Всего лишь спор (СИ) - Вольская Марина - Страница 17

— Что?

— Если ты поймешь, что я тот или иной поступок делаю из-за Неё, врежь мне хорошенько.

— Неё? — Леха нахмурился и свел брови вместе.

— Ты понял, о ком я, — Кирилл похлопал друга по плечу, развернулся и пошел к своему мотоциклу. Ему сейчас, как никогда, нужны были скорость и адреналин.

— Кир, — позвал Леха, но Кирилл даже не обернулся. Он и так знал все, что его друг мог сказать ему.

Оказавшись на своей кровати, я вновь погрузилась в работу, стараясь не думать о случившемся. Теперь времени будет больше. Да и повязку я наконец-то сняла с ладони. Палец еще немного побаливал, но уже не был синим, как поначалу. А девять пальцев все же лучше, чем пять.

И лишь на следующий день я отправилась на вокзал, удачно купив билеты домой и обратно, прекрасно зная, какой потом на них ажиотаж. Вернулась в общагу, и с удивлением обнаружила в своей комнате Сомарова. Кажется, кое-кто не собирается оставлять меня в покое на целый месяц.

— Что ты здесь делаешь? — я так и застыла у двери, смотря на парня, занявшего мою кровать.

— Тебя жду, — он ухмыльнулся, похлопав рядом с собой. Вздохнув, я смирилась со своей участью, и, сняв куртку, подошла и осторожно присела на краешек кровати.

— Ты ведешь себя нагло, Сомаров. Как ты здесь вообще оказался? Как в комнату попал? — поскольку Яси с Дашей не было, а я точно закрывала дверь, выходя последней, это слегка пугало. Казалось, что ему открыт доступ куда угодно.

— Неважно, — усмехнулся Кирилл, и неожиданно схватил меня за запястье. Я пожалела, что надела сегодня блузку с коротким рукавом. — Рука уже в порядке? — спросил он, а потом его взгляд наткнулся на то, чего я не хотела, чтобы он видел. На сходящие синяки. — А это откуда? — он приподнял брови, повернув мою руку другой стороной.

Я поджала губы. Его лицо резко изменилось. Он нахмурился, и осторожно положил пальцы на соответствующие места. Я же отвела взгляд. В голове проскользнула мысль, что я уже спокойно реагирую на Сомарова. Я и вправду к нему привыкла.

— Это я? — требовательно спросил Кирилл. — Алина, это я? — так и не дождавшись ответа, повторил он.

— Да, — тихо отозвалась, так и не глядя на него.

— Извини, я не хотел, — сквозь зубы проговорил парень, все же заставив меня посмотреть на выражение его лица. Он выглядел злым. Странно.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь извиняться, — усмехнулась я.

— Умею, если считаю нужным, — раздраженно отозвался Сомаров, и, отпустив меня, резко подвелся, и подошел к окну, встав спиной ко мне. Руки он засунул в карманы джинсов.

— Зачем ты пришел? — вздохнув, спросила, откинувшись на кровать. Сменить тему разговора сейчас было просто необходимо.

— Хочу поговорить. Точнее, кое-что разъяснить, — он медленно повернулся ко мне лицом, но подходить не стал.

— Ну давай, вперед, — махнула рукой и прикрыла глаза. Как же я уже от него устала.

— То, что сейчас происходит… Это всего лишь спор, Алина, — его спокойный голос вновь ударил ниже пояса.

Подавляя боль, я направила свой взгляд на него. Он казался таким невозмутимым… Аж тошно.

— И я хочу, чтобы ты это понимала и не забывала, — неожиданно он усмехнулся. — Вообще-то, это было не совсем мое желание. Я раньше об этом вообще не думал. Это Леха настоял. Он такой праведник. Считает, что я перехожу границы. Он даже при споре ставил на мой проигрыш. Считает, что у меня ничего не получится. Здесь он не прав. Я всегда добиваюсь желаемого.

Ну, конечно, кто же еще мог заставить Сомарова в очередной раз предупредить меня? Теперь у меня складывается впечатление, что Солдатов делает все возможное, чтобы самому выиграть. Ведь они не дают мне забыть о споре, а именно он отбивает у меня хоть малейшее желание поддаваться Сомарову. Неужели Кирилл этого не понимает?

Хотя, зная его, он все равно добьется своего. Как он сам сказал, год-два, но получит свое.

