Таинственная самка: трансперсональный роман - Торчинов Евгений Алексеевич - Страница 17

После прохождения паспортного контроля, осуществлявшегося насупленными девами, своим суровым видом, видимо, воплощавшими идею неотвратимости законного возмездия вершителям беззакония, пытающимся проникнуть на территорию КНР и ее особого района — Гонконга, мы с Большаковым вышли в холл, где сразу же увидели европейской внешности даму, державшую в руках транспарант с нашими именами. Вокруг дамы толпились московские коллеги, которые, как выяснилось, прилетели в Гонконг несколькими часами ранее, причем прямо из Москвы (мораль: хочешь ездить на конференции на халяву, то бишь за счет оргкомитетов, — будешь летать в Париж через Сингапур). Нас погрузили в автобус без кондиционера, но с открытыми окнами и повезли в гостиницу. Я наслаждался подлинно китайским запахом — той специфической смесью пряностей и уж не знаю чего, с которой вы встречаетесь везде в китайском мире, будь то континентальный Китай, Тайвань или Гонконг. Наверно, сюда можно присоединить и Сингапур, но в Сингапуре я не был. Впрочем, при тамошнем маниакальном стремлении к чистоте операционной, китайский дух могли и извести… Один мой знакомый австралиец, часто ездивший в Юго-Восточную Азию, говорил мне, что в Сингапуре неприятно чисто, в Бангкоке неприятно грязно, а в Куала-Лумпуре приятно грязно. С материковой части Гонконга, Коулуна, мы переехали на остров и остановились у вполне приличной гостиницы «Charter». После того как нам выдали наш «кэш», суточные, и мы расселились (я получил удобный одноместный номер с одним недостатком: кондиционер работал так, что в комнате было или холодно, как на полюсе, или почти так же жарко, как на улице; пришлось мириться с морозом), настало время для ужина (для начала пошли в «Макдоналдс», с китайской кухней решили разбираться не торопясь и постепенно) и променада по набережной близ сияющих рекламой, как в советском фильме средней руки о разлагающемся капиталистическом Западе, небоскребов.

Утром нас на автобусе отвезли в здешний театральный институт или что-то в этом роде — там обустроилась конференция, — но предупредили, что отныне добираться сюда мы будем сами, на такси или на своих двоих. Из жадности мы выбрали второй способ, о чем я сожалею по сию пору, ибо от прогулок в русской парилке китайского Гонконга ступни у меня покрылись водяными мозолями и передвигаться я мог, только прикусив губу и хромая на обе ноги.

Открытие конференции проходило достаточно пышно. Хотя главным ее устроителем был Баптистский колледж Гонконга, Гонконгский университет и Китайский университет Гонконга также принимали в ее организации активное участие. Были произнесены пышные, но малосодержательные речи о новом тысячелетии, двух тысячелетиях христианства, всемирно-исторической роли евангельской вести и о прочем в том же духе.

Перед началом пленарных заседаний я обнаружил буфет и узнал, что во время перерывов кофе и snacks — печенья, сушки и тому подобное — там дают бесплатно, а во время заседаний — за деньги. Лев Петрович куда-то исчез, и поэтому я один отправился искать свою секцию. Проискал я ее достаточно долго, пока не узнал, что надо выйти на улицу и пройти по набережной до соседнего здания, где следует найти четвертый подъезд. Ну а там я уже быстро сориентировался и обнаружил «Студию Мак-Олей», McAulay Studio, — вот он, наш Маклай, подумал я. Заседание уже началось: выступал, можно сказать, компатриот и единоверец, профессор отец Михаил Постников из парижского Института православной философии и софиологии имени отца Сергия Булгакова. То, что я услышал, меня крайне заинтересовало и даже заинтриговало. Вот краткое содержание его доклада за исключением начала, которое я пропустил.

