Утекая в вечность (СИ) - "Taliana" - Страница 54

Это жилище далеко не образец шика и респектабельности, как и район, но вполне доступно при заработке Калины. Плюс неподалеку есть крепкий заступник, если что.

Проскурина скосила глаза на бармена, он ответил ей невозмутимо спокойным взглядом и вернулся к своим делам. Телевизор в углу над стойкой снова показывает ее лицо. Очередные новости, и она их звезда. Бывшая журналистка тяжело вздохнула и отвернулась.

-Выключить? - спросил Данила и убрал звук.

-Зачем? Нам интересно.

Неподалеку за столиком сидят три посетителя, не самые приятные лица, скорее даже «рожи». Они слушают, что говорит диктор и косят на женщину за стойкой. Не узнать ее нельзя. Впрочем, Проскурину теперь кругом узнают. Хоть меняй внешность. Уже целую неделю длится этот кошмар. Ее лицо повсюду, ее имя у всех на устах. «Возмутительный скандал», - так сказал Аршинов в их последнюю встречу. Он очень преуменьшал. Вчера на улице Калину забрасывали грязью, которой в избытке после прошедшего дождя. Город не самое чистое место. Это не столица мира бессмертных, хотя и самый многочисленный и богатый город людей в этих широтах. Узкие неухоженные улочки между серыми безликими громоздкими домами, копоть и мусор. Люди снуют туда-сюда как мыши в подворотне. Хмурые озабоченные лица. Не протолкнуться, так перенаселен город. Муравейник. Только какой-то неопрятный и не такой систематизированный как настоящий. На улицах горят таблоиды, рекламный ссор на страницах газет. Безработица и вечное безденежье. По дорогам едут старенькие авто… Родной и любимый он показался ей чужой после приезда из мира вампиров. И дело не только в неприязни, которой тут встретили Проскурину. Дело в общей атмосфере не уюта, суеты, и нужды. Тут нет порядка размеренной жизни бессмертных. А ведь Калина даже вообразить не могла, что нелюди живут как люди, в то время как люди…

-Ну и как оно? Быть подстилкой вампира? – присаживаясь рядом и выдыхая ей в лицо запахом табака и дешевого спиртного, спросил посетитель.

-Лучше чем было бы с тобой, - не глядя бросает Калина.

Позади раздаются улюлюканья. Это собутыльники хама оценивают нелестный комментарий, посмеиваясь над более храбрым товарищем, что озвучил волнующий всех вопрос.

-Смотри, какая гонористая шлюшка! – оскаливается он и подмигивает друзьям. – Что снюхалась с вампиром, дрянь? Хорошо было, когда он загонял в тебя свой осиновый кол?

-У вампира хотя бы кол и он отлично стоял, а встанет ли твоя заезженная зубочистка?

Рука Данила вовремя перехватила кулак посетителя и, вывернув, крепко придавила к спине. И когда он только успел обойти стойку?..

-Драки в этом баре запрещены. А хамские комментарии в сторону других посетителей, тем более, - жестко предупреждает бармен, другой рукой давая знак товарищам ублюдка, не двигаться, или пожалеют.

-Что, она и тебе дает натереть у себя между ног? – оскаливается в ответ мерзкий тип.

-Шуруй отсюда и не возвращайся! – толкает посетителя суровый великан. – Каля ты как?

-Жить буду.

-Рассуждай позитивно. Ты жива и все еще на свободе. А такие как этот поплюют и престанут. Едва появится новый объект для насмешек.

-А слабо было ему руку поломать? – подевает она.

-Слабо. Это клиент, он мне деньги носит. Но главное, он отморозок и сломай я ему руку, пришел бы, когда меня нет и стекла побил. А ты знаешь, сколько стоит вставить новые. Да вообще, сколько у нас теперь все стоит. Снова цены подняли за аренду и коммуналку, пока ты там была за стеной... И так уже все делаю сам, без персонала. Но с такими темпами мне и себя вскоре придется уволить. Платить будет нечем…

Хмурый Данила покосился из-под густых бровей на женскую фигуру у стойки.

-Деньги есть?

-Есть.

-Врешь? – прищурился он. – Могу подкинуть?

-А сам где возьмешь? – усмехается она. – Есть, Даня.

-Много? Мне одолжишь? – шутит мужчина.

-Нет. Но могу помочь ручным трудом.

-Не смогу платить.

-Я бесплатно. Все равно ни черта не делаю. Работы мне нигде не дают. Вообще. Даже уборщицей. Разве что по профилю новой деятельности.

