Святые отцы о праве собственности (СИ) - Сомин Николай Владимирович - Страница 2

Это довольно неприятный сюрприз для тех, кто считает, что богатство дается по воле Божией, а потому оно «священно». Златоуст ясно говорит, что богатство в большинстве случаев лишь попускается Богом. Но и попущение имеет у Бога замысел. А замысел Божий о богатстве, по Златоусту, очень прост: отдать богатство бедным, и не часть какую-то, а все, без остатка:

«только тогда ты оправдаешься, когда ничего не будешь иметь, когда ничем не будешь владеть; а пока ты что-нибудь имеешь, то хотя бы ты дал тысячам людей, а остаются еще другие алчущие, нет тебе никакого оправдания» («О милосердии и страннолюбии», цит. по /14:47/).

Еще более впечатляет замечание «невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости». Этот вывод святителя впоследствии был достоверно подтвержден политической экономией (разумеется, добросовестной): частная собственность несправедлива, ибо она приносит ее обладателю нетрудовой доход. Способы разные — рента с земли, прибыль с капитала, банковский процент — но результат один: простое обладание собственностью дает прибыль. Отметим, что святые отцы единодушно отвергают и такие важные для современного капитализма социально-экономические институты, как ссуда под проценты и право наследования.

Огромное внимание святые отцы уделяют аскетическим доводам против собственности. В полном соответствии с Евангельским «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24), святые отцы рассматривают богатство как тяжелую ношу, как узы, сильно затрудняющие достижение Царства Небесного, как опасность, которая может легко погубить душу. Собственность, богатство, заставляя служить себе, отвлекает человека от Бога. Это было уже ясно для Ерма, автора «Пастыря»:

«богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силу» /12:202-203/.

Киприан Карфагенский, вспоминая о временах гонений, замечает:

«Многих обманула слепая любовь к наследственному их достоянию: не были готовы и не могли отступить те, которых подобно путам связывали их богатства. Это для остающихся были узы, это были цепи, которые задержали их доблесть, подавили веру, победили ум, оковали душу — и привязанные к земному они сделались добычей и пищей змия» («Книга о падших», цит. по /14:83/).

Святитель Киприан видит в богатстве, как в соблазне, большую опасность:

«Надобно удаляться от имущества, как от неприятеля, убегать от него, как от разбойника, бояться как меча и яда для обладающих им» («Книга о падших», цит. по /14:32/).

Наконец, Иоанн Златоуст, комментируя Евангельский текст Мф.6,19-21 («не собирайте себе сокровищ на земле»), пишет:

«немалый для тебя вред будет заключаться в том, что ты будешь прилеплен к земному, будешь рабом вместо свободного, отпадешь от небесного, не в состоянии будешь помыслить о горнем, а только о деньгах, о процентах, о долгах, о прибытках и о гнусных корчемствах. Что может быть бедственнее этого? Такой человек впадает в рабство, более тяжкое, чем рабство всякого раба, и что всего гибельнее, произвольно отвергает благородство и свободу, свойственную всякому человеку. Сколько ни беседуй с тобою, имея ум пригвожденный к богатству, ты не можешь услышать ничего полезного для себя. Но как пес в логовище, прикованный к заботам о деньгах крепче цепи, бросаешься ты на всех, приходящих к тебе, — занимаешься только тем, чтобы для других сохранить лежащее у тебя сокровище. Что может быть бедственнее этого?» /8:236/.

Если для либералов, (впрочем, как и богословов нового времени), собственность гарантирует свободу и достоинство личности, то для Златоуста собственность — это рабство, которое «крепче цепи» приковывает к земному. Как же бороться со страстью стяжания? По Златоусту — только отвержением, отказом, раздачей богатства, но никак не наоборот. Толкуя евангельский эпизод с богатым юношей и слова Христа «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27) Златоуст заключает:

«Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения» /8:646/.

А перед этим замечает:

«Я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего, возбуждая в них беспрестанно новые пожелания… Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть. Того, кто с радостию и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицем и с печалью» /8:645/.

Но святые отцы не только обличали. Свою главную задачу они видели в том, чтобы обрисовать христианские идеалы относительно вещного мира. Они просты и сводятся к трем кратким тезисам:

1) личным идеалом христианина является полное нестяжание;

2) социально-экономическим идеалом христианства является общественная собственность;

3) путь к осуществлению этих идеалов — милостыня. Для святоотеческого сознания несомненно, что отказ от земных богатств приводит человека к совершенству. Призывами к полному нестяжанию полна вся святоотеческая литература:

Кассиан Римлянин. «Итак кто же блаженнее, ужели те, которые из числа язычников недавно обратившись и будучи не в состоянии восходить к евангельскому совершенству, еще удерживали у себя свое имущество?… Или те, которые выполняя евангельское учение, ежедневно нося крест Господень, не хотели ничего оставить у себя из собственного имущества?… Этого (что первые блаженнее — Н.С.) не осмелится сказать и безумный» /9:94/.

Бл. Августин. «блаженны те, кто уготовляет место Господу тем, что не пользуется своей частной собственностью… Итак, воздержимся, братья, от владения частной собственностью или от любви (к ней), если не можем от владения, и уготовим место Господу» («Беседа на псалом 131», цит. по /4:113/).

Последняя выписка вводит новый мотив: трудность исполнения заповеди нестяжания падшим человеком. Именно в связи с этим Господь Иисус Христос сказал: «человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф. 19:26). То есть вера в Бога делает исполнение заповедей возможным, в том числе — и заповеди нестяжания. Так, Тертуллиан пишет:

«Что за предлог по принятии христианской веры отговариваться потребностями жизни и жаловаться, что нечем жить? На такую отговорку я мог бы коротко и просто отвечать: ты говоришь про то слишком поздно, прежде нежели ты сделался христианином, надлежало бы тебе о том размышлять… Теперь же у тебя есть заповеди Господни, есть образцы, отъемлющие у тебя всякий предлог. О чем ты говоришь? Я буду беден; но Господь отвечает: «блаженны нищие». — У меня не будет пищи; но в законе сказано: «Не пецытеся, что ясте или что пиете». — Нет одежды: «смотрите крин сельных: ни труждаются, ни прядут» — Мне нужны деньги: «вся елика имаши продаждь и раздай нищим»… — Но я в мире имел известное звание: «никто же может двема господинома работати» («Об идолопоклонстве», гл 12, цит. по /14:30/).

Здесь мы подходим к вопросу, каков же идеал, какова заповедь Христова в отношении вещного мира? Для Златоуста она заключена в словах Христа:

«все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Лк. 18:22).

Ибо главное для человека — последовать за Христом. Но этому препятствует многое: богатство, семья, общество друзей, желание утех и творчества и пр. (и богатство — по Златоусту — отнюдь не на последнем месте).

Важно отметить, что Златоуст вовсе не исключает возможности спасения для человека, обладающего богатством. Безусловно, дело не в самом богатстве, а в уповании на него и, соответственно, отвержении Бога. Разумеется, говорит об этом и Златоуст:

«Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне» /8:243/.