Вернись, любовь! - Чайлд Морин - Страница 2

– Хорошо, старший брат, а в чем заключается твое участие в сделке? По-моему, ты единственный ничем не рискуешь.

– Я рискую новой крышей. – Лайам снова поднял свою кружку с пивом и, сделав еще один большой глоток, посмотрел на каждого из братьев. – Моя ставка – мои две тысячи пятьсот. Если одного из вас хватит на три месяца, он получит все.

Если вы все продуете, а в этом я почти уверен, деньги отойдут храму, и у меня будет новая крыша.

У нас. – Он нахмурился. – То есть у церкви.

– А как ты узнаешь, выдержали мы или нет?

– Полагаюсь на ваше слово. – Лайам улыбнулся. – Мы никогда не лжем. По крайней мере, друг другу.

Брайан посмотрел на свои зеркальные отражения, которые с неохотой кивнули, и снова обратился к Лайаму.

– По рукам! Когда договоренность вступает в силу?

– Сегодня вечером.

– У меня сегодня свидание с Деб Ханниган, – недовольно пробурчал Коннор.

– Уверен, она оценит твое благородное поведение, – с улыбкой ответил Лайам.

Посмотрев на каждого из братьев по очереди, Брайан попробовал угадать, который из них окажется последним оплотом семьи Райли.

Тина Коретти-Райли припарковала взятую напрокат машину на подъездной дорожке перед домом своей бабушки и окунулась в вязкий, летний зной Южной Каролины.

Ощущение было такое, будто кто-то закутал ее во влажное горячее одеяло. Даже в июне воздух уже был густым и тяжелым, и она знала, что к концу августа все в городе будут молить Бога о прохладе.

Крошечный Бейуотер был захолустным городком в Южной Каролине. Улицы жилых районов по обеим сторонам дороги украшали вековые деревья – магнолии, сосны и дубы. Центром общественной жизни городка являлся Главный проспект, где были сосредоточены десятки магазинчиков и кафе.

Казалось, время в Бейуотере течет даже медленнее, чем в каком-либо из местечек Юга, а это о многом говорило.

Как же Тине всего этого не хватало!

Она подняла глаза на широкий портик над крыльцом старого дома, и воспоминания нахлынули на нее с такой внезапностью, что она чуть не задохнулась. В этом доме прошли ее детство и юность. После гибели родителей в автокатастрофе ее воспитанием занималась бабушка.

С десяти лет и до того момента, когда она уехала отсюда пять лет назад, Бейуотер был ей домом.

Он им и оставался в ее сердце, несмотря на то, что теперь она жила на другом конце страны в Калифорнии.

В памяти всплыли подробности вчерашнего разговора.

– Ты с ума сошла?

Тина засмеялась при виде удивленного выражения на лице Джанет. Она не осуждала подругу за это. Ведь Джанет, в конце концов, единственная выслушивала жалобы на ее бывшего мужа.

– Наверняка, – со смехом ответила Тина.

– Сумасшедшая! Вздумала возвратиться в Южную Каролину бог знает зачем, в разгар лета, когда там стоит дикая жара, я уж не говорю о том, что там живет твой бывший муж.

– Именно поэтому я туда и еду, не забыла?

– Нет, – отозвалась Джанет. Подруга была на шестом месяце беременности. – Просто мне кажется, ты не до конца все обдумала.

– Ну конечно, до конца, – уверенно возразила Тина. Как было бы хорошо, если бы она на самом деле чувствовала в себе эту уверенность. Но, начав раздумывать, она могла изменить свое решение, а это было ни к чему.

Тине минуло двадцать девять лет, и ее биологические часы стали напоминать о неумолимо уходящем времени, причем чем дальше, тем чаще.

– Слушай, – сказала она, глядя во встревоженные карие глаза Джанет, – я знаю, что делаю. Честно.

Джанет покачала головой.

– Просто я волнуюсь, – призналась она, любовно поглаживая свой живот.

Тина проследила взглядом за жестом подруги, подавив вздох, который последнее время стал у нее вырываться все чаще и чаще.

Она хотела детей. А поскольку одного желания было мало, настала пора что-то предпринимать.

– Знаю, но тебе нельзя волноваться.

– Тина, я познакомилась с тобой через шесть месяцев после твоего развода, – напомнила Джанет. – Ты тогда все еще переживала. И вот минуло уже пять лет, а ты по-прежнему носишь в бумажнике его фотографию.

