Неандертальцы - Констэбл Джордж - Страница 16

Цепкость, с какой неандертальцы держались на севере, и благоденствие тех, кто обитал в областях с более мягким климатом, объяснялись, во всяком случае частично, сдвигом в искусстве обработки камня, который произошел в начале вюрмского оледенения. Неандертальцы изобрели новый способ изготовления орудий, благодаря которому разнообразные приспособления из отщепов одержали окончательную победу над простыми оббитыми камнями. Прекрасные орудия из отщепов уже давно изготовлялись леваллуазским методом - от заранее обработанного нуклеуса отбивались два-три готовых отщепа, и в некоторых местах этот способ сохранялся еще долгое время. Однако новый метод был гораздо производительнее: многие неандертальцы теперь оббивали каменный желвак, превращая его в дисковидный нуклеус, а затем били отбойником по краю, направляя удар к центру, и откалывали отщеп за отщепом, пока от нуклеуса почти ничего не оставалось. В заключение рабочие края отщепов подправлялись так, чтобы можно было обрабатывать дерево, разделывать туши и разрезать шкуры.

Главное достоинство этого нового способа заключалось в том, что из одного дисковидного нуклеуса можно было без особой затраты усилий получить много отщепов. Отщепам же с помощью дальнейшей обработки, так называемой ретуши, нетрудно было придавать желательную форму или край, а потому дисковидные нуклеусы открывают знаменательную эру специализированных орудий. Каменные инвентари неандертальцев гораздо разнообразнее, чем у их предшественников. Французский археолог Франсуа Борд, один из ведущих знатоков неандертальской обработки камня, перечисляет более 60 разных типов орудий, предназначавшихся для того, чтобы резать, скоблить, прокалывать и выдалбливать. Ни у одной группы неандертальцев не было всех этих орудий, но тем не менее инвентарь каждой из них включал большое количество узкоспециализированных орудий - зазубренных пластин, каменных ножей с одним тупым краем, чтобы удобнее было нажимать на него, и многих других. Не исключено, что некоторые заостренные отщепы служили наконечниками копий - их то ли защемляли на конце копья, то ли привязывали к нему узкими полосками кожи. Располагая таким набором орудий, люди могли получать от природы гораздо больше благ, чем прежде.

Повсюду к северу от Сахары и на восток до самого Китая такие ретушированные орудия становятся преобладающими. Все орудия, изготовлявшиеся в этой обширной области, называются мустьерскими (по названию французской пещеры Ле-Мустье, где в 60-х годах XIX века были впервые найдены орудия из отщепов). К югу от Сахары появляются два четких новых типа. Один, получивший название "форсмитский", представляет собой дальнейшее развитие ашельской традиции, включая небольшие рубила, разнообразные скребла и узкие ножи из отщепов. Форсмитские орудия изготовляли люди, обитавшие в тех же открытых травянистых равнинах, которые предпочитали и древние ашельские охотники. Второй новый тип, сангоанский, характеризовался особым длинным, узким и тяжелым орудием, своего рода комбинацией мачете и колющего орудия, а также рубилами и небольшими скреблами. Этот тип, как и мустьерский, знаменовал решительный отход от ашельской традиции. Хотя сангоанские орудия на вид довольно грубы, ими было удобно рубить и обрабатывать дерево.

За период с 75 до 40 тысяч лет до нашей эры неандертальцы сумели утвердиться во многих областях, которые оказались недоступными для их предков. Европейские неандертальцы не устрашились наступления тундры и освоили ее. Некоторые их африканские родичи, вооруженные сангоанскими орудиями, вторглись в леса бассейна Конго, прорубая тропы в буйных чащах, которые с возвращением сезонов дождей вновь сменили луга. Другие неандертальцы расселялись по огромным равнинам на западе Советского Союза или перебирались через могучие горные хребты на юге Азии и, вступив в самое сердце этого континента, открывали его для человеческого обитания. А еще одни неандертальцы, находя пути, где водоемы были расположены не слишком далеко друг от друга, проникли в области почти столь же сухие, как настоящие пустыни.