«Христианство есть завершение всех религий, исполнение всех обетований, учение совершенное и всецелостное. Все религии обретают в нем свою истину как частные моменты всецелой истины и утрачивают свою ложность, которую имели вне его, претендуя на несвойственную им полноту истины. Поэтому все религии истинны во Христе и все ложны вне Христа. Мифологическая школа всегда считала, что борется с христианством, а она оказала ему великую услугу, раскрыв его сокрытые дотоле сокровища. Христос — величайший шаман. Шаман ради своего рода, своего племени нисходит в подземный мир, чтобы найти попавшую туда душу усопшего и вознести ее в горние выси. Христос же, словно шаман всего рода человеческого, сошел в преисподнюю, дабы возвести на небеса все ветхозаветное человечество, всех наших предков-праведников. («Он спустился в техиру, чтобы вывести и вернуть в Свет драконов», — подумал я и аж сплюнул от негодования на самого себя: вот опять лезет в голову совсем не то.) Император Юлиан Отступник, почитатель богов Олимпа и, несмотря на это, истинный, подлинный христианин, когда-то сказал: «То, чего никогда не было, только и существует по-истине, существует в вечности». Как платоник и учитель теурга Ямвлиха, император хотел этим сказать, что только архетип, только идея, эйдос вечны, а отнюдь не так называемые факты эмпирической действительности. Христос сочетает в себе вечную надмирную реальность Эйдоса, Логоса, ибо «в начале было Слово» и реальность исторического факта. Мифологи говорили: «Посмотрите на страдающих богов древнего мира: разве Христос не их копия?» Скажу на это: «Да, он Адонис, он поистине Аттис!» Но если Аттис и Адонис — лишь идеи, эйдосы, архетипы, то Христос — это воплотившийся Архетип, Слово, ставшее плотью. Он — миф, воплощенный в исторической реальности, и исторический факт, ставший мифом! Вместо кровавого тавро-болия[34] — святое крещение, вместо сакрального каннибализма — Евхаристия, ибо Христос — и Агнец, закланный в вечности до начала мира, и проповедник Иисус из Назарета Галилейского, распятый за нас при Понтии Пилате. Все, о чем другие религии грезят, Христос свершает и исполняет, Ему слава и держава во веки веков. Аминь!»

Отец Михаил осенил себя крестным знаменем и приготовился к вопросам. Последних не последовало, и он покинул место докладчика, к которому уже спешил следующий выступающий.

Мой доклад стоял четвертым. Поэтому пока я мог расслабиться и послушать коллег. Вторым выступал христианин-китаец. Будучи протестантом, он тем не менее совершенно отчетливо вторил парижскому софиологу. Тема доклада была сформулирована как «Асексуальность Иисуса в свете гуманистической психологии», а суть его сводилась к следующим тезисам:

1) Иисус никогда не проповедовал аскетизма и безбрачия; место о скопцах «ради Царствия Божьего» интерпретировалось неверно;

2) Вместе с тем Иисус сам совершенно асексуален, несмотря на то что все время окружен женщинами (Жены-Мироносицы, Мария с Марфой и другие);

3) Единственным объяснением этих парадоксов является предположение, что, будучи не только Совершенным Богом, но и Совершенным Человеком (см. решение или орос Халкидонского собора 451 г.), Христос воплотил в себе полноту человечности и был поэтому не мужчиной и не женщиной, а Человеком; Ессе Homo[35], как сказал Пилат. Разумеется, речь идет не о гермафродитизме, а о состоянии синтеза и диалектического снятия оппозиции «женское-мужское», подобно тому как Ева латентно присутствовала в Адаме на уровне тезиса. Таким образом, мы имеем женственное, скрытое в мужском у Адама (тезис), оппозицию «мужское-женское» у совершившего грехопадение человечества и снятие данной оппозиции у человечества грядущего зона через совершенного Человека Иисуса (синтез). В отличие от вульгарного гермафродитизма, бесполость Иисуса выше, а не ниже полового дуализма. В древних религиях эта идея нашла свое выражение, например, в мифе об оскоплении Аттиса.

Доклад был сделан очень красиво, можно сказать, художественно, и докладчику аплодировали. Со следующего доклада я сбежал, чтобы собраться с мыслями перед своим собственным появлением на арене сей многоуважаемой конференции. За пять минут до того, как, по моим подсчетам, докладчик должен был исчерпать свой регламент, я вернулся в аудиторию. Выступала женщина, вероятно, американка, которая делала достаточно странные заявления: