Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова Анна - Страница 48

– Полагаете, Стэлла могла… хм, столь бесцеремонно обыскивать данное жилое помещение? – осведомился Мердок, бесшумно возникнув за моей спиной. – Или это дело рук похитителя?

Хотелось бы мне знать, как в такой неудобной одежде и обуви он умудряется передвигаться столь бесшумно?!

– Сомневаюсь, – откликнулась я, кивнув на взрезанные крест-накрест подушки кухонного уголка. – При всех своих… перегибах она не стала бы портить вещи.

– Согласен, – рассеянно отозвался Мердок, скользнув взглядом по перевернутой вверх дном кухне.

Казалось, здесь заглянули в каждую щель, в каждую кастрюлю, в отсеки бытовой техники. Даже рулон бумажных салфеток распотрошили!

– Интересно, а сколько комплектов ключей от дома? – задумчиво спросила я, носком туфли поддев какую-то цветастую тряпку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась впечатляющих размеров фартуком в ромашках и сердечках.

Мердок нахмурил брови.

– Любопытный вопрос. Надо бы ознакомиться с протоколом осмотра места происшествия.

– Да уж, – поддакнула я, – помню, о кое-каких украденных ценностях речь шла. Но такой капитальный шмон?..

Мы бесцельно побродили по дому. Глупо искать что-то, ускользнувшее от столь внимательных взломщиков, однако Мердок честно попытался.

И предсказуемо не обнаружил ничего интересного. Разве что меня порадовала папочка с аккуратно подшитыми доносами, которую я тут же сцапала.

– Почитаю на досуге! – объяснила я на вопросительный взгляд Мердока.

Тот лишь плечами пожал, очевидно, не разделяя моего интереса. Цацуеву похитили явно не из-за этих кляуз, иначе воры не оставили бы их здесь.

– Полагаю, с учетом новых обстоятельств необходим повторный допрос госпожи Рачковской, – заметил он, разглядывая цветочные горшки, в которых дотошные воры тоже явно порылись.

– Да уж! – поддакнула я. Подозреваю, что это она понаписала те гадости о нас с Мердоком. Больше просто некому. – Кстати, она утверждала, что мадам Цацуева инсценировала похищение… Хотя сама сразу примчалась, между прочим.

– Вот именно, – подхватил Мердок. – Посему хотелось бы узнать, не она ли организовала это все. – Он обвел рукой бардак вокруг. – А если нет, то не причастна ли сама Цацуева к деяниям Кукольника?

Я поморщилась – ох уж эта высокопарная и густо пересыпанная канцеляритом манера речи! – и согласно кивнула.

– А… – начала я, но договорить не успела.

Настойчиво задребезжал звонок – снова и снова.

– Я посмотрю, – одними губами пообещала я и, крадучись, прошла в спальню, откуда был отличный вид на улицу.

С трудом заставила себя не отвлекаться на разглядывание монументальной кровати с башней вышитых подушек и осторожно отодвинула занавеску.

Кто там у нас?

Надо же! На ловца и зверь бежит!

– Сестра! – кратко сообщила я Мердоку, выглянув в коридор.

Он коротко кивнул и исчез.

Снаружи звякнул засов калитки, раздался взволнованный женский голос, затем приятный баритон Мердока.

Я вышла как раз вовремя, чтобы встретить их в прихожей.

– Здравствуйте! – как-то нервно поздоровалась Птица Говорун, одернув украшенную аппликациями длинную жилетку.

Выглядела она по-прежнему несуразно: аппликации эти, больше похожие на заплатки, бесформенная юбка до пят, которую она нервно теребила, небрежно прихваченные заколкой волосы и мазок неуместно яркой помады на губах.

Со вкусом у нее не очень. Или это я ничего не понимаю в модных тенденциях?

Я, как и бабуля, придерживалась строгой классики. А вот мама с сестренкой предпочитали одежду поэффетнее…

Вспомнив лицо Мердока при виде Розочки в пеньюаре, я улыбнулась.

И, похоже, Птица Говорун как-то неправильно поняла эту улыбку.

– Я тут не причем! – взвизгнула она, затравленно отступив на шаг. – Я же не знала, можно ли вам доверять и…

– Будет лучше, если вы все расскажете по порядку, – предложил Мердок мягко. – Можем пока выпить кофе… – и поправился: – если сумеем его найти.

