Самый сокровенный секрет материи. Мария Кюри. Радиоактивность и элементы - Коллектив авторов - Страница 19

При вручении премии возник еще один спорный вопрос: к какой дисциплине относятся работы о радиоактивных телах — физике или химии? Пьер и Анри были физиками, но работа, которую провела Мария, лежала в основном в области химии. Кроме того, совершенные открытия вносили изменения в чисто химические понятия о природе и стабильности элементов. В конце концов, им вручили премию по физике, хотя Академия не исключала вручение в будущем еще одной премии, в области химии.

Награду вручал король Швеции. На торжественном мероприятии присутствовал только Анри Беккерель — супруги Кюри, не склонные к пышным церемониям, сослались на занятость. Академических задач перед ними стояло действительно много, но главной причиной отсутствия Кюри в Стокгольме были проблемы со здоровьем. Пьер страдал от болей в руках и ногах, которые стали такими сильными, что ему было сложно одеваться. Любопытно, что для их смягчения он принимал стрихнин, который, как мы сегодня знаем, является сильным ядом. Мария в это время еще не восстановилась после преждевременных родов.

Однако, хотя Мария и Пьер не поехали в Стокгольм, они произвели фурор во Франции. Беккерель был признанным ученым, а вот молодая пара, которая вела суровую спартанскую жизнь и работала в очень тяжелых условиях, далеких от пышности старинных академических учреждений Франции, была чем-то необычным. Если до этого о Кюри даже в академической среде мало кто знал, то теперь они превратились в кумиров прессы, в модную пару, у которой все хотели взять интервью и о которой желали знать все. Этот ужасный взрыв популярности необратимо изменил жизнь супругов. К тому же общество начало иначе воспринимать эту научную награду, которая до сих пор обсуждалась только среди ученых, но не привлекала внимание публики, больше интересующейся Нобелевскими премиями в области литературы и сохранения мира. Общественное значение Нобелевских премий в научной сфере делится на периоды до и после награждения четы Кюри.

Хотя Мария и Пьер с горечью жаловались на «потерянный» год и на вторжение в личную жизнь, награждение имело и приятные последствия, например в виде новой должности для каждого из них и достойной лаборатории для обоих. Признание их работы престижным иностранным учреждением, которое находилось под покровительством самого короля Швеции, говорило о необычайном ее качестве. С другой стороны, появившиеся в прессе многочисленные фотографии сарая, в котором Кюри проводили большую часть своих экспериментов, говорили об отношении к ним во Франции. Журналист Альфонс Берже, как говорит Сорайя Будиа в своем произведении, посвященном чете Кюри, утверждал: «Для нас, французов, вручение Нобелевской премии чете Кюри — одновременно слава и стыд».

* * *  

ЕВА КЮРИ

Ева, вторая дочь Марии и Пьера, была первым и самым страстным биографом своей матери, настоящей создательницей мифа мадам Кюри. Она прожила достаточно долгую жизнь и присутствовала в качестве почетной гостьи президента Франции Франсуа Миттерана и президента Польши Леха Валенсы при торжественном акте переноса останков ее родителей во французский Пантеон в 1995 году. Ева умерла в возрасте 102 лет, достигнув успеха как пианистка, писательница, журналистка и филантроп. Так сложились обстоятельства, что все ее самые близкие родственники получили Нобелевские премии: ее родители — по физике, мать — еще одну по химии, сестра и зять — по химии, а ее муж, Генри Ричардсон Лабуасс, — премию мира от имени ЮНИСЕФ, организации, которую он возглавлял с 1965 по 1979 год. Несколько раз Ева шутила, что она — позор семьи, поскольку единственная не получила Нобелевскую премию. В годы замужества за Лабуассом Ева активно участвовала в деятельности ЮНИСЕФ.

Мария Кюри со своими дочерьми Ирен и Евой в 1921 году во время их путешествия в США.

* * *  

Нет ничего странного в том, что в начале 1904 года для Пьера была создана кафедра физики в Сорбонне, через некоторое время дополненная лабораторией. Возглавила ее Мария, которая наконец-то начала получать материальную компенсацию за свой научный труд. Нужно было получить Нобелевскую премию, чтобы ей стали платить как ученому.

