Поймай судьбу за хвост! (СИ) - Барк Сергей "bark" - Страница 8

Может, Божественная действительно слышит мои мольбы?

А еще удивительно то, что со Старшим у меня хватило смелости поговорить откровенно.

Отчего-то этот кот вызывал у меня доверие. Хотелось быть с ним рядом, а еще я ничего не боялся, находясь с ним в одной комнате, пусть он и трогал мои складочки на голове. Раньше к ним никто не прикасался.

Оказавшись в общей спальне, я выхватил из прикроватной тумбочки школьный рюкзак и принялся спешно закидывать в него вещи. Будет время, приведу все в порядок, а пока меня переполняло только одно желание — оказаться как можно дальше от этого места.

Время ужина, в просторном помещении не было ни души.

Я без лишних расспросов собрал жалкие пожитки, с легкостью уместившиеся в школьной сумке. Окинул взглядом на прощанье комнату, где провел всю жизнь, знал, что скучать по ней не стану. Высокие, в несколько метров, беленые потолки с недосягаемой паутиной, которую мы убирали по приезде комиссии раз в год; два ряда двухэтажных кроватей, застеленных темно-синими застиранными покрывалами, с четко поставленной подушкой-парусником; огромные окна, наполняющие помещение светом, зияющие гигантскими, неприкрытыми занавесками дырами в мир — реальный мир, до которого не каждому из нас удавалось добраться. Оттуда лился свет в наш полумрак.

Окна располагались так высоко, что освещенной оставалась верхняя половина комнаты, оставляя нижнюю, ту где обитали мы, в сумраке.

Неужели мир примет меня…

Надежда на лучшее наполняла сердце до краев. Я ощущал нестерпимое возбуждение, словно выиграл в лотерею миллион кредов и вот-вот смогу осуществить все мечты.

— Прощай, — «прошлое», хотел добавить я, но не осмелился произнести это вслух, понимая, что большинство котят никогда не выберутся из уготованной им судьбы: приют, общественные работы, а дальше… не хотелось думать, где закончится дорога каждого из них.

Я обернулся, направляясь на выход, на крыльце меня ждала новая семья и новая надежда…

— Уже прощаешься, — гадко ухмыльнулся Грас.

Радость схлынула одним тяжелым мгновеньем.

— Да, — твердо ответил я, выжимая из голоса все что только возможно. — Я уезжаю. Прощайте, — выдал на одном дыхании и направился к двери, избегая встречаться с Грасом взглядом.

Тот и не думал пропустить меня, застыв каменным изваянием в проходе.

— Я видел у ворот тачку этого Старшего, — насмешливо рыкнул он, заставляя связки угрожающе вибрировать. — Вот только мне кажется, ты кое о чем забыл, — потянул он.

— Что?

— Ты забыл, что перед уходом ты должен поблагодарить своих воспитателей за то, что мы присматривали за тобой все эти годы.

От накатившего страха я вцепился в лямку рюкзака сильнее.

— Спасибо.

— Поблагодарить как следует, — парб сделал шаг навстречу, заставляя меня отступить назад.

— Я уже уезжаю.

— Уверен, мы успеем… попрощаться. — Темные глаза хищно сощурились.

— Моему Старшему не понравится, что я задерживаюсь.

Голос дрожал все сильнее. Наглая морда чуть дернула ушами в раздражении и Грас утробно проурчал, шагнув еще ближе:

— Конечно, и еще не понравится, что он выбрал похотливую подстилку. Но раз ты уже с вещами, значит, бумаги подписаны и назад пути нет.

— Я не подстилка!

— О, ты еще не успел подставиться этому бенгалу? — искренне удивился Грас. — Хотя, глядя на тебя, он скорее подрочил бы, чем покусился на такое лысое ничтожество.