Эти завоевания новых областей не были переселениями в строгом смысле слова. Ни одной даже самой предприимчивой группе не могла бы прийти в голову самоубийственная мысль собрать свое скудное имущество и отправиться за полтораста километров в места, никому из ее членов неведомые. В действительности это расселение представляло собой процесс, который антропологи называют отпочковыванием. Несколько человек отделялись от группы и обосновывались по соседству, там, где имелись свои источники пищи. Если все складывалось удачно, численность их группы постепенно возрастала и через два-три поколения происходило отселение в еще более отдаленную местность.

Теперь главным становится специализация. Северные мустьерцы были лучшими в тогдашнем мире конструкторами одежды, на что указывают оставшиеся от них многочисленные скребла и скребки, которые могли использоваться для выделки шкур. Сангоанцы, вероятно, стали тончайшими знатоками леса и, возможно, научились делать ловушки, так как четвероногие обитатели дремучих зарослей не бродили стадами, как животные саванны, и выслеживать их было много труднее. Кроме того, люди начинали специализироваться на определенной дичи - заметный шаг вперед по сравнению с принципом "лови что ловится", который оставался основой охоты с незапамятных времен. Доказательство такой специализации можно найти в одном из европейских инвентарей, который получил название зубчатого мустьерского типа, поскольку для него характерны отщепы с зазубренными краями. Зубчатые мустьерские орудия всегда обнаруживаются в тесном соседстве с костями диких лошадей. По-видимому, те, кто изготовлял их, настолько наловчились охотиться на диких лошадей, что не интересовались другими пасущимися поблизости травоядными, а сосредоточивали все свои усилия на дичи, мясо которой им особенно нравилось.

Там, где не было тех или иных нужных материалов, неандертальцы преодолевали это затруднение, подыскивая им замену. На безлесых равнинах центральной Европы они начали экспериментировать с костяными орудиями взамен соответствующих деревянных приспособлений. Во многих областях не хватало также воды, и люди не могли уходить далеко от ручьев, речек, озер или ключей. Однако неандертальцы проникли в очень сухие районы, используя сосуды для хранения воды - не глиняные, а сделанные из яичной скорлупы. Недавно в прокаленной солнцем ближневосточной пустыне Негев вместе с мустьерскими орудиями была найдена скорлупа страусовых яиц. Эти яйца, аккуратно вскрытые, превращались в отличные фляги - наполнив их водой, группа могла спокойно отправляться в долгий путь через сухие холмы.

Само обилие мустьерских орудий - уже достаточное доказательство, что неандертальцы намного превзошли своих предшественников в умении брать у природы все, что им требовалось для жизни. Они, несомненно, значительно расширили владения человека. Покорение новых территорий во времена неандертальцев вывело людей далеко за те пределы, которыми ограничился человек прямоходящий, когда за сотни тысяч лет до этого он начал расселяться из тропиков в средние широты.

Однако и неудачи неандертальцев тоже говорят о многом. Они не проникли в глубину влажных тропических лесов, и, вероятно, дремучие леса севера также остались для них практически недоступными. Заселение этих областей требовало такой организации группы, таких орудий и приспособлений, создание которых было им еще не по силам.

Ну, а Новый Свет? Теоретически в начале вюрмского оледенения доступ к невероятным богатствам обеих Америк был для них открыт. Ледники вновь сковывали воду, и уровень Мирового океана понижался. В результате широкий плоский перешеек соединил Сибирь с Аляской, где широко раскинулась привычная для них тундра, изобиловавшая крупной дичью. Дорога от Аляски на юг временами перехватывалась ледниками западной Канады и Скалистых гор. Тем не менее выпадали тысячелетия, когда проход бывал открыт. Однако добраться до перешейка было весьма трудно. Восточная Сибирь - это гористая область, пересеченная несколькими хребтами. Даже в наши дни тамошний климат очень суров и зимние температуры достигают рекордно низкого уровня. А во времена вюрмского оледенения он не мог не быть еще хуже.