Ремесло Теней: Игла Дживана (СИ) - Титов Роман Викторович - Страница 69

— Где Батул Аверре? — спросил я.

— А мне откуда знать? — отозвался Занди.

— Да я не вас спрашиваю! К ним обращаюсь, — и кивнул на аборигенов.

— Думаешь, это поможет? — с сомнением проговорила Эйтн.

— Понятия не имею, — признался я, но для верности повторил, глядя главному махди прямо в глаза: — Где он?

Для пущего эффекта, я сделал так, что деревья вокруг нас возмущенно зароптали, треща стволами, и потирая друг о друга ветками. Пусть разум махди и остается вне моей досягаемости, зато в физическом плане, они ничем не отличаются от любых других нормалов, а значит, кое-какое преимущество у меня все-таки есть.

Мое действие произвело нужное впечатление — аборигены неслабо всполошились. Правда, я ожидал, что они вообще перепугаются и сбегут, — не вышло. Кажется, о лейрах они знали куда больше, чем я предполагал, и понимали, откуда ветер дует…

Главный что-то сказал графу.

— Они пропустят нас в деревню, — перевел Занди. — Но для начала им необходимо обезопасить себя.

— Оружие я не отдам, — тут же сказала Эйтн.

— Им оно не нужно.

Я все еще пытался вникнуть в эти слова, когда главный махди дал сигнал своим соплеменникам. За шумом поднятого мною ветра, не было слышно просвистевшего позади выстрела из духовой трубки. Лишь когда я почувствовал легкий укол в основание шеи, все понял, хотя было уже поздно. Схватившись за ужаленное место, я нащупал маленький шип, очень похожий на те, что были у меня в кармане.

— Минн, — выдохнул я. Все сразу поплыло перед глазами, джунгли завертелись, и меня поглотила темнота.

Глава 18 В деревне

Пробуждение превратилось в пытку, когда стало казаться, будто кто-то щипцами пытается вытянуть мое сознание из глубокого сна. Я извивался и ворочался, требуя, чтобы меня оставили в покое, но терзания все не прекращались и тогда, проклиная все на свете, я, наконец, сел, замахнувшись на того, кто так назойливо мешал выспаться.

Однако рядом никого не оказалось.

Я моргнул несколько раз, опустил руку на одеяло, которым кто-то заботливо меня накрыл. Нахмурился. Как следует протер глаза и осмотрелся.

Пусто.

Место, в котором я себя обнаружил, знакомым совсем не казалось: убогая лачуга, сколоченная из досок, с парой прорезанных окошек и кусками плотной тряпки вместо штор, и узким дверным проемом. Лежал я не на кровати, вместо нее — мягкая шерстяная подстилка, смердящая, точно стадо бешеных буунов. Повышенная влажность и сильный сладковатый аромат в воздухе говорили о том, что я все еще в джунглях.

Мгновенно события, предшествующие далеко несладкому пробуждению, выстроились в голове по порядку ровно до того момента, как мне в затылок выстрелили отравленным минновым дротиком, после которого я и потерял сознание. Сколько времени прошло с тех пор, я точно сказать не решался, хотя мои биологические часы настойчиво шептали о том, что на дворе глубокая ночь.

Откинув в сторону старое покрывало, я бесшумно поднялся и несколько раз осторожно мотнул головой — на случай, если транквилизатор в дротике не до конца прекратил свое действие. Я совершенно не чувствовал слабости, головной боли или тошноты. Более того, я славно выспался, хотя подобного со мной не случалось уже давно. Я ощущал себя полным сил, и только совсем немного хотелось пить.

Странно.

Сделав пару глубоких вдохов, я прислушался к себе, но тело отреагировало совершенно обыкновенно. Тени плескались вокруг меня как обычно, вяло нашептывая что-то, словно шум морского прибоя. Все как будто бы было в порядке… Лишь небольшая припухлость обнаружилась, в том месте, куда воткнулся шип.

Тут я вспомнил об Эйтн и Занди, чья судьба, пусть и на короткое время, стала меня некоторым образом заботить. Но о том, где махди могли их держать, я не имел даже приблизительного понятия.

