Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова Анна - Страница 61

Надеюсь, хоть вылизываться она не начнет? Говорят, если оборотень слишком много времени проводит в зверином виде, то потом даже в человеческом облике сохраняет привычки второй ипостаси.

– И много ли в настоящий момент членов клуба?

– Чуть больше двух сотен, – она подперла голову рукой. – Активных, само собой, меньше. Десятка полтора, наверное. А что?

– Вы знакомы с госпожой Ясной?

В ответе я не сомневалась: на фотографиях, стоявших в кабинете доктора, она не раз позировала на фоне клуба, да и эта белобрысая кошка в кадре мелькала.

– Зорькой? – она подставила лицо солнцу и довольно прижмурилась. – Конечно. Она как раз из активных. Почти на все выставки с нами ездит. А что?

– Выставки? – я мгновенно сделала стойку. – И куда вы ездите? Как часто?

– Сколько вопросов, – Мурка вальяжно потянулась и запрокинула голову. – Много куда ездим. Раз в месяц или в два. Мы же еще и землячеством всех кошачьих занимаемся, а не только братьями нашими меньшими.

– И Басюна знаете? – спросила я, невольно подавшись вперед.

– Само собой, – чему-то усмехнулась она, щурясь. – Он нечасто приходит, Зорька в основном сама.

– Постойте, – попросила я, чувствуя знакомый азарт. – Вы имеете в виду, что они… хм, вместе?

– Ну да! – она наконец распахнула глаза – лукавые и смеющиеся. – Он потому и жену сюда не водит. Представляю, какой концерт она бы закатила!

– И давно ли госпожа Ясная является членом клуба? – поинтересовалась я и сама же недовольно поморщилась.

Тьфу, эти казенные формулировки прилипчивы, как жвачка к подошве.

– Лет двадцать, наверное, – подумав, ответила Мурка. – Как в город переехала. Это еще при моей маме было. А потом и сына привела.

При упоминании загадочного сына она чуть не облизнулась.

– Что, хорош? – не выдержала я и улыбнулась.

– Еще как! – она вновь потянулась и призналась доверительно: – Та-а-кой роскошный котяра! Мррр.

– А… кхм, – я старательно прочистила горло и уточнила осторожно: – А его отец, случаем, не Басюн?

– Откуда мне знать? – пожала округлыми плечами Мурка и поправила лямку сарафана. – Но Басюн в городе недавно, так что если чего у них раньше и было, то не тут. Родила она точно от оборотня, а вот от кого? Зорька со мной не откровенничает, а Васька, ее сын, к нам уже с год не заглядывает.

В томном кошачьем голосе звучало искреннее сожаление.

– А что вы вообще можете сказать о Зарине Ясной? Ну, как вы можете ее охарактеризовать?

– Упертая, – подумав, заявила Мурка, лениво рассматривая свои длинные ногти. – Скрытная очень. Даже с моей мамой не общалась почти, хоть ей и предлагали помощь. Сложно женщине одной вырастить котенка, понимаете?

– Понимаю, – медленно кивнула я и встала. – А домашний адрес ее не подскажете?

– Лесная, двадцать один, квартира вроде бы седьмая, – даже не задумавшись, выдала она. – Найдете, это двушка на втором этаже. Я там раз или два была.

– Что ж, благодарю за помощь. Вы нам очень помогли.

Она безразлично пожала плечами и гибко потянулась.

– Дверь захлопните.

– Конечно. До свидания.

Она не ответила, уже явно обо мне забыв. Свернулась клубочком и, кажется, задремала на солнышке.

Стараясь ступать потише, я направилась к выходу.

Не зря у Басюна с женой не ладится. Особенно если это его сын… Как бы покопаться в их прошлом?

И, задумавшись, я чуть не столкнулась с высоким мужчиной, который буквально ворвался в клуб.

Скользнув по мне безразличным взглядом, он уверенно двинулся к той самой комнате. А ведь впечатляющий экземпляр: русоволосый битюг со сбитыми кулаками, свернутым набок носом и порванным ухом.

Я остановилась на крыльце, пытаясь хоть немного отряхнуть юбку и заодно принюхиваясь к рукаву кителя – сильно несет кошатиной или сойдет?

И уже захлопывая дверь, я услышала из глубины дома радостный рев: «Мурка! Ты ж мой котеночек!»

Я сидела на лавочке у памятника, любовалась рекой, курила и думала.

