Игрок (ЛП) - Коул Кресли - Страница 28

Но вот он щёлкнул моим кожаным поясом, и мне отчаянно захотелось вскричать «Коньяк!»

— Насчёт этого я не знаю. — Почему у меня такой хриплый голос?

— Варианты тебе известны. — Оставаясь в одежде, он ходил вокруг кровати, словно зверь, предвкушающий трапезу.

Всего два дня назад я назвала его чудищем. Казалось, это было так давно. Он облизнул губы, и я вздрогнула, а соски собрались в твёрдые вершинки. На них остановился его хищный взгляд, заметивший такую реакцию.

— Твоё тело жаждет большего. Скажи стоп-слово или отдайся. Либо то, либо другое.

Хренов Russki. В клубе я не знала, во что ввязываюсь, но теперь-то мне было это известно. Не желая отступать, я следила, как его взгляд перемещался от моей ноющей груди к разлетевшимся волосам, потом к глазам, к губам. Потом снова к груди, прежде чем опуститься ниже…

— Согни ноги в коленях и подтяни пятки к ягодицам.

— Мы ведь можем заняться чем-нибудь другим, Дмитрий, — предложила я, тем не менее подтягивая пятки к себе.

Он зафиксировал мою ногу в согнутом положении, примотав голень к бедру моим плетёным поясом.

— Nyet. Ты сказала, что я стану внутренне тебя проклинать? Меня ты станешь проклинать вслух. Пойми, Вика, я буду целовать тебя столько, сколько захочу. — С помощью другого пояса он закрепил и вторую ногу. — Кончишь без разрешения, и я буду лизать тебя без остановки независимо от того, насколько чувствительной станет твоя плоть.

Всё это звучало, конечно, хорошо, но я не купилась. Откинув голову набок, я вздохнула. Придётся симулировать.

Бретт как-то раз хотел доставить мне удовольствие таким образом, я понимала, что не сработает, но он так старался, что мне пришлось имитировать оргазм. А потом он всё равно массировал и разминал свою челюсть с очаровательной улыбкой, которая заставляла меня ужасно себя чувствовать. Секс не должен доставлять боль.

Дмитрий Севастьянов — клиент, почему мне есть дело до его чувств?

— Ты всё ещё можешь отказаться.

— Зато я убедился, что этого не можешь ты. — Он крепко-накрепко меня связал.

Не могу поверить, что делаю это. Вернее, что он со мной это делает.

— Либо ты назовёшь стоп-слово, — добавил он, — либо я не остановлюсь, пока ты не кончишь столько раз, что я не позавидую твоей нежной киске.

— Ты ждёшь, что будет несколько раз??

— Единственное, чего я жду — это твоего полного подчинения. — Усевшись у меня в ногах, он по-хозяйски положил ладонь на мой живот, затем провёл пальцами вдоль лобка.

— Не удаляй эту дорожку из волос. Она просто сводит меня с ума. — Он был так близко, что я чувствовала его дыхание. — Разведи колени в стороны. Покажи, где ты мокрая.

С красным лицом я… подчинилась. И едва сдержала стон, когда перед ним раскрылись мои влажные складочки.

— Ты бесподобна, — выдавил он. — Я изучу каждый сантиметр твоего тела.

От мысли о том, как его взгляд скользит по самым потаённым местечкам, моя раскрытая киска затрепетала.

Должно быть, он это заметил, потому что тут же издал рокочущий звук.

— Ты ведь хочешь мне подчиняться, не так ли?

Да. Тугие соски, отчётливо проступившие ареолы. Дыхание участилось. Я чувствовала, как увлажняюсь сильнее, а складки наливаются кровью.

— Я доверяю тебе в этом.

— Я признателен за твоё доверие, Вика. — Выпрямившись на кровати, он снял свой пиджак, отбросив его на дешёвый офисный стул.

Неужели я наконец-то увижу его без одежды?

Согнувшись, он снимал свои туфли, был слышен скрип дорогой кожи. Когда русский встал, я зачарованно следила за каждым его движением. Его одежда казалась мне произведением искусства. Он сам был для меня произведением искусства.

Пока он избавлялся от рубашки, я наслаждалась запахом и крахмальным похрустыванием материала. Вот открылась его широкая грудь, на длинных тонких руках изогнулись мышцы. Я упивалась этим зрелищем. Грудные мускулы казались твёрдыми пластинами, пресс — отточенным совершенством. Проследив взглядом дорожку из волос, спускавшуюся вниз от пупка, я невольно качнула бёдрами.

