Дракон. Тихий омут (СИ) - Барк Сергей "bark" - Страница 77

Ход моих мыслей был прерван самым несуразным действом, которое я никак не ожидал увидеть на собственном кухонном столе!

Тварь отшвырнула набедренную повязку в сторону и, не обращая на меня ни малейшего внимания, принялась бесстыже себя вылизывать! Длинный язык, что еще недавно дразнил прыткостью, неспешно прошелся по скромному отростку, лишенному привычного гнезда растительности. Облизал его со всех сторон, с пущим вниманием и заботой. Мошонка с мелким содержимым подобралась упругим мешочком, потянувшись за кожей, обхватывающей естество, пришедшее в трепетный восторг от таких ласк и показавшее маленькую головку наружу.

Во рту возмутительно пересохло, а я всё еще не нашелся среди всего этого недоразумения и не прекратил вопиющее бесстыдство!

«Здесь же готовят еду! Мне!»

Я уже было раскрыл рот, чтобы призвать хулигана к порядку или шугнуть так, чтобы до подвалов пятки блестели, как этот мелкий суккуб тонко заскулил и развел колени шире, оборвав мою так и не начавшуюся тираду. Изогнувшись так, что позавидовала бы и кошка, он вытянул стройную ногу наверх.

Моему взгляду открылась плотная кожистая дырка под самым хвостом. Секунду назад сухая — и вот уже увлажнившаяся от касаний неуемного нарушителя спокойствия, затаившегося в чужом рту. Юркий кончик ювелирно огладил выступающее уплотнение колечка, не обмочив прозрачного пушка вокруг. Затем, замерев на миг, коснулся сжавшейся сердцевины и скользнул внутрь.

- Что ж ты за дрянь на мою голову?! — разозлился я, ощущая голодный жар на щеках и тянущее недовольство в штанах.

Прокляв сумасшедших духов, что никак не оставляли меня в покое, я сунул руку в одежды, обхватывая горячий член и продолжая жадно рассматривать неподдающееся логике существо, которое медленно и нежно продолжало ухаживать за собой.

Язычок нырял в тугое отверстие раз за разом, совсем слегка, дразнясь и подманивая. Снова обходил лаской указатель мужской принадлежности, яро багрящийся маковкой и исходя редким соком.

Стараясь не думать о собственных действиях, я все сильнее надрачивал себе, когда Оно внезапно оторвалось от собственного занятия и взглянуло на меня. Тогда я, пожалуй, немного засомневался в отсутствии разума у загадочного вида — слишком осмысленно взирало оно на мои постыдные действия, словно понимая всю низость и недостойность моего поведения.

Не успел я как следует поразмыслить, а домовой уже скатился со стола и одним легким прыжком оказался у прохода, ведущего вон из кухни.

- Ну и зараза же ты, — шепотом прошипел я, запоминая подлую выходку. Не знаю как, но какой-то кривой извилиной, одиноко выросшей в опустошенной голове, оно прекрасно понимало, что делало.

«Ты у меня еще попляшешь», — пообещал я, поджав нижнюю губу и вытянув руку из штанов.

Лупатые глаза наивно моргнули, не понимая причины моего раздражения — и ночной гость скрылся за поворотом, вильнув длинным хвостом.

====== Спешл 2 Часть 3 Наказание для Господина Директора ======

С того вечера я объявил наглой твари войну. Вести себя, как ей вздумается, и крутить своим мерзким хвостом перед моим носом в моем же собственном доме я не позволю!

Первым делом я приставил караул к съестным запасам, решив, что «пряник» пакость не заслужил и нечего с ним церемониться. Слуги исправно сменяли друг друга у «сокровищницы», и если поблизости раздавался подозрительный шум, звали Эрцена. Тот, так и не смирившись с невозможностью собственноручно справиться с вредителем, только и ждал сигнала с садовым инвентарем наперевес.

Тварь в отместку оборвала все шторы в доме. Проехалась когтями от карнизов до самого пола, оставляя вместо благородного сукна тонкие полоски тряпки. Причем никто не слышал ни единого звука, и когда он успел напакостить, оставалось загадкой.

