Жизнь и мечта - Ощепков Павел Кондратьевич - Страница 17

Адмирал Степан Осипович Макаров не был ни связистом, ни электриком, а вот, поди-ка, первым узрел в опытах Попова изюминку. Это именно он помог Попову встать на ноги в этом деле.

Я очень хорошо помню Александра Степановича.

Насколько мне известно, он тоже предлагал использовать электромагнитные волны для обнаружения вражеских кораблей. Проводя свои опыты, он заметил, что если между передатчиком и приемником проходит какой-либо корабль, то обнаруживается ослабление сигналов, выявляется как бы электромагнитная тень этого корабля.

Хотя в этом случае никакого приема отраженных электромагнитных волн не было, а был только эффект ослабления волн в месте приема за счет тени, однако он предлагал уже тогда использовать это явление для целей обнаружения вражеских кораблей в тех случаях, когда приемник и передатчик установлены в створе. В этом случае всякий корабль, проходящий между ними, по его мысли, должен был бы немедленно быть отмечен. Это ведь примерно тоже что-то вроде электромагнитного обнаружения. Я не разбираюсь в тонкостях, может быть, здесь есть большая разница и дело это не так просто, как вы рассказываете, но заниматься им надо, надо обязательно им заниматься. Я думаю, нужно собрать всех наших физиков вместе да и обсудить эту проблему.

67

Отрывок из отчета А. С. Попова о снятии с камней броненосца «Генерал-адмирал Апраксин»

Так, перейдя к разговору, связанному с живыми воспоминаниями, Алексей Николаевич постепенно повеселел, оживился и больше уже не казался столь строгим, как в (Первые минуты встречи. Наша беседа затянулась и постепенно перешла в задушевный разговор. В тот же вечер он много еще рассказал мне и полезного и интересного. Поинтересовался также и тем, что и когда я окончил, как учился. Когда я рассказывал ему, что рос без родителей и воспитывался в трудкоммуне, то он засыпал меня кучей вопросов. Расстались мы с ним тепло. Проводив меня до двери, он на прощание сказал:

— Жаль, что я ничем не могу вам помочь. А хотелось бы. Не теряйте надежды, правильное дело обязательно найдет своих поборников.

С таким напутствием я и ушел от Алексея Николаевича Крылова.

Надо было организовать встречу с Сергеем Ивановичем Вавиловым, как это было обусловлено у Александра Петровича Карпинского, но в этот вечер я ни о чем другом не мог думать, кроме как об опытах Попова, о которых рассказал мне Крылов. Воспоминания Крылова навевали множество мыслей, и я решил обязательно найти первоисточники и познакомиться с ними подробно.

68

Может быть, Алексей Николаевич, сам того не подозревая, оказал в этот день своими рассказами и своими советами большую услугу новой проблеме. Я вышел от него повзрослевшим. Лет двадцать назад мне пришлось побывать в Музее имени А. С. Попова в Ленинграде.

Хранителем и директором этого музея была тогда его дочь Екатерина Александровна.

Увидев на одной из фотографий Алексея Николаевича Крылова, я рассказал ей о нашей встрече с ним в 1933 г.

Ее крайне заинтересовал мой рассказ, и на память она подарила мне два фотодокумента. Один из них запечатлел А. Н. Крылова в период, относящийся ко времени кампании по снятию броненосца «Генерал-адмирал Апраксин» с камней, а другой—то место рукописи Александра Степановича, где он говорит о возможности обнаружения вражеских кораблей с помощью радиоволн[4].

Обе эти фотографии дороги мне, так как воскрешают в памяти незабываемую встречу с А. Н. Крыловым, который хотя и не был радиофизиком, но первым из ученых понял смысл и значение новых устремлений.

ВСТРЕЧА С АКАДЕМИКОМ С. И. ВАВИЛОВЫМ

Встреча с Сергеем Ивановичем Вавиловым состоялась в те же дни. Он принял меня в своем кабинете в Государственном оптическом институте, где был в то время заместителем директора по научной части.