Тина поморщилась.

– Ну да, ношу, но фотография-то и впрямь очень удачная.

– Допустим, – согласилась Джанет. – Но с чего ты взяла, что не будешь страдать, впустив его в свою жизнь снова?

Тина почувствовала, как от неуверенности у нее засосало под ложечкой, но постаралась не обращать на это внимания.

– Я не впущу его в свою жизнь. Это я войду в его. А потом, как вошла, так и выйду.

Джанет со вздохом поднялась.

– Прекрасно. Отговорить я тебя не могу.

Но ты позванивай мне. Почаще.

– Обязательно. Не беспокойся.

Конечно, Джанет все равно будет беспокоиться, подумала Тина, отвлекаясь от воспоминаний.

Если бы она сама не была так уверена в правильности задуманного, возможно, тоже волновалась бы. Тина перевела взгляде крыльца на подъездную дорогу, потом на гараж и помещения над ним.

А может, подумала она, Джанет права. Вдруг это правда ошибка?

Но, по крайней мере, попытаться стоит.

Последние пять лет у Тины было чувство, словно жизнь застыла на месте. Конечно, она сделала потрясающую карьеру, была окружена замечательными друзьями, имела уютный дом. Но у нее не было человека, которого бы она любила. А любить ей было необходимо. Правильно она поступает или не правильно, но, по крайней мере, она не бездействует, не сидит сложа руки, а движется к намеченной цели.

– Конечно, – пробормотала Тина себе под нос, отводя глаза в сторону от окна над гаражом, – в движении – жизнь. И у тебя, Коретти, на все про все только три недели, так что не теряй времени даром.

Вытащив из багажника свои вещи, Тина покатила новенький чемодан по направлению к дому.

Он с глухим стуком ударился о четыре деревянные ступеньки, а потом его колесики загрохотали по дощатому полу крыльца.

Тина отперла входную дверь и ступила в прихожую. Просторная передняя была залита солнечным светом, струившимся в венецианское окно. В доме работал кондиционер, который бабушка оставляла включенным, даже когда отсутствовала. Помещение дышало прохладой и ароматом, исходящим от красовавшегося на столе пышного букета лимон но желтых роз. Именно таким Тина всегда помнила этот дом. С минуту она стояла неподвижно, впитывая в себя знакомую атмосферу родного места.

Из задумчивости ее вывели яростный лай и визг.

Она совсем забыла о бабушкиных подопечных.

Закрыв за собой входную дверь, Тина поставила чемодан и прошла через кухню к выходу на задний двор.

Гам стоял просто неописуемый. Посмеиваясь, Тина принялась отпирать засов. Глухие удары и скрежет когтями за дверью смешивались со все усиливавшимся визгом, производя жуткое впечатление.

Тина широко распахнула дверь черного хода, и нарушители спокойствия стремительно ворвались внутрь. Два маленьких пуделя принялись скакать вокруг Тины, радостно повизгивая.

Ее бледно-зеленые брюки, мигом покрывшись узором из грязных отпечатков лап, стали похожи на черное кружево. Две маленькие собачки толкались и падали друг на друга в борьбе за право получить внимание Тины в первую очередь. Обнюхивание и облизывание продолжалось до тех пор, пока Тина, оставив попытки утихомирить их, со смехом не повалилась на пол.

– Ну ладно, ладно, девочки" я тоже очень рада. – Она хотела погладить их, но собаки ни секунды не стояли на месте.

Булочка и Персик – два пуделя, один из которых бледно-кремового окраса, а другой цвета зрелого персика, – обожали женщин и терпеть не могли мужчин. Эта особенность, по мнению Тины, роднила их со многими ее подругами.

Сама она не могла сказать о себе того же.

Тина не чувствовала ненависти даже к тому мужчине, который ее заслуживал.

Этот самый мужчина и стал настоящей причиной ее возвращения в Бейуотер.

Конечно, Нана сама попросила Тину пожить у нее и позаботиться о «девочках», пока сама она с двумя подругами путешествует по Северной Италии. Но время путешествия чудесным образом совпало с прозрением Тины, и ей показалось, что это совпадение предопределено судьбой. Ей почудилось, будто весь мир перевернулся и голос с небес велел ей: «Иди и возьми то, что хотела».