Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Одержимость миллиардером (ЛП) - Вилкокс Хлоя - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

— И как проходит твоя практика? — Оливер остаётся упорным, потому что я всё ещё молчу.

— Мою практику можно ограничить двумя проблемами: начальница диктатор и странный автор, которого я сопровождаю от одного книжного магазина к следующему.

— Что это за такой странный автор? Старый тип с животом?

— Скорее молодой без бороды, — нервно говорю я, чтобы помешать его ревнивому реагированию.

— И как его зовут?

— Давид Фултон.

Оливер округляет глаза.

— Автор бестселлеров, который пишет эзотерические триллеры? Эти бульварные романы?

— Это не бульварные романы! Это правильное, даже хорошо проведённое расследование. И учит многому в греческой мифологии.

— Только не говори мне, что тебе нравится что-то подобное!

— И почему нет?

— Лу, ты меня разочаровываешь. Я всегда считал тебя требовательнее.

— Это безразлично. Я как раз склоняюсь к моему плохому вкусу.

— И это действительно происходит не от того, что он молод и не имеет бороды...?

— Сейчас же перестань! Я рассержусь.

Вопреки моим мерам предосторожности, сейчас он ревнует.

— Ты абсолютно уверена?

— В любом случае этот тип ужасно высокомерный, холодный хвастун..., — так утрирую я и в это мгновение совершенно не ясно, делаю ли я это для Оливера или для себя.

Мы заканчиваем с нашим салатом и идем в кино. В прокате "На ярком солнце". Я так одержима Давидом Фултоном, что для меня Ален Делон – несмотря на то, что он в этом фильме молодой и очень хорошо выглядит – прямо-таки кажется безвкусным. Я вижу его, и мне кажется, что на лодке Давид Фултон. Давид в море, Давид в плавках в стиле 60-х годов… Понятие "одержимость" – это полностью пока ещё эвфемизм. (прим.пер. - смягченный способ выражения грубого или неприличного значения).

Глава 3

Крайне очаровательная

14 августа

Сегодня я выхожу в "Balard" [6] так как там находится телестудия, в которой должна записываться литературная передача с Давидом. Едва я покидаю станцию метро, меня тут же настигает голос, который постепенно начинает казаться мне знакомым. Я невольно вздрагиваю.

— Доброе утро, мадемуазель Марс.

Я оборачиваюсь. Давид стоит передо мной в чёрном костюме, белой рубашке, глаза как всегда скрыты за тёмными очками, как у агента ФБР. Пожалуй, он всё же не будет меня преследовать! Или даже – немыслимо – захватывать в метро...

— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я растерянно.

— Я ждал вас.

"Ягуар" припаркован в 10 метрах позади него. Это выглядит так, как будто он ждал.

— Сегодня утром вы не забрали меня в отеле.

— После того, что было вчера вечером, я предполагала...

— Что должно было вчера произойти? — спрашивает писатель. Фултон выглядит удивленным.

— Ну, у меня было впечатление, что я вас ненамеренно обидела.

— "Обидела" – это, пожалуй, не правильное выражение. Вы мне только кое о чём напомнили. Вы можете не принимать всерьёз мои налёты меланхолии. Это находит время от времени. И? Каким был вечер с вашим другом?

— Очень хорошим. Мы были на фильме "На ярком солнце", — отвечаю я и снова глупо краснею.

— Прекрасный фильм, даже если Ален Делон не мой случай.

— Почему вам не нравится Ален Делон?

— Мне не нравится, что он – равнодушный красавчик.

Я звонко смеюсь. Это соответствует примерно тому же, что я считаю о нём.

— Вы находите это смешным?

— Нет... Это только потому, что я сама не люблю равнодушных красавчиков.