Тогда я все же решил «проветрить» жилище и одним прекрасным утром приказал потушить печь до самого позднего вечера — пусть отморозит свой костлявый зад. Заблаговременно обернувшись в меха и шкуры, я наслаждался видом из окна. Почувствовав же к полудню, что пальцы сводит от холода, собрался спуститься в подвал за вином лично, чтобы немного размяться и разогнать кровь по чреслам…

Гаденыш забаррикадировал двери винного погреба с внутренней стороны, не дав мне добраться до спиртного и заставив стучать зубами до заката — думал, должно быть, что у меня кишка тонка и я кинусь растапливать огонь. Сейчас, только отпишу все имущество лешим.

Я подвесил к потолку сети, собираясь изловить крысу. Лично затушил все свечи, чтобы расставленные по углам прислужники слились с мрачными стенами. Запретил им шевелиться и, довольный, отправился спать, по пути оглядывая крупное плетение рыбацких снастей — не думал, что подобное мне когда-нибудь могло пригодиться.

Он замотал меня в одну из них и оставил извиваться червяком, пока удалось дозваться слуг. Причем все это время гад вальяжно возлежал на платяном шкафу напротив и следил за моими потугами с таким невинным видом, словно это и не он приложил к случившемуся шаловливую лапу. Каких только слов я не припомнил тогда — у матушки бы кровь пошла носом от того, что ее воспитанный сын благородного происхождения пользуется всем разнообразием средств нехудожественной выразительности черни.

Я приказал намертво прикрутить все решетки воздуховодов, а затем прошелся по ним лично, проверяя и закрепляя заклинанием, чтобы домовой застрял в своих кротовых ходах и иссох от голода. Каким-то неведомым образом еда продолжала испаряться из кладовой.

Он привинтил болтами этих самых решеток мои тапочки к полу ночью, и как я их не отдирал, ничего не помогло — они так и застыли перед кроватью досадным напоминанием о том, что, будучи хозяином в собственном доме, я не могу справиться с одним-единственным вредителем!

Хватит!

Шла третья неделя бесполезных попыток выжить приживала и до сих пор ни одна из них не увенчалось успехом. Должно быть, у твари было отменное чувство самосохранения, и, как бы мне не хотелось принимать истину, зачатки особо извращенного разума, достаточного для того, чтобы совершать бесчисленные гадости.

Закупорив каждую щель в доме, кроме воздуховода, и соорудив для челяди заговоренные маски, я весь день заваривал сонное зелье, способное рассеиваться в воздухе невидимой дымкой и в ту же секунду погружать существо в крепкий сон. Часть будет расходиться по выходящим на улицу лазам, но мы будем регулярно восполнять количество, распыляя новую порцию каждые пару часов.

Приготовления заняли целый день. Стоя посреди широкой прихожей, я объяснил всем и каждому, что беспокоиться не о чем — яд не смертелен, и маски, закрывающие нос и рот, полностью уберегут от его воздействия. Проверил, правильно ли они закреплены. Затем, из котла, водруженного там же, где всю прошлую ночь бурлило зелье, мы принялись распределять летучую жидкость по сосудам — день Великой Охоты был назначен на завтра.

Я отдал последние приказания, распорядился плотнее поесть с утра пораньше, потому что снимать маску во время еды нельзя — не ровен час заснуть с куском в горле.

Слуги разошлись готовиться к заключительной битве.

Пожалуй, так хорошо, как прошлой ночью, я давно не высыпался. Лишь забрезжил рассвет, я оказался на ногах, кипя от нетерпения привести план в исполнение. После завтрака, стоило дому наполниться сладковатым духом зелья, настроение взлетело до небес и я, выбрав книгу в библиотеке, устроился в уютном кресле, блуждая по страницам невидящим взглядом и предвкушая такую долгожданную месть.

Чем дальше тянулся день, тем чаще я поглядывал на часы. Маятник раскачивался в гипнотизирующем ритме и вот новые раскаты ударов отсчитывали шестой вечерний час.

Рука сама потянулась к колокольчику.

Эрцен явился через минуту.

- Есть новости?

- Пока никаких, — глухо произнес дроу через маску.

- Тогда я, пожалуй, приму ванну.

Управляющий поклонился и прикрыл дверь.

Но не прошло и десяти минут, как он едва ли не ворвался обратно, но, вовремя опомнившись, смутился и хотел нырнуть в коридор, чтобы явиться как положено.