Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

Наконец были собраны все офицеры полка и прибывшие чины.

   — Хороший полк, господа, — заключил наместник. — Я доволен результатами осмотра. И люди выглядят молодцами, и кони ухожены, а о выучке казаков и говорить нечего.

   — Приходится сожалеть, что нынешней осенью подполковник Бакланов от нас уходит, — произнёс генерал Нестеров. — Сменяется, отбыв свой срок.

   — Разве двадцатый полк уходит?

   — Совершенно верно.

   — Ну что ж, закон есть закон. Его нужно строго блюсти. А вот командира, этого богатыря, не стоило бы отпускать. Вы как, полковник, согласны по моей просьбе продлить службу на Кавказе?

   — Я подполковник, ваша светлость, — осмелился поправить князя Бакланов.

Воронцов усмехнулся:

   — Запомните: наместник не может ошибаться не только в людях, но и в чинах. С сего часа вы — полковник. — Он обернулся к генералу. — Отпишите мою просьбу об оставлении Бакланова на Кавказе сверх срока.

Вместе с официальным запросом из Тифлиса ушло в столицу и личное письмо Воронцова военному министру Чернышову. Он писал: «Передайте, дорогой князь, государю, что я умоляю его оставить нам Бакланова. Этот человек дорог нам за свою замечательную храбрость, за свой сведущий ум, за военные способности, за знание мест, где он служит, за страх, который он внушил неприятелю. Не сегодня завтра вспыхнет война с Турцией. Нам не хватает отличных командиров. И нельзя таковыми бросаться!»

Вскоре пришёл положительный ответ.

На плацу были выстроены лицом к лицу два полка: старый, убывающий на Дон, и прибывший оттуда на смену новый — 17-й. Он поступил под командование Бакланова. Последняя минута прощания с тем недалёким прошлым, которое навечно оставило в памяти каждого отметину горячих схваток, боевых походов, лишений и невзгод.

Яков Петрович медленно объехал сотни, простился почти с каждым казаком, называя его не только по фамилии, но и по имени. Со многими он побывал плечом к плечу в нелёгких переделках, делил хлеб. А такое не только помнится, но и сближает, роднит.

Прибывший с 17-м полком подполковник Куропятов нетерпеливо поглядывал на часы.

   — Дозвольте мне, подполковник, в последний раз скомандовать боевым товарищам, — попросил Бакланов.

Куропятов разрешил.

   — По-олк, в походную коло-онну-у, ма-арш-ш!

Яков Петрович выехал в голову строя 20-го полка и повёл его за собой в последний раз.

Вскоре был бой, в котором вражеский стрелок угодил Бакланову пулей в левое плечо.

   — Ваше благородие, вы ранены! — заметил ординарец Долгов.

   — За полем наблюдай! — ответил командир, пытаясь скрыть от всех рану.

Когда кончился бой, Яков Петрович слез с коня.

   — Зови фершала.

Пуля перебила ключицу и, разворотив тело, вышла на спине.

   — Как же вы терпели столько времени? — отчитывал полковника фельдшер. — Нельзя ж так, ваше благородие, — и прописал ему покой.

Но на шестой день Якова Петровича подняла с постели стрельба и крики часовых. Он выскочил на крыльцо.

   — Долгов, коня!

Кони стояли неподалёку от крыльца, у коновязи, как всегда, в полной готовности.

   — Ваше благородие, вы хотя бы бурку взяли! — выбежал за ним Долгов.

Едва всадники вылетели из ворот укрепления, как на них обрушился град пуль.

Из леса вынеслась конная лавина. Её численность превышала казачью. В следующий миг противники схлестнулись.

Бакланов был в гуще схватки. Он действовал одной рукой, вторая, повреждённая, удерживала коня. Неприятельские всадники пытались подступиться к нему, а сами едва увёртывались от его ударов.

   — Баклю!.. Баклю-даджал! — слышались голоса во вражеских рядах: они узнали Бакланова, прозванного ими дьяволом.

Рядом с командиром, прикрывая его с боков и тыла, дрались урядник Скопин, ординарец Долгов и другие казаки. Джигиты кружили вокруг, будто осы налетали то слева, то справа, пытаясь вломиться в тесный строй, расколоть его.

   — Баклю!.. Даджал!..

Из ворот укрепления вырвалась вторая сотня, in ней третья. Увидев их, джигиты повернули коней и с гиком помчались прочь.

   — A-а, утекаете! — грозил саблей распалённый боем Бакланов. На левом плече его нательной рубахи расплылось алое пятно.

Вдруг находившийся рядом с полковником Долгов направил своего коня прямо на него, едва не сбросив с седла. Тут же прогремел выстрел. Долгов начал валиться.

Через четверть часа его не стало.