Мы добираемся в телестудию и должны завершить наш разговор. Ассистентка наступает ему на пятки, едва он входит в дверь. Давид снова надевает профессиональную маску и склоняется в общепринятом ритуале – от гримирования до причёсывания. Потом следует на прямой эфир, и я восхищаюсь его отличной находчивостью. Он вставляет фразы о своих предпочтениях в греческих мифах – и элегантными пируэтами вытаскивает себя из афер: у греческих богов есть более страстная сексуальность, чем у ангелов христианской религии. Провокация, которая граничит с богохульством. Фултон подвергается опасности получить трудности с фундаменталистами. Ему задают вопрос, отражается ли успех на его стиле. "Нет, — отвечает он, — определённо, нет".

Выходя из студии, Давид засовывает руки в карманы и довольный собой, как бы между делом ставит вопрос:

— Вы уже что-то планируете сегодня после полудня?

— Я должна вернуться в офис. Адель, конечно же, с нетерпением меня ждёт.

— Что ж, тогда она подождёт ещё немного подольше, чтобы увидеть ваше симпатичное личико. Я предлагаю, чтобы мы сегодня во второй половине дня прогулялись по магазинам на проспекте Montaigne. Мне нужна рубашка. И плавки.

Для вида я ещё немного медлю, но идея прогуляться меня воодушевляет. Сверх того, он говорит, что у меня красивое личико. Это, конечно, мне нравится, даже если я могу думать об этом не по-настоящему. Я восторженно киваю. И своё твёрдое намерение о чисто деловых отношениях я снова отбрасываю назад.

Во время обеда в элегантном ресторане 8-го округа, Давид снова показывает свою лучшую сторону, он очаровательный, приветливый и расслабленный. Это выглядит так, как будто после ледникового периода пришла прекрасная погода. Мужчина находится в шутливом хорошем расположении духа. На авеню Монтень он идёт к "Диор". Куда же иначе. Фултон примеряет рубашку в кабине для переодевания. Мне жаль, потому что так я бы с удовольствием увидела обнажённой верхнюю часть его туловища. Теперь примерка плавок. К моему сожалению, они также не демонстрируются. Я сижу в глубоком кресле этого элитного бутика и спрашиваю себя, что я здесь собственно забыла.

Почему я вообще должна была его сопровождать в этом шопинге? Давид хочет мне показать, как высока его покупательная способность? Или доказывает, что он больше, чем писатель, который одержим греческой мифологией? Возможно, что он пытается произвести на меня впечатление? Я могу действительно нравиться такому мужчине, как Давид Фултон? Я?

Потом я начинаю мечтать. Снова заменяю голову Алена Делона в фильме "На ярком солнце" на Давида. Давид в плавках. Давид со стекающими жемчужными каплями воды, опасный Давид, его чувственный рот на моём запястье. Я действительно должна успокоиться.

— Так, сейчас именно то время, чтобы уйти работать, — говорю я себе, как будто должна сама себя в этом убедить, когда мы идем из бутика.

— У вас сейчас действительно есть желание работать?

— Этот вопрос о желании звучит почти как вопрос о долге. Могу я вам напомнить о том, что я – практикантка?

— Совершенно верно. И чувство долга в моих глазах – это важное качество. Следовательно, я отпускаю вас сейчас идти работать.

— О! Это в действительности очень великодушно. Сейчас вы разрешаете мне идти работать? Вы, в самом деле, думаете, что в вашей власти удержать меня?

Я тоже имею чувство юмора и, на самом деле, большое желание растянуть дальше наш тет-а-тет...

— Совершенно. Мне это обойдётся только коротким звонком Адель, чтобы всю вторую половину дня вы оставались вблизи меня.

Я подёргиваю плечами и говорю себе, что это возможно всего лишь шутка. Одно короткое прощание рукой и я на пути к метро, разрывающаяся между чувством облегчения, потому что ускользнула от моих желаний, которые всё-таки мало были деловыми по своей природе, и не уступила неудержимому желанию.

Я опаздываю назад в офис, Адель в яростном и отвратительном духе, окатывает меня холодным душем.

— Я думала, ты должна была проводить с Давидом Фултоном только первую половину дня?

— Понятие "первая половина дня" интерпретируется от случая к случаю весьма щедро. Но он всё равно не оставил мне никакого выбора.