Правила эксплуатации ведьмы (СИ) - Зингер Татьяна - Страница 59

нехорошее, старались не раскрывать рта. Потрескивал постепенно затухающий факел. Свет

неизбежно угасал и рассеивался слабыми полосами. По бокам разрастались голые

песчано-каменные стены.

Не хрустели под ногами кости менее удачливых предшественников — как любят описывать

заброшенные пещеры выдумщики-поэты, — ничто не дымилось, не выло. Поэтому-то

тишина и настораживала.

Воздух резко посвежел. Мы будто перешли за невидимую черту между льдом и пламенем.

Дыхание замерзало.

Лучик на факеле горько вспыхнул и окончательно потух, оставляя после себя едва заметный

запах гари.

— Плохо дело… — Слева от меня раздался голос Лиса.

— Пробьемся, — уверила его я. — Я ж чародейка.

Пальцы по памяти сплетались в руны. Я почувствовала, как наружу потек тот липкий мед, о

котором я рассказывала ученикам. Он пробирался от низа живота к ладоням. Рос, сливался в

комок. И… исчез.

— Ну? — нетерпеливо спросил варрен.

— Подожди… — Я, закусив губу, повторила движения, поменяв местами несколько пасов.

Результат тот же.

— Ведьма? — позвал Радислав.

— Не отвлекайте!

Я попробовала сплести другие чары. Тщетно.

— Не хочу огорчать вас, — наконец, выдавила я осипшим от ужаса голосом, — но у меня

пропали силы.

— Что?!

— Как?!

— Не знаю. Попробуем иначе.

Я легонько резанула себя по пальцу и представила шарик из света. Ни-че-го.

— Кажется, я понимаю, почему учительница отказалась сюда идти.

— Слушаем, — Судя по звукам, привычный к неудачам Лис обреченно уселся у стены.

— Ведьме бесполезно тащиться туда, где не работает даже волшба на крови.

— Ты хорошо попробовала?

— Радислав! — раздраженно рявкнула я, опознавая спутника по тону. — Есть сомнения?

— Никаких.

— Пойдем на ощупь? — предложил Лис, поднимаясь. — Не обратно ж тащиться.

— И то правда. — Я, вытянув руки, первой поплелась дальше. Кажется, спутники

последовали моему примеру и теперь шли позади, изредка сталкиваясь друг с дружкой в

темноте.

Сердце чуть напугано отбивало удары. Я частенько ходила по кладбищам ночью, но там я

ожидала угрозы. И боялась известного. Что ждало нас теперь?

Как назло, слева будто закапала вода. Мерный звук заставил сжаться в тугую пружину, готовую в любой момент сорваться. Пусть и постыдно, но на крик.

Иногда я нащупывала или утыкалась боком в камень. Зрение не находило ни единого

очертания, и я двигалась наугад, различая присутствие напарников по звуку их дыхания и

шагов.

Очередная стена. Левее — тоже. Вправо — она же. Сзади топчутся мужчины, ожидающие

вердикта.

— Тупик.

— Как? — застонал Лис.

— Так.

Я слепо щупала мерзлый камень. Присев на корточки, бегло провела по нижней части. И

далеко не сразу наткнулась на небольшую выемку, в которую, как мне показалось, идеально

бы пролезла рука. А если там спрятан ключ?

— Тут отверстие, — оповестила я. — Могу попробовать залезть в него.

— Стой, — отрезал Радислав. — Вдруг ловушка?

— Не рискуй, — согласился с ним Лис.

Есть иные выходы? Правильно, нет. Я зря провела день без сна, прыгала по островам среди

кипящей паром воды?

Переборов приступ нахлынувшей от усталости зевоты, я просунула ладонь.

Три события произошли разом. Стену справа как разрезало острым лезвием, поэтому она

разошлась надвое. Коридор осветило ярким, бьющим по глазам светом. А я завыла от

разрывающей боли в запястье.

Кожу сдавливал капкан, полный тупых зубцов. Они давили, тянули и стремились переломать

тонкие кости.

Мужчины подлетели ко мне и зачем-то дернули за талию, пытаясь отцепить от стены.

— Вы оторвете мне руку! — вопила я, дрыгаясь и выворачивая сустав.

Пальцы онемели. Локоть задрожал от накатывающих судорог. Боль доползла до

позвоночника. Я взвыла раненным зверем.

