Основы личной безопасности (СИ) - Самойлов Дмитрий - Страница 16

Для древнего человека, убегавшего от пещерного медведя или сражавшегося с ним, ради увеличения притока крови к рукам и ногам, конечно, можно было пожертвовать слухом, который к этому моменту, как предполагается, уже выполнил свою задачу, предупредив об опасности. В настоящих условиях это чревато тем, что вы можете не расслышать нечто жизненно важное в сложившейся ситуации, например, гудок стремительно приближающегося автомобиля или предупреждающий крик «Осторожно! Сзади!»

Очень часто люди, вспоминая о своих ощущениях в опасной ситуации, описывают, что воспринимали только фрагменты слов и фраз, обращённых к ним, или же вообще не слышали, что им говорят. Более того, при этих нарушениях слуха не воспринимаются даже очень громкие звуки, такие, например, как выстрелы.

Практически одновременно с нарушениями слуха из-за снижения кровоснабжения соответствующих центров в мозге могут возникнуть затруднения с членораздельной речью. Наверное, всем известны примеры, когда человек от волнения начинает говорить сбивчиво, заикаясь или запинаясь. Крови начинает не хватать и голосовым связкам, вследствие чего может задрожать и даже измениться голос (недаром существует выражение «истерические нотки в голосе»). В этой связи очевидна нелепость советов в критической ситуации уверенным твёрдым голосом сказать, обращаясь к грабителю, некую «чудодейственную» фразу, вроде «Ваши документы, гражданин». Сама физиология вам этого не позволит, ваше волнение выдадут непроизвольная дрожь в голосе и изменение тона. В итоге, вместо того чтобы поколебать уверенность злоумышленника в том, что вы лёгкая добыча, вы её только укрепите.

При очень высокой интенсивности протекания мобилизационных процессов, характеризуемой частотой пульса свыше 175 ударов, начинает страдать способность мыслить логически. Человек может зациклиться на выполнении одного и того же действия, даже если оно не приносит результата. Безусловно, такое автоматическое повторение без затрат времени на обдумывание вариантов следующего действия было только на руку первобытному человеку в случае боя с крупным хищником. Тут уж, начав бить зверя дубиной по голове или тыкать его в брюхо каменным ножом, нужно было продолжать данный процесс до победного конца, не задумываясь о смене траекторий или уровней атаки. Однако в бою с активно защищающимся и маневрирующим противником или, ещё того хуже, несколькими противниками циклическое повторение безрезультатной атаки будет иметь плачевные последствия.

Ещё одним вероятным результатом снижения мозгового кровообращения является временная потеря памяти [14, 15]. При этом в течение первых 24 часов, прошедших с момента кризисного события, человек способен вспомнить только фрагменты произошедшего, полный же возврат памяти возможен только где-то через трое суток [15].

Так, например, доктор медицины Г. Е. Шумков, подытоживая свои наблюдения за состоянием бойцов сразу после боя, отмечает, что «не встречал ни одного человека, который бы, откровенно признаваясь, мог связно и последовательно рассказать, о чём он думал и что чувствовал во время сражения» [16]. Более того, разум может начать заполнять пробелы в памяти некими фантазиями на тему, которые будут казаться реальностью самому вспоминающему.

Возможно, такая временная амнезия не важна с точки зрения самого боя, однако она может сослужить плохую службу в случае разбора ситуации в правоохранительных органах «по горячим следам». Особенно, если вместо части реальных воспоминаний разум подкинет свои фантазии.

С нарастанием частоты сердечных сокращений до 185–220 ударов в минуту логическое мышление практически полностью отказывает [17]. В результате может возникнуть иррациональное поведение. В таком состоянии человек уже не контролирует свои поступки, которые могут полностью противоречить здравому смыслу. Известны случаи, когда солдаты при обстреле покидали укрытие или бросали своё оружие.

Когда пульс из-за нервного перевозбуждения зашкаливает за 220, может возникнуть эффект ступора, при котором, как вспоминают люди, его испытавшие, практически невозможно двинуться с места и даже просто закричать. Очевидно, что от режима «беги или сражайся» организм переходит к следующему режиму — имитации смерти (о которой говорилось в начале данной главы). Для человеческого мозга такое ступорозное состояние аналогично непроизвольному срыву в штопор для самолёта — чем дольше оно длится, тем труднее из него выйти самостоятельно.

И, что самое неприятное, при внезапном возникновении опасности (особенно на близком расстоянии) пульс может подскочить до критического значения в 220 ударов в минуту всего за несколько секунд. В результате существует вероятность того, что человек, так ничего и не сделав для своего спасения, просто оцепенеет перед надвигающейся опасностью, подобно тому, как выскочивший на дорогу олень замирает в свете фар приближающегося автомобиля.

То, что пульс за 200 является далеко не редкостью в критической ситуации, наглядно показывает серия экспериментов, проведённых известным специалистом в области исследований боевого стресса Б. Сиддлом[21]. В их ходе офицеры полиции участвовали в имитации перестрелок, разыгрываемых по различным сценариям. Значение пульса в районе 200 было далеко не редкостью, при этом несколько раз была зафиксирована частота сердечных сокращений в районе 300 ударов в минуту. И это был всего лишь пейнтбол, т. е. ситуация, в которой полицейские заранее знали, что их жизни ничто не угрожает.

Эмоциональное напряжение гораздо быстрее повышает пульс, чем физическое. Так, например, у тренированного спортсмена, бегущего стометровку, пульс в среднем не поднимается выше 160, в то время как у профессионального водителя на гонках NASCAR частота сердечных сокращений в ходе соревнований может доходить до 175 ударов в минуту.

Куда уходит ловкость?

Изменения, происходящие в условиях стресса в кровоснабжении организма и в активности различных участков головного мозга, оказывают сильнейшее влияние на способность человека управлять движениями своего тела.

Психофизиологи, исходя из размера вовлекаемых в работу мышечных групп, количества прилагаемой силы и амплитуды движений, выделяют три группы двигательных (моторных) навыков [18]:

• мелкая (тонкая) моторика — точные малоамплитудные действия мелкими группами мышц (прежде всего пальцами), а также действия, требующие точной координации руки и глаза. Примерами являются письмо, рисование, манипуляции с мелкими предметами, застёгивание пуговиц, стрельба с использованием целика и мушки и т. п.;

• сложная моторика — действия, требующие для своего выполнения координации трёх и более простых действий, например лыжный слалом, обводка в футболе, бросок через бедро и т. п.;

• крупная (грубая) моторика — выполнение таких действий, как наклоны, ходьба, бег, прыжки, жим штанги лёжа и т. п.

Согласно закону Йеркса — Додсона [19], а также подтверждающим его результатам многочисленных экспериментов и анализу реальных ситуаций, для каждой группы моторных навыков существует зависимость между уровнем мотивации (в данном случае стресса) и эффективностью действий. Вначале, по мере увеличения стресса, эффективность действий растёт, однако есть определённая граница, за которой дальнейшее увеличение стресса приводит только к ухудшению результатов (рис. 4).

По мере нарастания стресса первой страдает мелкая моторика. Уже при достижении частоты пульса около 115 ударов в минуту возникают первые проблемы с выполнением движений этой группы. Всем, наверное, знакомо ощущение, как от волнения портится почерк, всё валится из рук, трудно застегнуть пуговицу, попасть ключом в замочную скважину… По сути, деградируют не только сознательно контролируемые движения, но и доведённые до автоматизма навыки. И ведь это всего лишь от волнения в ситуации, не связанной с угрозой жизни и здоровью.