— Но я действительно хочу, чтобы ты это понимала. Твое право, как поступать дальше. Ты знаешь — я все равно выиграю. И только тебе решать, насколько болезненно это будет для тебя. Возможно, гораздо проще не тянуть, а, как считаешь? — Сомаров ухмыльнулся, а я лишь продолжала хмуро разглядывать его.

— Уходи, — лишь и сказала, после чего вновь закрыла глаза.

— Как знаешь. Это твой выбор. У тебя есть месяц, чтобы принять окончательное решение, Алина. Либо ты находишь способ дать мне отпор, либо сдаешься без боя, — он говорил это совершенно беззаботно, как будто ему было все равно. Только почему я не верила в это равнодушие?

Лишь когда зашумела дверь, я открыла глаза. Сомаров уходил, молча, не попрощавшись. Что ж, так, видимо, будет даже лучше.

Он скрылся из виду, и я поднялась. Подошла к окну, которое выходило как раз на выход из общежития. Когда вышел Кирилл, я задумчиво провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду.

Месяц. Целый месяц, чтобы принять решение, которое я уже давно приняла.

Я горько усмехнулась. Сомаров не оставил мне выбора, хотя и утверждает, что он у меня есть.

Вздохнув, я вернулась на кровать. Я буду бороться, пока это в моих силах. А потом… А потом будь, что будет.

Он злился на самого себя. Злился так сильно, как уже давно не злился. Из-за того, что причинил ей боль. Причинил просто потому, что не смог сдерживать свои эмоции, а не потому, что хотел этого.

И за то, что продолжает ей врать. Ей и самому себе.

Месяц? Он дает ей месяц, чтобы принять решение?

Как глупо.

Он дает месяц самому себе, чтобы забыть о ней. Чтобы забыться с кем-нибудь другим. Чтобы не забывать о том, что это всего лишь спор. Как только он его выиграет, все кончится. И ему придется оставить её в покое. Хотя бы потому, что она будет его ненавидеть.

А он не мог оставить её в покое. Потому что без неё он возвращается в привычное опустошение с воспоминаниями о той, что растоптала его. И ради которой он все еще был готов пожертвовать многим, если бы Она только этого захотела. Он бы смог Её простить, если бы Она попросила прощения. Если бы попросила вернуться.

Его бесила эта слабость. Но еще больше его бесило то бессилие, которое он чувствовал, глядя в глаза Алины, полные либо отвращения, либо презрения, либо злости.

Она не нужна была ему. Просто не нужна.

Она повторяла события прошлого. Как будто одного раза ему было мало.

Но ему было достаточно. Более чем.

Но это чертово чувство в груди не позволяло ему оставить её в покое. Он хотел заполучить Алину Калинову в свое единоличное пользование, чтобы всегда, в любой момент, иметь возможность прикоснуться к ней, зная, что она не оттолкнет.

Он слишком сильно желал, чтобы Калинова Алина сама, по собственному желанию, легла в его постель. И только в его.

А в противном случае повторится прошлое, и тогда уже никто не сможет вытащить его из той пропасти, в которую он всенепременно скатится.

Дни полетели незаметно. Я вновь погрузилась в работу, выполняя её наперед. Все-таки конец года, нужно закрывать квартальный. Главное, сейчас сделать основное, а потом просто добавить все необходимое.

Прошла еще неделя, и я осознала, что Сомаров на этот раз действительно оставил меня в покое. Меня это и радовало, и огорчало одновременно. Первое было понятно, а второе лишь вызывало у меня недоумение.

В пятницу вечером, в последний день занятий, когда многие студенты едут домой, я тоже оказалась в их числе. Заранее собрав сумки, я доехала до вокзала, где благополучно села в свой поезд. Плацкартный вагон, море соседей, которые будут шуметь всю ночь. Просто прекрасно.

Когда я села на свое место, спрятав сумку, посадка была в самом разгаре. Места рядом со мной еще не успели заполниться. Я безучастно уставилась в окно, на пустую соседнюю колею, и совсем немноголюдную платформу. По другую её сторону заканчивалась посадка на другой поезд, который отправлялся в совершенно другом направлении. Совсем скоро он отбудет, и не успевшие пассажиры будут раздосадованы этим фактом, и пойдут менять билеты. Как это все обыденно. Привычно. Как в старые добрые времена.