Радислав осматривал отверстие. Постучал по его краям, подергал мою руку и грубо сказал:

— Будет больно.

Я, стиснув зубы, не успела спросить, как может быть больнее, и завопила по другой причине.

Охотник, тремя быстрыми движениями вывернув руку, вырвал ее из отверстия. На память

остались длинные глубокие раны. Дверь с ударом закрылась, вновь оставив нас в темноте.

— Не дрыгайся. — Радислав обмотал остатками своей рубашки безжизненно висящее

запястье. — Извини, но иначе бы раздробило кости.

— А что с ними сделал ты? — плакала я.

— Вывихнул. Заживет. Через мгновение и забудешь о боли.

— А дверь? Где мы найдем убогого, готового проститься с конечностью?

— Ответ прост, — хмыкнул охотник.

И почти сразу проход открылся снова. И я б обрадовалась податливости здешних дверей, если бы не заметила, что Радислав сам оказался в ловушке. Мужчина улыбнулся — уголки

губ начали подрагивать — и свободной рукой махнул в сторону хода.

— Идите.

— Ради… — с испугом заговорил Лис.

— Не стоит благодарности. И сам знаю, что поступил как герой.

— Ну и зачем жертвовать собой? — Странно, но Лис выглядел рассерженным. — Мы могли

бы запихнуть туда что-нибудь из вещей.

— Например? — насмешливо оборвал его Радислав. — Меч не пролезет, а тряпки не

сделают нужного для капкана натяжения. Ты, варрен, обязан узнать о том, ради чего мы

прошли весь путь, а нашу спутницу-ведьму я в таком положении не оставлю. Вопросы

исчерпаны?

— Но ты высвободишься? — придав тону спокойности, сказала я.

— Разумеется. Я останусь, а вы орите погромче, чтобы выйти.

Лис схватил сомневающуюся меня под локоть и повел к яркому пятну искрящегося серебром

света. Мы пересекли черту, отграничивающую коридор от третьего зала, и я вся напряглась, ожидая, когда камень сомкнется за нашими спинами.

— Почему он не высвобождается? — Я так и не переборола всхлипывания.

— Он наверняка пробует. Слушай, охотник не из тех глупцов, которые подожмут лапки и

примут смерть. Смотри…

Остаток фразы потонул в восхищении. И я понимала, с чем оно связано.

Столь великолепная комната никак не могла быть продолжением тусклой пещеры.

Белоснежный мрамор, облицовывающий стены, напоминал стекло. В его мутной

поверхности я рассмотрела себя: уставшую, осунувшуюся девчонку с грязным лицом, окровавленным рукавом и искусанными губами. Осторожно потрогала камень — кожу

обдало жгучим морозом. Мурашки прокатились по телу. Их рассеял глухой хлопок

срастающегося в одно целое камня-прохода.

Зал оказался широк и практически пуст. Низ пестрил высеченными символами,

незнакомыми, старинными. Возможно, Радислав смог бы перевести их значение, но он

находился за толстой стеной. Невыносимо далеко.

Идеальная зеркальная гладь потолка отражала в себе пол, делая комнату бесконечной.

Свечение исходило от кристаллов ослепительно-белого цвета, усыпавших громоздкие

колонны. Их отражение в «стекле» отбрасывало лучики, разрасталось, множилось.

Посреди всего великолепия возвышалась статуя виверны, похожая на ту, встреченную нами

в начале пути, но гораздо больше, массивнее. Изогнутый хвост с шипованным гребнем — в

две сажени длиной, а жутковатая морда, застывшая в маске ярости, — с половину меня.

Внутрь мраморного панциря виверны будто залили черную жидкость, поэтому зверь казался

покрытым коркой из льда. Если бы существо стояло, то наверняка бы заполнило собой всё

пространство. Но оно лежало, вытянув передние лапы и подогнув задние. Левая глазница

ящера сияла янтарем, кажущимся по сравнению с туловищем — непропорционально

маленьким; правая — черным провалом.

Мы с Лисом одновременно уставились на браслет, в котором находился похожий янтарь.

— Взор Виверны… — словно пробовал слова на вкус варрен. — Восстановить её… Теперь

ясно, названия не пустые.

— Ты предлагаешь…