Он снова наступал, а я пятился к стене, думая, как же выбраться. Единственное приходившее на ум решение — рвануть, впиваясь когтями в пол, и бежать, не оборачиваясь. Вот только успею ли я проскочить мимо взрослого кота?

— Если я ничтожество, то отойдите с дороги и больше никогда меня не увидите.

— Не-е-т, Тагир-рчик. Слишком долго я хотел изодрать твои длинные уши и сунуть член в твою розовенькую дырку.

Я смотрел на воспитателя с нескрываемым отвращением и ужасом.

— Только не думай, что я соблазнился на этот серый мешок с костями, которым тебя наградила твоя божественная, — брезгливо оглядел меня Грас с лап до ушей. — Но ты, сволочь мелкая, слишком долго портил мне кровь, чтобы уйти, не попрощавшись как положено.

Антон Грас, самый ненавидимый воспитатель в приюте, вечно ко мне цеплялся, хотя я был полностью уверен, что ничем не провоцировал парба на такое отношение. Я старался вообще исчезать, если он появлялся в поле зрения. Просто по какой-то неведомой причине, он невзлюбил меня с самого начала и не упускал случая наказать меня за малейший проступок, даже за намек на подобное!

Однажды Вера сказала, что он просто хочет меня трахнуть, но я не поверил. Я совсем не привлекательный, а в приюте было множество довольно симпатичных котят.

Но со временем я пришел к мысли, что подруга права, вот только причина была отнюдь не в моей внешности. Он хотел причинить мне боль и унизить одновременно, заставить меня рыдать и просить пощады. Это единственное, что никогда не удавалось Грасу. Как бы сильно он не порол меня, не выламывал когти и не бил, я никогда не просил пожалеть меня.

И не потому, что я такой гордый и храбрый — увы, это совсем не про меня, — просто я знал, что никакие мольбы меня не спасут, а только сильнее раззадорят чокнутого маньяка.

Те котята, что прошли через трехдневный ужас, говорили, что самым жестоким насильником был Грас, и чем больше они ревели, тем сильнее им доставалось. Я оказался прав тогда и не вижу причин не поверить в свою догадку снова. Грас — больной урод, мечтавший втоптать меня в землю ради собственного извращенного удовольствия.

Внезапно он метнулся прямо ко мне, а я отпрыгнул в сторону, отчаянно зашипев. Оказавшись между двумя двухэтажными кроватями, я решил нырнуть между верхней и нижней койкой. И мне удалось!

Почти удалось.

Грас схватил меня за лодыжку и не позволил перелезть на другую сторону.

Одним резким движением он ухватился за основание моего хвоста, торчавшего из шорт и вздернул вверх, отрывая задние лапы от пола и причиняя нестерпимую боль. Я оказался перекинутым поперек лежанки какого-то котенка.

— Думал сбежать от меня, крыса подвальная? Сначала отработаешь положенное, а потом катись на все четыре стороны, — зло прошипел он.

Сдернув с меня шорты, несмотря на сопротивление, он подтянул мои бедра к краю кровати. По легкому потряхиванию и возне, стало ясно — он снимает штаны. Я вцепился когтями в противоположный край кровати, рванулся что было сил… Боль пронзила низ спины адским огнем, словно у меня вырвали хвост… Я взвыл… белые пятна разрывались в голове…

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я осознал, что меня больше не удерживают, а рядом слышен громкий шум: шипение, вопли, рык, глухие удары.

А потом кто-то коснулся меня, и я отпрянул, ловя сердце в собственном горле и стараясь уйти от пугающего прикосновения.

— Это я, — тихо раздалось рядом и я узнал Старшего. Обмяк. Позволил взять себя на руки. Он прижал меня к себе, я уткнулся носом в одежду бенгала, наслаждаясь таким знакомым, таким правильным запахом. Все чувства разом схлынули, оставляя слабые отголоски боли и ощущение полной защищенности. Наверное, тогда я впервые понял, что принадлежу ему целиком и полностью.