Тайный агент Господа - Гомес-Хурадо Хуан - Страница 14

— Боже Всемогущий! — воскликнул Понтьеро с негодованием.

— Поверьте, младший инспектор, Бога там не было. Но хуже всего другое. В течение семидесятых — восьмидесятых годов из-за легкомысленного подхода к отбору кандидатов в католические семинарии нашей страны поступило большое количество молодых людей, совершенно не способных стать пастырями душ. Они не только изрядно испортили репутацию католической церкви, но, самое скверное, причинили непоправимый вред многим мальчикам и юношам. При этом священники, обвиненные в сексуальных домогательствах, виновные в изнасилованиях, избежали тюрьмы. Их просто убирали с глаз долой, переводили из прихода в приход. Некоторые в итоге очутились в Сент-Мэтью[28]. И хорошо, если там их склонили сделать выбор в пользу мирской жизни. К несчастью, многие затем вернулись к отправлению своих обязанностей, в то время как им следовало сидеть за решеткой. Скажите, dottora Диканти, какова вероятность полной реабилитации серийного убийцы?

— Абсолютный ноль. Если он переступил черту, уже ничего нельзя сделать.

— Точно так же и с компульсивным педофилом. К сожалению, в психиатрии всегда есть место сомнениям, в отличие от вашей профессии. Вы знаете, что имеете дело с маньяком, которого необходимо обнаружить, а затем изолировать. Но намного труднее психотерапевту, который наблюдает педофила. Как безошибочно определить, пересек он невидимую грань или нет? В моей практике был лишь один эпизод, когда я не испытывал ни малейших колебаний. При том, что педофилии сопутствовало множество других отклонений.

— Позвольте, я угадаю: это Виктор Кароский. Наш убийца.

— Он самый.

Бои откашлялся, прежде чем взять слово — свойственная ему привычка, действовавшая на нервы.

— Отец Фаулер, не сочтите за труд объяснить, почему вы твердо уверены, что именно он зарезал Робайру и Портини?

— Да, непременно. Кароский поступил в клинику в августе тысяча девятьсот девяносто четвертого года. До того его неоднократно переводили из одного прихода в другой, поскольку его начальство раз за разом закрывало глаза на проблему. В каждом приходе, где он служил, на него поступали жалобы: его обвиняли в более или менее тяжких прегрешениях, хотя об убийствах речь не шла. Судя по собранным данным, он подверг насилию в общей сложности восемьдесят девять мальчиков, но на самом деле жертв, возможно, больше.

— Мать твою!..

— Это ваши слова, Понтьеро. Видите ли, проблема Кароского коренится в его детстве. Он родился в Катовицах, на юге Польши, в тысяча девятьсот шестьдесят первом году и там…

— Минуточку, святой отец. Стало быть, сейчас ему сорок четыре?

— Все верно, dottora. Его рост — сто семьдесят восемь сантиметров, весит он примерно восемьдесят пять килограммов. Он плотного телосложения, и его тесты на интеллект показывают коэффициент от ста десяти до ста двадцати пяти баллов, в зависимости от момента, когда они проводились. Всего в институте он выполнил их семь. Они его развлекали.

— Высокий уровень!

— Dottora, вы психиатр, тогда как я изучал психологию и как студент не хватал звезд с неба. В острой форме психозы Кароского проявились достаточно поздно, так что я вовремя не спохватился и не прочитал нужной специальной литературы, поэтому скажите мне: серийные убийцы действительно чрезвычайно умны?

Паола позволила себе легкую ироническую улыбку и посмотрела на Понтьеро. Тот в ответ усмехнулся:

— Думаю, младший инспектор удовлетворит ваше любопытство.

— Ispettora всегда говорит: Лектора в природе не существует, а Джоди Фостер следовало бы сниматься в исторических драмах.

Все засмеялись, не столько оценив остроумие шутки, сколько обрадовавшись поводу разрядить напряжение.

— Спасибо, Понтьеро. Святой отец, тип суперпсихопата — миф, созданный кинематографом и романами Томаса Харриса. В реальной жизни подобные персонажи не встречаются. Были и есть рецидивирующие убийцы как с высоким интеллектуальным коэффициентом, так и с низким. Основное различие между ними заключается в том, что преступники с высоким умственным потенциалом действуют дольше, поскольку более осторожны. На академическом уровне за ними единодушно признается исключительная способность убивать.