Исключительно обаятельный человек, с ясным взором, он понравился мне с netpsoro взгляда. С. И. Вавилов не стал расспрашивать о деталях задачи. Он с полуслова понял суть вопроса и начал рассуждать. На редкость хорошо зная историю техники, понимая роль и значение в развитии науки и техники выдвигаемых гипотез, он сразу же твердо встал на путь, подтверждающий правомерность постановки задачи об электромагнитном обнаружении цели. Он привел много доводов «за» и «против» и в конце концов заявил:

69

— Для меня этот путь кажется наиболее перспективным из всех возможных для решения задачи. Можно говорить об обнаружении самолетов по инфракрасному излучению выхлопных газов. Но, во-первых, такое излучение сильно поглощается облаками, и, во-вторых, его можно легко заэкранизировать от наблюдателя. Я думаю, что электромагнитные волны достаточно короткой длины эту задачу с успехом могут решить. Надо разработать широкую программу исследований, и тогда дело будет в наших руках.

Обладая исключительной способностью анализировать и синтезировать разрозненные сведения, Сергей Иванович тут же напомнил, что опыты Герца по генерированию и приему очень коротких электромагнитных волн — первый залог успеха. Герц умел не только получать, но и фокусировать такие волны за счет их способности отражаться от металлических поверхностей рефлекторов.

Вавилову как оптику это было очень хорошо понятно.

И когда я напомнил ему, что есть оптики, которые считают невозможным сформировать эти волны в виде узкого луча, Сергей Иванович ответил:

.— Это зависит от длины волны. Можно выбрать такие волны, что и разницы со световыми лучами в них не найдешь. Может быть, это будет сделано не так скоро, но это обязательно будет сделано. Я неисправимый оптимист в новых делах, и меня такие возражения не пугают.

А впрочем, можно собраться и обсудить все это. Я готов помочь вам в ваших начинаниях. Совещание, о котором говорил президент, можно собрать и у меня. Я готов провести его.

После этих слов, на 90% обеспечивающих мою миссию в Ленинграде, я и вышел от Сергея Ивановича.

Позднее много раз приходилось встречаться с Сергеем Ивановичем, и я всегда находил у него и понимание, и близкое участие в разрешении возникавших трудностей. Потом, когда он сделался президентом Академии наук СССР, он Однажды даже пожурил меня за то, что я стал считать его недосягаемым для себя. После одного из семинаров в Физическом институте Академий наук СССР, которым он руководил, он подошел и говорит:

— Как же это вы забываете старых друзей! А я вас очень хорошо помню, и не только по 33-му году, но и него сколькими годами позже, когда вы начинали свою вторую проблему — проблему бесподсветного ночного видения. Вы никогда не исчезали из моей памяти. А вот я, видимо, исчез из вашей.

Мне трудно было, конечно, объяснить ему все причины, с которыми было связано мое длительное отсутствие в поле его зрения. Но он понял меня и освободил от излишних объяснений.

После этого разговора у нас вновь установились тесные отношения, я получил карт-бланш на прямой разговор с ним, как с президентом, по любому интересующему меня вопросу. Как жаль, что его жизнь оборвалась так рано, в расцвете творческих сил. Нам не удалось с ним обсудить еще одну волнующую проблему, к которой, как я уверен, он отнесся бы как к лучшей мечте человечества.

После разговора с Сергеем Ивановичем Вавиловым я хотел повидаться с академиком Абрамом Федоровичем Иоффе и тем завершить свою поездку в Ленинград.

Однако Иоффе уезжал в это время на отдых в Гаспру и просил приехать к нему примерно через месяц-полтора.

Я выехал в Москву и доложил своему руководству в Управлении ПВО РККА о результатах поездки.

ВСТРЕЧА С АКАДЕМИКОМ А. Ф. ИОФФЕ И ДАЛЬНЕЙШИЕ ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ШАГИ

Теперь решено было тем более развивать намеченные работы. Хотя идея совещания в Академии наук СССР также всеми поддерживалась.

В октябре 1933 г. был издан приказ об организации специального конструкторского бюро (СКВ). В связи с тем что к этому времени П. Е. Хорошилов, один из наиболее последовательных и стойких защитников идеи радиообнаружения, был переведен в Ленинград на должность начальника курсов усовершенствования командного состава ПВО, решено было организовать СКВ на территории этих курсов. Начальником СКВ был назначен я с одновременным исполнением обязанностей по экспертно-техническому сектору Управления ПВО РККА.