В порту грузилась баржа, из кафе на берегу доносилась музыка, но приглушенный шум почти не мешал.

Такая безмятежная жизнь: голуби, мамаши с колясками, петунии да тюльпаны на клумбе, блестящая гладь Бирюзой…

Щурясь от яркого солнца, я смотрела на воду, которая отсюда выглядела обманчиво неглубокой.

Где же ты, бабуля? Кто смог так долго тебя удерживать?

И что мне теперь делать с этой версией, которая на глазах обрастала деталями и доказательствами?

Интересно, для чего это мог затеять Басюн? Банально ради денег, чтобы откупиться от надоевшей жены и начать новую жизнь? У оборотней вроде с разводами сложно… Или у него какие-то другие мотивы? Месть, власть?

Я тряхнула головой и со злостью раздавила окурок.

Да какая разница? Мердок прав. Сейчас главное схватить этого Кукольника за… в общем, схватить. И дело даже не в сокровищах.

На совести Кукольника минимум один труп, да еще и заложники. Даже если бабуля не у него, похищение им мадам Цацуевой можно считать доказанным…

В речной глубине вдруг взвился водоворот. Плеснула вода, блеснула на солнце чешуя… и все стихло.

А я вспомнила еще об одном деле. Обещания ведь нужно выполнять!

Так, который час? Только три. Времени еще предостаточно.

Я выбросила пустую сигаретную пачку, в который раз безуспешно попыталась отряхнуть юбку и направилась к речному вокзалу…

Заглянув по дороге в сувенирную лавочку, я потопталась у кассы, но от соблазнительной идеи прокатиться на теплоходе отказалась.

Не до прогулок сейчас.

Сгодится просто бегущая вода…

Увязая каблуками в песке, я спустилась на пляж, игнорируя грозные таблички: «Закрыто!» и «Купание запрещено».

Окунаться я не собиралась, только присела на корточки, опустила руку в зеленоватую воду и закрыла глаза.

«Русалки Раздвоенный Хвост и Блестящая Чешуйка! – позвала я мысленно. – Вас ждет Анабель Островная. Придите!»

Мердок все же молодец, выяснил настоящие имена русалок. Образы и клички тут не годятся, паспортные данные тоже не всегда. Я вот по документам – Анна Стравински, а на деле…

Я чуть не вскрикнула, когда моего плеча кто-то коснулся.

Покачнувшись, я обернулась рывком, чуть не загремев в пахнущую тиной воду.

– Госпожа, – встревожено спросил мужчина в форме. – С вами все в порядке?

– Конечно, – вымученно улыбнулась я, нащупывая в кармане удостоверение. Открыла не глядя и сунула постовому. – Домовой Стравински. Здесь нахожусь по заданию.

– Простите, – он отступил на шаг. – Я не знал.

– Ничего страшного. Спасибо за заботу.

И, улыбнувшись еще раз, вновь повернулась к реке. Вовремя.

Вода плеснула, чуть не забрызгав меня, и из глубины вынырнули две подружки – русалки.

– Звала, Анабель? – спросила та, что с бусиками.

Вторая наморщила нос – похоже, кошками от меня несло ощутимо.

– Звала, – согласилась я, отряхивая руки, и вынула из кармана подарок. – Вот, это вам.

Русалка ловко поймала брошенный мешочек и вытряхнула на ладонь несколько ниток бус.

– Спасибо! – выдохнула вторая, зачарованно уставившись на яркие пластиковые шарики.

– Да не за что, – отмахнулась я. – Я же обещала.

– А второе обещание? – та, что с бусиками, подняла на меня взгляд.

– С этим не так просто, – призналась я, поправляя волосы.

– Не захотел? – тоскливо вздохнула русалка.

– Нет-нет, – запротестовала я. – Ихтиар-то как раз очень хотел, просто у него возможности нет.

– И что так? – русалка куда-то спрятала подарок и посерьезнела.

Пришлось все рассказать…

– Ну вот, – всхлипнула та, что с бусами. – Почему мне так не везет?!

– А что ему будет? – спросила ее более практичная товарка.

– Не знаю, – призналась я честно. – Пока сложно сказать. Все зависит от того, насколько сильно он в это вляпался. Ну и, понятно, признает ли он вину и все такое. Навскидку… В самом лучшем случае, условный срок, а в худшем лет до десяти.