Он расстегнул ремень и молнию на брюках мужскими сильными пальцами — с разбитыми костяшками выглядящими особенно грубо — однако этими же пальцами он только вчера играл на мне, словно на музыкальном инструменте.

Брюки с шелестом скользнули вдоль мускулистых ног, пряжка звякнула, упав на пол. Из серых трусов-боксеров выпирал член, на материале выступило пятнышко смазки. Под тканью можно было различить очертания пирсинга.

Когда он стянул трусы вниз, член подпрыгнул. Боже мой. Он стоял передо мной голый, расправив плечи, давая мне возможность хорошенько его рассмотреть. Его тело было сокровищем. Член торчал точно вперёд, кожа на головке была туго натянута. Объемная мошонка так и просила ласки. Понравится ли ему, если я слегка потяну за яички? Или, может быть, даже не слегка? Пальцы сами собой сжимались и разжимались.

Подойдя к кровати, он склонился надо мной. Пока я смотрела на него, увитый венами член подёргивался от сильных пульсаций.

О, боже мой.

Боже мой. Мой.

Теперь я в тысячу раз сильнее чувствовала свои путы. Я не могла просто так взять и коснуться его, не могла ощутить вес тяжёлой мошонки или погладить изгибы мышц. Не могла проследовать ртом по дорожке из волос под пупком. Я не могла лизнуть его пирсинг. Спохватившись, я обнаружила, что пялясь на него, облизываю губы.

Он это заметил.

— И снова ты меня не щадишь. — Он сжал свой член. — Ты этого хочешь?

— Да. Разреши просто тебе отсосать.

Одним коленом он навалился на кровать.

— Может, потом.

— Сколько тебе нужно времени, прежде чем мы остановимся?

— Взгляни на мой член. Вот так у меня стоит лишь от предвкушения. Следи за моей реакцией, чтобы понять, сколько всё будет длиться. — Нагнувшись ниже, он потёр проколотой головкой мои соски. Ахнув, я выгнулась вперёд.

— Знаешь, как трудно было стереть с тебя свою сперму в тот раз? Мне хотелось, чтобы твоя грудь была измазана моим семенем, чтобы ты носила мой знак.

Я всхлипнула.

Он, слегка пощипывая, гладил мои соски.

— Я должен держать себя в руках. Но уже недолго.

А что потом?

— Вчера мы говорили об определённости. Сегодня мы её достигнем.

— Что это значит?

Его безупречное тело расположилось рядом, одной рукой он по-хозяйски накрыл мою грудь. Я не могла коснуться его в ответ. Могла лишь лежать и… принимать.

— Это значит, что ты принадлежишь мне. Что ты — моя.

Он думал, мне нужна романтика? Стихи?

— Неужели? Надолго ли?

Он смотрел на меня в упор. Я сглотнула.

— Ты же не имеешь в виду то, что я думаю?

— Я имею в виду навсегда.

Остаться с этим божественным мужчиной навсегда? Но досадные факты вновь напомнили о себе. Это был не просто игрок; это был безумец! Который меня связал. Поощрять да и просто с ним видеться было опасно. Когда я окончательно сломаю все барьеры с этим одержимым русским, будет ли это хуже, чем угрозы наркобарона?

Нет. Может, Дмитрий и одержим, но я знала, что он никогда не причинит мне вреда. Чего нельзя сказать обо мне. Он ткнулся носом в одну грудь.

— Когда ты заявила, что больше не хочешь меня видеть, я едва пережил это, Вика. Второй раз я этого сделать не смогу.

Снова укол вины.

Его поцелуи опускались всё ниже. Я пыталась удержать раскаяние внутри, но эти тёплые твёрдые губы не оставили от вины и следа. Двигаясь вниз, щекой он потёрся о тазовую кость. Когда его голова оказалась между моих согнутых ног, он расположился перпендикулярно мне, чтобы я могла видеть этот великолепный член.

— Ты спрашивала, как я повредил руку? — Пока его ладони скользили вдоль бёдер вверх, он поцеловал обвязку на ноге. — Вчера ты бросила меня на пике эмоций. Я никогда тебя не увижу? Не дотронусь? Я снова и снова впечатывал кулак в стену. Чтобы почувствовать хоть что-нибудь кроме пустоты.

— Это нехорошо, Дмитрий! Безумно…