Она сглотнула и пообещала сбивчиво:

– Я расскажу! Все, что знаю… но я мало что знаю.

Мердок кивнул, усадил ее на чудом уцелевшую табуретку и остановился напротив.

Я понятливо зарылась в шкаф.

Удалось найти и уцелевшую банку молотого кофе, и чашки, и даже конфеты.

Я варила кофе, краем уха прислушиваясь к откровениям Птицы Говорун.

– Я… – начала она, глубоко вздохнув. – Поймите, я не рассказала сразу, потому что не могла вам доверять.

– Почему? – удивился Мердок, присел прямо на столешницу и качнул ногой в безупречном ботинке.

Магия позволяла сохранять обувь идеально чистой, но заклятия для этого вплетались еще на стадии выделки кожи, так что стоило это… В общем, позволить себе такие излишества могли немногие. Проще уж по старинке, щеткой и кремом.

– Ну… – она еще раз вздохнула и решилась: – Ната говорила, в этом замешаны полицейские.

Я даже обернулась. На желтоватых щеках женщины рдел румянец, пальцы взволнованно сжимались и разжимались, как птичьи когти, а глаза горели какой-то мрачной решимостью.

Она совсем не походила на себя прежнюю – язвительную и неприветливую. Похоже, сейчас она на грани истерики, если еще не переступила эту грань.

– Любопытно, – заметил Мердок, как-то зримо подобравшись. – В чем именно?

– В истории Кукольника! – ляпнула она, и я чуть не просыпала кофе мимо турки.

– Она называла имена? – продолжил Мердок, прищурив внимательные темные глаза.

А я отвернулась, чувствуя, как колотится сердце. Неужели мы напали на след?!

И занялась плитой, вполглаза наблюдая за допросом.

– Нет, – призналась Птица Говорун, кажется, с облегчением. – Понимаете, Ната позвонила поздно ночью, я уже спала и спросонья могла что-то упустить. Но имен она точно не называла. Говорила только что-то про архив Пети… Петя Беликов – это ее бывший муж.

– Это нам известно, – уверенно кивнул Мердок, словно мы это раскопали давным-давно, а не случайно выяснили только сегодня. – Продолжайте.

– Да нечего особо продолжать, – передернула плечами она. – Сестра сказала, что будет мне горячий материал… Ну сейчас я о светских событиях пишу, но…

– Но раньше вы специализировались на громких расследованиях, – подсказал Мердок негромко. – Я читал ваши старые статьи. Ведь Беликов охотно делился с сестрой жены кое-какими… хм, любопытными фактами. Так?

– Ну да, – она нервно хохотнула. – У нас договоренность была. Петя помогал мне, а я ему.

Я чуть не присвистнула, убирая турку с огня. Надо же! Интересно, чем ее так прижали? Ведь не просто писать перестала – забилась в глушь, в провинцию!

– А затем его привлекли к уголовной ответственности, – Мердок внимательно за ней наблюдал, – вы испугались и сбежали?

– Да, – прозвучало совсем тихо. И она повторила громче, с вызовом: – Да! Я и о пропаже Наты болтать боялась! Сначала сглупила, вызвала полицию, но потом поняла, что к чему. А я же тоже жить хочу!

А ведь выложи она все сразу, мы бы сэкономили кучу нервов, сил и времени.

– Разумеется, – заметил Мердок прохладно. – Итак, вы утверждаете, что Цацуевой было известно о причастности к деяниям Кукольника кого-то из полицейских?

– Да! – торопливо, решительно подтвердила она.

– Попытайтесь вспомнить точную формулировку, пожалуйста.

Я примостила на столе чашки с кофе и встала рядом с Мердоком.

Она задумчиво склонила голову к плечу и проговорила:

– Ната сказала, кто-то из полицейских чинов.

– Именно так? Чинов? – уточнил Мердок, вперив в собеседницу острый взгляд.

Она кивнула.

– Я же журналист, – передернула плечами она, обеими руками взяв чашку, – такие вещи запоминаю, понимаете?

– А она не уточняла, о нашем ли райотделе шла речь? Или, скажем, об области?

– Вроде бы о вашем, – с сомнением протянула журналистка. – Да, точно! Она еще говорила, что хочет сама на него посмотреть. Завтра, мол, специально сходит, все равно к домовому зайти собиралась.

Мы с Мердоком переглянулись. Все совпадало!