Вернись, любовь! - Чайлд Морин - Страница 21

Только она одна имеет значение.

Мэгги вздохнула, отпила из чашки и покачала головой.

– Тина, голова у ирландца порой бывает твердой, как кирпич. Иногда, чтобы сделать в этом кирпиче хоть маленькую выбоину, требуется тяжелая дубина.

Тина звонко рассмеялась.

– Вы хотите, чтобы я его побила?

– Нет, я и сама могу это сделать. И сделаю, если ты попросишь, уж будь уверена.

Мэгги ожидала от нее ответа с такой надеждой, что Тине было трудно разочаровывать ее, но она Все равно сказала «нет».

– Ну как хочешь, дело твое. Ты только реши для себя, нужен ли он тебе настолько, что ты готова пробиться сквозь его дубовую башку. – Мэгги снова откинулась назад. – И если да, то не сдавайся.

– А если сдамся?

– Тогда, Тиночка, каждый из вас обречен влачить долгое, безрадостное существование в одиночестве, в то время как все могло бы сложиться куда удачнее.

Брайан прошел по тенистой подъездной дорожке и остановился у ворот, ведущих на задний двор.

Тишину нарушали повизгивания и звуки скребущихся тонких коготков: две его крохотные поклонницы пытались прорваться к нему за ворота.

Брайан насупился. Он не мог решить, что хуже: ненависть этих собак или их нынешнее подобострастное поклонение. Покачивая головой, он открыл ворота и вошел во двор.

– Ну ладно, ладно, я здесь. – Он нагнулся, и песики тут же облизали его с головы до ног.

Пока он гладил подрагивавшие крохотные тельца, открылась дверь черного хода, и сумрак прорезал луч электрического света.

В дверях стояла Тина. Вид у нее был вовсе не гостеприимный. Что ж, немудрено. Уже несколько дней в их отношениях царил холод. А Брайану так хотелось, чтобы все было по-другому.

Каждую ночь: его преследовали мучительные воспоминания об их недавней близости. Он с необыкновенной ясностью вспоминал каждое прикосновение, каждое произнесенное шепотом слово, каждую ласку, И во время этих бессонных ночей в который раз задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь избавиться от этих воспоминаний. Настанет ли ночь, когда он сможет забыться спокойным сном, в котором нет Тины.

– Я тебя ждала, – сказала Тина. Голое у нее был охрипший, как будто она плакала.

Молодая женщина вышла на крыльцо, и он внимательно посмотрел на нее. Мягкие распущенные волосы падали ей на плечи. На Тине был облегающий топ на бретельках и хлопчатобумажные шорты с необработанными краями. Она стояла босиком, на пальце ее ноги поблескивало серебряное кольцо. Как моментальная фотография, этот образ навсегда запечатлелся у Брайана в голове.

Он тяжело сглотнул. Тина стояла прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, и вместе с тем никогда еще не была так далека. В голове Брайана мелькнула мысль: как бы все сейчас было, не разведись они пять лет назад? Каково это – возвращаться каждый вечер домой, ложиться с ней спать? Слышать крики играющих в доме детей и знать, что в окнах горит свет, потому что там ждут тебя?

И Брайан спрашивал себя, каково дьявола он всю оставшуюся жизнь будет возвращаться в темную, пустую квартиру, где его никто не ждет. Ему внезапно представилось будущее как темная, звенящая пустота, как черная дыра в космическом пространстве.

Если бы он не развелся с Тиной, он обрек бы ее на жизнь, полную лишений. Освободив ее, он обрек себя на жалкое существование.

Однажды приняв решение, ему придется с этим жить, ничего не попишешь. Выдохнув, Брайан расправил плечи, вскинул голову и задал ей вопрос, который всю последнюю неделю задавал изо дня в день:

– Все нормально? Ты чувствуешь себя нормально?

– Отлично.

Брайан кивнул и, развернувшись, побрел к воротам. Он уже положил руку на щеколду, когда Тина бросила вдогонку:

– Чувствую я себя отлично. Но ребенка нет.

Брайан стиснул рукой край ворот так крепко, что пальцы побелели. Все внутри у него перевернулось, и сердце пронзила острая боль. Но он смог устоять на ногах.

– Ты уверена?