-Это какой?

-Шлюхи… - уныло признается Калина.

-А что, шлюхи хорошо зарабатывают. Вот на политиков посмотри, - острит он. - Брось, Каля. Все скоро забудут…

-Лет через десять. Как бы не умереть с голоду.

-Будешь помогать, стану харчами делиться. Другим ничем не могу. Трахать буду бесплатно, но только потому, что уважаю твою маму. Не могу брать с тебя деньги за секс…

-Иди в жопу, шутник.

-Ты не в юморе. Раньше всегда ржала с этой шутки.

-Потому что это не шутка.

-А что делать? Я хоть и друг, но прежде всего мужик и холостой. Хочу бабу, а ты хоть и друг, но прежде всего баба. Сидишь тут глаза мозолишь. Тоску на член нагоняешь…

-Я тебе не баба! Хозяин тоскливого члена, - огрызнулась Калина.

-Тоскующего, это не одно и тоже… Каля, что ты злишься? Хочешь кофе?

-Я уже три чашки выдула. Даже сердце уже стучит.

-Оно и должно стучать, - заметил он. – Как отец? Все совсем плохо?

-Не отвечает на мои звонки, - хмуро ответила она.

Два часа дня, город гудит. А тут, в этом маленьком неуютном баре тихо. Только бармен и его унылая подруга…

-А мама?

-Звонит каждый день и причитает, как я могла так опозорить ее и отца?..

-Она что, верит? – На невозмутимом лице Данила одна из бровей слегка дернулась вверх.

-Нет. Пока не включит телевизор. Затем начинает верить и звонить. Причитает и плачет опять. И так раз пять за день. Я пробовала отключать телефон, она соседке звонит. Та из жалости к ней зовет меня презренную к своему телефону. И после разговора с матерью мне приходится выслушивать еще и соседку.

-Как друзья?

-А как ты, Даня? – вскинув бровь, оценивает она с грустной иронией.

-А другие?

-А вот они все, за стойкой стоят! Кроме тебя, как оказалось, друзей нет. Все отвернулись.

-Город слепых, - забавно морщит он нос с небольшим шрамом на переносице. – Хорошо!

Он отставляет стакан прочь, откладывает полотенце и объявляет:

-Это было самое крайнее средство, но этот черный день, как видно, настал. Давай поженимся, родим ребенка. Всеобщего одобрения не гарантирую, но старик твой смягчится. А бабке будет некогда плакать, пеленки внуку станет стирать. Употеет!

-Жениться, ха! Чем ребенка кормить станем?

-А все же есть! – развел он руками вокруг. – Пиво, кофе…

Калина упала лицом на стойку и долго смеялась тихим задорным смехом.

-Вот ты и рассмеялась. И жизнь уже не такое дерьмо, - возвращаясь к протирке стаканов, и не подумав улыбнуться, подытожил Данил.

-Что там было? – спрашивает он через время. Вопрос назревал давно, только такой невозмутимый тип как Данил мог выдержать, не озвучивая его неделю.

-Расскажу, убьют! – усмехнулась Калина.

-Лучше пуля, чем та дерьмовая жизнь, которую ты теперь ведешь, - и, не моргнув глазом пробасил он.

-Ты прав! К чертям собачьим их запреты! Даже если расскажу тебе, что будет? Ты же не побежишь по улицам с этим. Пришьют и тебя.

-Вот и хорошо, дерьмо моей жизни не лучше твоего, - в той же невозмутимой манере отвечает бармен. Ничем его не испугаешь, не прошибешь. В свое время он рвал бессмертных на куски, бывало и голыми руками. Оттого теперь все лицо в шрамах. Не сказать, что стал уродом, но и симпатягой не назовешь. Калина часто злится на старого приятеля, так он выводит ее порой своей немногословной манерой и непробиваемым лицом. Но не может не признать, что этот угрюмый человек ей ближе, чем весь иной мир. Даже родители. Поэтому она всегда возвращается в этот бар. Или бывало среди ночи без разрешения приходит в его комнату в конце коридора. Просто поговорить. Или помолчать. Когда ей совсем паршиво, как вот сейчас.

-Правда. Но, правда и в том, что бояться этой протечки им нечего. Мало ли что кто болтает?! Это все домыслы. Они им не страшны. У них рычаг давления на массы через экран и газеты. Никто не поверит мне, если вдруг заговорю. А если и поверят, то единицы. Никто не боятся протечки. Боялись бы, не допустили. Устранили тихо или закрыли сразу.