После похорон к Бакланову подошёл казак Вязников.

   — Дозвольте быть при вас вместо Долгова. Я ведь его станичник... Живота своего не пожалею...

Было это 18 января 1873 года.

На средства, собранные по всероссийской подписке, на могиле генерала Бакланова поставили памятник. Архитектор Набоков изобразил обломок гранитной скалы с наброшенной на неё буркой, папахой и прочими воинскими атрибутами. На скале высечены названия мест схваток, в которых участвовал легендарный атаман: Браилов и Шумла, Камчик и Бургас, укрепления Вознесенское и Урус-Мартан, крепости Грозная и Карс.

В канун столетнего юбилея Отечественной войны 1812 года останки Я.П. Бакланова доставили в Новочеркасск и похоронили в соборе рядом с прахом генерала от кавалерии М.И. Платова. А возле собора на той же площади установили привезённый из Петербурга памятник. Он стоит там и по сей день.

В горах Дагестана

Покидал я Махачкалу в знойный августовский полдень. На аэродром приехал задолго до прибытия самолёта, летевшего из Баку в Харьков. В поисках укрытия от солнца зашёл в зал ожидания. Он был пуст, только в углу сидел седоголовый мужчина и, утираясь изредка платком, неотрывно глядел на желтеющие пески с чахлой травой. На лбу его залегли глубокие морщины.

В профиль был виден прямой нос, чуть выдающийся вперёд решительный подбородок. Лицо показалось мне знакомым, и чем дольше я смотрел на этого немолодого, прожившего, по-видимому, нелёгкую жизнь человека, тем больше убеждался, что раньше где-то встречал его, может, даже знаком с ним, но никак не мог вспомнить, когда это было.

В самолёте наши места оказались рядом.

   — Наверное, в командировке? — поинтересовался я, стараясь вызвать соседа на беседу.

   — Нет. Эта поездка по долгу памяти.

   — По долгу памяти? — переспросил я. — Как это понимать?

Самолёт взлетел. Под крылом его проплывал город с огромным прямоугольником площади, квадратами кварталов, коробками многоэтажных зданий, зеленью улиц и скверов.

Незаметно разговорились.

   — Город этот я знаю с 1918 года, — негромко произнёс мой спутник. — Прежде чем попасть сюда, я проделал долгий путь. Вначале фронт, потом Таганрог, Астрахань. В Астрахани был сформирован наш отряд. Он назывался интернациональным...

Одно упоминание об интернациональном отряде заставило меня забыть обо всём: я весь превратился вслух, предвидя, что эта случайная встреча может подарить многое.

   — Были в отряде чехи и словаки, венгры и австрийцы, немцы и русские, — продолжал мой сосед. — Правда, русских было немного, отряд состоял в основном из бывших военнопленных. Здесь я подружился с Миклошем. Бернат его фамилия. Миклош Бернат.

   — Рассказывайте, рассказывайте, — поторопил я собеседника.

   — Подружились мы с Миклошем после одного случая. Отряд стоял в глухом ауле, каких в Дагестане было немало. Как-то вызывает меня командир и приказывает: «Вот донесение, передай его в штаб». До штаба вёрст пятнадцать. Взял я донесение, положил в шапку и поскакал. Штаб нашёл быстро, передал пакет и хотел было уже возвращаться назад, как мне говорят: «Повремени, отвезёшь ответ». В обратный путь выехал глубокой ночью. На небе — ни звёздочки, всё затянуто тучами.

Дорога проходила в ущелье: справа скалы, слева бурлит река — в сторону не свернёшь. Не доезжая до аула, где стоял мой отряд, услышал стук копыт и разговор: кто-то навстречу едет. Я насторожился: свои или враги? Решил съехать с дороги и укрыться, пропустить их. Так и сделал. Впереди показались всадники. «Лишь бы Орлик не заржал», — думаю и тихонько поглаживаю коня. Вслушался в разговор — и мороз по коже: бандиты. Стук копыт всё ближе, ближе... Мимо меня проплыли тёмные тени — шесть человек. Пропустил их и только было выехал на дорогу, как услыхал крики. Заметили меня. «Ну, Орлик, выручай!» Оставалась одна надежда на коня. В бою шестерых не осилишь. Да и пакет нужно доставить. В штабе предупредили: бумага важная. Припал я к шее коня, лечу, слышу — выстрелы. Один, второй, третий. Над головой просвистели пули. И чувствую вдруг, что Орлик замедлил бег и начал падать. Вылетел я из седла, упал, потом вскочил и, не раздумывая, бросился к скалам. Залёг. Началась между нами перестрелка. По вспышкам стреляю. Попробовал перебежать — и вскрикнул от боли: во время падения подвернул ногу. «Ну, всё, — решил я, — отвоевался...»