— А на бытовом уровне, dottora?

— А на бытовом уровне, отче, я признаю, что некоторые из этих выродков хитрее дьявола. Они не умные, а хитрые. Есть и такие — их меньшинство, — кто обладает высоким интеллектуальным коэффициентом, а также врожденным даром, направленным на осуществление своей гнусной цели. И они мастерски умеют маскироваться. До настоящего времени только в одном случае, одном-единственном случае, все три характеристики относились к преступнику, являвшемуся прекрасно образованным человеком. Я говорю о Теде Банди.

— Его дело прогремело на всю страну. Он задушил и садистски изнасиловал домкратом около тридцати молодых женщин.

— Тридцать шесть, святой отец. И это только те жертвы, о которых известно, — поправила Паола, отчетливо помнившая подробности дела серийного убийцы Банди. Его изучение входило в программу учебного курса в Квонтико.

Фаулер печально кивнул.

— Как я сказал, dottora, Виктор Кароский появился на свет в Катовицах, в городке, по иронии судьбы расположенном всего в нескольких километрах от местечка, где родился понтифик Кароль Войтыла. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году семья Кароского в полном составе, включая отца, мать и двух братьев, перебралась в Соединенные Штаты. Отцу удалось найти работу на заводе «Дженерал моторс» в Детройте. По отзывам, он был добросовестным тружеником, хотя излишне вспыльчивым. В тысяча девятьсот семьдесят втором году произошла реорганизация производства в связи с нефтяным кризисом, и Кароский-старший одним из первых оказался на улице. К тому времени он уже получил американское гражданство, поэтому спокойно осел в тесной квартирке, где жила семья, пропивая компенсацию и пособие по безработице. К бутылке он прикладывался основательно, весьма основательно, и беспробудному пьянству сопутствовала стремительная деградация личности. Он начал принуждать к половому акту Виктора и его младшего брата. Старший в четырнадцать лет сбежал из дома и больше там не показывался.

— Кароский сам вам все это рассказал? — спросила Паола, одновременно заинтригованная и шокированная.

— Только после интенсивного курса регрессивной терапии. Когда он приехал в центр, то утверждал, что происходит из добропорядочной католической семьи.

Паола, записывавшая все своим мелким канцелярским почерком, потерла рукой глаза, пытаясь прогнать усталость. Потом сказала:

— Ваш рассказ, отец Фаулер, полностью соответствует распространенным симптомам первичной психопатии: самолюбование, отсутствие иррационального мышления, недоверчивость, преднамеренная ложь и отсутствие раскаяния. Родительские побои и неумеренное употребление алкоголя в предшествующих поколениях наблюдаются более чем в семидесяти четырех процентах известных случаев среди агрессивных психопатов[29].

— Это и есть возможная причина отклонений?

— Скорее, один из провоцирующих факторов. Я могу привести тысячи случаев, когда дети росли в более неблагополучных семьях, чем вы описываете, и все же в зрелости не демонстрировали никаких девиаций, будучи вполне нормальными людьми.

— Подождите, ispettora, я пока коснулся только вершины айсберга. Кароский рассказал нам, что его младший брат умер от менингита в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году и его смерть никого из членов семьи не тронула. Меня поразило, с каким равнодушием он говорил об этом несчастье. Через два месяца после смерти мальчика отец загадочно исчез. Виктор не пояснил, имеет ли он отношение к его исчезновению. По-видимому, нет, поскольку Кароскому тогда было всего тринадцать лет. Известно также, что именно в то время он начал мучить мелких животных. Печальнее всего, что он оказался в зависимости от матери, женщины властной и религиозной до фанатизма. Она одевала его, как девочку, чтобы «играть вместе». Судя по всему, она трогала его под юбкой, приговаривая, что отрежет его «шарики» для полного сходства. В результате в пятнадцать лет Кароский мочился в постель. Из-за бедности ему приходилось носить дешевые вещи с благотворительных базаров, одежду, вышедшую из моды или сильно потрепанную. В колледже он постоянно подвергался насмешкам и был очень одинок. Однажды его одноклассник, проходя мимо, сделал, на свою беду, язвительное замечание по поводу костюма Кароского. Тот, потеряв голову от бешенства, несколько раз ударил однокашника толстой книгой по лицу. Парень носил очки, и разбитые стекла попали ему в глаза. Он ослеп на всю жизнь.