Подойдя к окну и отодвинув в сторону занавеску, я выглянул наружу. На дворе, как и предполагал, стояла глубокая ночь, но, несмотря на поздний час, вся округа была залита тусклым светом. Спутать его с солнечным было невозможно — призрачное зеленоватое свечение, чьим источником оказались все те же флуоресцентные растения, разгоняли глухой мрак по всему лесу. Хотя увиденное мной за окном едва ли сильно походило на лес, разве что на тот, что я рисовал в своем воображении: с домами на деревьях и узкими, плетеными улочками на канатах.

Мне вдруг захотелось выйти наружу.

Отпустив шторку, я еще раз осмотрелся и теперь обнаружил маленький деревянный столик, незамеченный мною ранее, а на нем стакан. Трудно описать материал, из которого он был сделан, но это было не стекло. Вытянув вперед руку, я мысленно позвал стакан к себе, и тот, без особых препятствий, протанцевал по воздуху прямо мне на ладонь. Стакан не был пуст. В нем плескалась жидкость по виду и запаху очень сильно похожая на воду, но проверять так ли это на самом деле, даже не смотря на жажду, я не стал и просто вернул его на место.

Исходя из того, как встретили нашу компанию, я сделал вывод, что в этой местности мы далеко не гости, а потому закономерно ожидал найти возле двери что-то вроде охраны, и с удивлением отметил, что ее нет.

Отодвинув скрипучую створку в сторону, я осторожно выглянул на улицу, а затем, ободренный отсутствием чьего-либо внимания, вышел из хижины на узкий пандус, за которым развернулся махдийский поселок.

Оценить величину поселения с первого взгляда оказалось делом непростым, но впечатление оно производило весьма глубокое. Домишки тут хоть и были однотипные — сферообразные и без какой бы то ни было претензии на изящество, — но располагались, создавая видимость полной гармонии их обитателей с царившей вокруг природой. Словно колонии причудливых лишайников, они тут и там вырастали из кривых паатов, со всех сторон надежно укрываясь зарослями вездесущего ползучего кустарника. Аборигены явно и со знанием дела выбрали место в лесу, наиболее безопасное от посягательств со стороны хищников и иноземцев.

Кажется, темное время суток в селении сохранялось в течение всего дня, в чем винить следовало слишком густую листву деревьев, но местных это, как будто, не волновало — достаточным освещением здесь являлись цветущие розетки растений-паразитов и люминесцентные грибы. Были и искусственные источники света — над каждым домиком висел заключенный в прозрачную (опять же только похожую на стекло) сферу с отверстиями масляный фонарь.

Но это все вызывало лишь поверхностное любопытство. Куда серьезней меня интересовали сами обитатели деревни, которые, заприметив чужака, спускавшегося на подвесной мосток из отполированных досок, застревали как вкопанные и провожали кто любопытным, кто испуганным, а кто и откровенно враждебным взглядами.

Странное дело, кажется, что до сих пор я не воспринимал их как полноценный народ. То есть я, конечно же, понимал, что они раса, обладающая собственной культурой и бытом, но в моей голове это укладывалось с большим трудом.

Дело в том, что вся эта череда покушений и убийств заставляли меня думать о махди как о неких религиозных фанатиках, приверженцев одной секты, что, по сути, было не так уж далеко от нас, лейров.

Куда иду, я и сам не знал, однако останавливать меня никто не пытался. Стоило только приблизиться к аборигенам, большинство из них тут же отходили в сторону, уступая дорогу. В основном это были женщины, кутавшиеся в тонкие полупрозрачные палантины. Некоторые из них, позволив мне пройти, стекались в небольшие стайки и принимались оживленно обсуждать увиденное на своем стрекочущем наречии. В общем-то, их естественное любопытство я понимал, как никто другой, но не раздражаться почему-то не мог, особенно из-за детворы, с выпученными глазами шлепавшей попятам, куда бы мне не вздумало повернуть. Представители мужской части населения, которых присутствие свободно шатающегося по всей деревне чужака, очевидно, очень нервировало, вели себя значительно сдержаннее. Но исходящую от них враждебность можно было ощутить и без всяких ментальных навыков. Каждый из них прекрасно знал, кто я такой, и явно презирал меня за это.