Мария возобновила работу в лаборатории и вернулась к урокам на старинной фарфоровой фабрике мадам Помпадур в Нормальной школе для девушек в Севре. Хотя подготовка к урокам требовала времени, эти занятия, должно быть, помогали восстановиться ее здоровью, поскольку удерживали вдали от лаборатории три дня в неделю. В следующем году Мария снова забеременела, и в этот раз все прошло благополучно. В декабре 1904 года, ровно через месяц после переезда в новую лабораторию в Сорбонне, родилась Ева, прелестная здоровая девочка.

Как и после рождения Ирен, Мария вернулась к работе через несколько месяцев после родов, а Ева осталась на попечении польских кормилиц и дедушки Эжена. Время Марии по-прежнему распределялось между работой в лаборатории и уроками в Севре, где в число ее коллег входил Поль Ланжевен.

Пока супруги Кюри восстанавливали жизненный ритм после получения премии и рождения дочери, Резерфорд продолжал разгадывать загадки атома. В 1904 году он опубликовал трактат «Радиоактивность», в котором были собраны все результаты, полученные в этой области со времени открытия таинственных лучей Беккерелем. Без тщеславия, но и без ложной скромности старый игрок в регби продолжал свою удивительную карьеру.

В июне 1905 года Пьер и Мария достаточно окрепли для того, чтобы поехать в Стокгольм и забрать премию, присужденную им два года назад. А в июле, после ряда обязательных визитов, требуемых для проведения голосования, Пьер Кюри наконец был принят во Французскую академию наук. После получения Нобелевской премии казалось, что финансовые трудности и проблемы признания во французских учреждениях остались позади. Но здоровье Пьера и Марии уже было не вернуть; они оба были без сил, особенно Пьер. Однако он вопреки всему не только продолжал давать уроки в Сорбонне, но и снова взялся за работу в лаборатории. Также в качестве члена академической системы Франции он принимал активное участие в работе ассоциаций, которые намеревались реформировать такие институты изнутри. Пьер хотел положить конец корпоративности, которая закрывала дорогу блестящим исследователям, не получившим образование в престижной школе, как это произошло с ним самим.

Но однажды дождливым весенним днем после завершения собрания ассоциации прогрессивных преподавателей Сорбонны все надежды, иллюзии и разочарования Пьера Кюри были смяты экипажем, перевозившим военное снаряжение. Одно из колес кареты переломило исследователю череп. Произошло это на улице Дофин, рядом с Новым Мостом, 19 апреля 1906 года.

ВДОВА

Через некоторое время после смерти Пьера Мария начала вести дневник, который был опубликован только в конце прошлого века. Первая запись, датированная 30 апреля 1906 года, была посвящена мужу. В дневнике Мария изливала свою боль в бесконечном письме, которое не предназначалось никому из мира живых.

Дорогой Пьер, я никогда больше не увижу тебя здесь, я хочу разговаривать с тобой в тишине этой лаборатории. Никогда не думала, что мне придется жить без тебя.

Мария Кюри, дневник, 1906–1907

Из-за потери Пьера она чувствовала себя сломленной, но нежелание выносить боль утраты на всеобщее обозрение было еще сильнее, поэтому Мария старалась держаться как прежде, и лишь иногда отчаяние выплескивалось наружу. Однажды это произошло, когда Жак, брат Пьера, приехал из Монпелье на его похороны, в другой раз — в ее комнате, через несколько недель после смерти Пьера, когда Мария решилась открыть пакет с его окровавленной одеждой. Она взяла одежду и начала разрезать ее, а потом вдруг принялась целовать и гладить, пока Броня не забрала вещи и не бросила в огонь. Мария расплакалась в объятиях сестры. С тех пор она закрылась в глубоком молчании и, казалось, превратилась в человека, лишенного чувств. Ласковая и полная жизненных сил женщина словно ушла в могилу вместе с любимой фотографией мужа, которую Мария распорядилась положить к нему в гроб. На ней была изображена «маленькая студентка», снятая на балконе дома Длуских спустя некоторое время после прибытия в Париж.