек со знаниями соответствующими, с обучением нужен. А моего опыта…

– А японцев и семеновские морды бить, где обучался?! – выкрикнул весело кто-то от стола президиума. Все одобрительно зашумели и голосовали единогласно, потому как биографию Сокол-Номоконова знали.

Участник революционных событий 1905 года, которые для него закончились заключением в Нерчинскую тюрьму. Потом, с весны семнадцатого, член Успенского волостного комитета общественной безопасности в селе Ключевском, Василий Сокол-Номоконов, с наступлением советской власти, как наиболее грамотный, закончивший двухклассное училище, был выдвинут на милицейскую работу – на станцию Куэнга, обслуживал по железной дороге плечо Приисковая – Куэнга до конца августа восемнадцатого. После падения советской власти ушел в тайгу в составе первого в Забайкалье партизанского отряда под командованием Ивана Кузьмича Бурдинского.

Отряд просуществовал недолго, был разгромлен. Чудом остался жив Василий Михайлович. Но когда снова начали собираться партизанские силы, – он в первых рядах: в августе девятнадцатого уже командует Зиловским особым крестьянским летучим партизанским отрядом, ощутимо «щиплет интервента», объединяет вокруг своего отряда разрозненные партизанские силы, становится крупным вожаком: в апреле двадцатого в составе специальной делегации ведет переговоры с японским командованием на станции Гонгота, а с лета возглавляет все повстанческие силы в районе Сретенска, Нерчинска и Новотроицка. В октябре превращается в кадрового военного: назначается командиром 5-й стрелковой бригады Народно-революционной армии.

Но ненадолго. Облнарвоенкому виднее – вот и назначили на главную милицейскую должность в области. На тот момент, 23 ноября 1920 года, Сокол-Номоконов всю милицию ДВР представлял в единственном числе. А задачу решить надо неимоверно сложную: в кратчайшие сроки разобраться, что собой представляют остатки созданной при семеновцах милиции, провести чистку и – самое главное – набрать свежие, революционного духа кадры для борьбы с преступностью.

Уже через месяц стала вырисовываться структура новой милиции. Помимо Забайкальского создавалось еще четыре областных управления милиции: Прибайкальское, Приамурское, Амурское и Приморское. Организующим органом милиции Дальневосточной республики стало учрежденное Главное управление милиции.

Областные управления делились на уездные отделы (за исключением Забайкальского, в которое входили пять уездных управлений), а те, в свою очередь, – на участки во главе с участковым начальником милиции, которому подчинялись в каждой волости надзиратели милиции или волостные милиционеры. Вместе с тем при каждом участке создавалась пешая команда в количестве 25 младших и двух старших милиционеров. К тому же при уездных отделах числилось по старшему и младшему агенту УР – уголовного розыска.

Читинская городская милиция выглядела посолиднее. С учетом того, что Чита – город столичный, особый статус получила и милиция: выведена из подчинения начальнику Забайкальской областной милиции, напрямую подчинена Главупру. При Читинской гормилиции образовали отделение уголовного розыска, адресный стол, канцелярию начальника милиции. Сформировали и отряд конной милиции, для более спешного реагирования на разбойные вылазки. А читинское городское отделение угрозыска – вообще отдельное, самостоятельное подразделение в системе правоохранительных органов Республики. Свободные сыскари!

Самостоятельно действовали железнодорожная и водная милиции. Первая свои функции в полосе отчуждения железной дороги выполняла постоянно, а водную разворачивали за две недели до начала навигации, и действовала она на водоемах еще три недели после вставания рек. На зимнее время в водной милиции решили минимальным штатом обходиться – по потребности охраны мест зимних стоянок судов. И так – до до весны, до ледохода.

Структура – это хорошо. Но где людей брать толковых? А милицейские штаты предполагались немалые: в поселениях до 8 тысяч жителей – один милиционер на каждые 400 человек населения, если в населенном пункте жителей было больше, но не свыше 80 тысяч, то «к исчисленному составу» добавлялось еще по одному милиционеру на каждые 500 человек, а в городе с населением более 80 тысяч – один дополнительный страж порядка на каждые 600 горожан. И зачесал тут затылок новоиспеченный милицейский начальник Сокол-Номоконов. Но на то и носил он гордую приставку к фамилии, свое славное партизанское прозвище – Сокол! – чтобы ни в какой ситуации духом не падать, да еще и других бодрить.

Глава вторая

– Ну, чудеса! – усмехнулся Бойцов. – Вначале со всей своей революционной беспощадностью чистки устраивают, а теперь объявлениями зазывают.

Иван Иванович Бойцов, которому не так давно исполнилось 45 лет, силой и здоровьем обделенным себя не считал, но с октября прошлого года пребывал в безработных, по закрытию вследствие реорганизации Читинского уездного воинского присутствия. Больше года он исполнял при воинском начальнике секретарские обязанности, а теперь, вот, увы…