– Сегодня у меня начались месячные, – пояснила Тина. В ее голосе звучало отчаянье. – Так что больше ни о чем не волнуйся. Опасность для тебя миновала.

Нет ребенка.

И никогда не было.

Так почему он теперь чувствует себя еще" более одиноко? Почему невыносимая боль сковала его сердце?

Разве не этого известия он ждал с надеждой?

Теперь Тина точно уедет от него. Брайану показалось, будто земля разверзлась под ним и он балансирует на краю бездонной пропасти.

Он заставил себя разжать руку.

– Не знаю, что сказать, – тихо вымолвил он.

– А говорить нечего, Брайан, – мягко сказала Тина. – Все кончено.

Она щелкнула пальцами, и собаки неохотно потрусили в дом. Тина с минуту смотрела на Брайана, словно собиралась еще что-то сказать. Но потом передумала и бесшумно прикрыла за собой дверь.

Луч света исчез.

Брайан остался стоять один.

В темноте.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

На следующий день Анджелина Коретти была уже дома и возилась с истосковавшимися по ней собаками, а Тина собирала вещи.

– Ты должна остаться на недельку, – снова и снова просила бабушка.

– Не могу, Нана. – Тина кидала шорты и футболки в огромный синий чемодан. – Я не могу остаться.

Анджелина поставила Булочку на под и подошла к внучке. Положив ей руку на плечо, она дождалась, пока Тина обернется к ней, и продолжила:

– Из-за Брайана?

Тина закусила губу, снова погружаясь в пучину своих страданий. Всю ночь мысль о том, что ей придется уехать, разрывала ее сердце на части.

Разговор с Мэгги не помог. Тине после него сделалось даже хуже. Узнав, что Брайану было без нее плохо, Тина не успокоилась. Знать, что он любил ее и все же подал на развод, было просто невыносимо.

Анджелина со вздохом опустилась на край кровати. Она достала из чемодана одну из кофточек Тины и рассеянно сложила ее поаккуратнее.

– Я-то думала, вы за эти недели помиритесь.

– Нана. – Тина внимательно посмотрела на бабушку. Анджелина Коретти была высокой и стройной женщиной. Ее длинные седые волосы были по-прежнему густыми, а карие глаза, обрамленные лучиками морщинок, всегда излучали понимание и тепло.

– Думаешь, я не понимаю, отчего ты приезжаешь только тогда, когда Брайан отсутствует? – спросила она, покачивая головой. – Думаешь, я не вижу, что ты еще любишь его?

Тина со вздохом положила в чемодан косметичку и присела рядом с бабушкой.

– Тебя не проведешь.

– Перестань обманывать саму себя. – Анджелина потрепала внучку по руке. – Брайан твой мужчина, – мягко проговорила она. – Это было ясно с самого начала. А ты создана для него.

– Это больше не имеет значения, – ответила Тина, борясь с поднимающимися слезами. Не стоит волновать бабушку. Для слез и сожалений у нее дома будет предостаточно времени… – – Конечно, имеет! – воскликнула Анджелина. – Это единственное, что имеет значение.

Тина угрюмо улыбнулась.

– Брайан так не считает. А из одной меня семьи не получится, Нана.

– Оба упрямые до невозможности, – раздраженно фыркнула Анджелина.

– Мэгги тоже так вчера сказала.

– Вот видишь!

– Я буду по; тебе скучать, – сказала Тина, переплетая свои пальцы с пальцами бабушки.

– Душечка, мне тоже будет тебя не хватать. – Анджелина ласково улыбнулась. – Почему ты не останешься? – повторила она. – Не сдавайся так легко. Останься здесь, где твой дом.

Дом.

Бабушка права. Бейуотер был ей домом. Она безумно любила этот город, где жили Нана, Мэгги и Лайан, где жизнь текла так медленно. Где дул. теплый ветерок, цвели магнолии и повсюду пахло жасмином. Где прошло ее детство. Где все знали и любили ее.

Но здесь жил Брайан.

И именно поэтому она не могла здесь остаться.

Все ее мечты так и остались мечтами. Надежда заиметь ребенка не сбылась, Брайана она не вернула. Все ее чаяния растворились, как кусочек сахара в стакане воды.

Ей необходимо как следует обдумать случившееся – на расстоянии.

Три тысячи миль – этого хватит, чтобы увидеть все со стороны.