Ледовый барьер - Престон Дуглас - Страница 59

В холодном свете солнца Бриттон выглядела старше своих лет. «Она думает о том, чтобы остановить проект», — с удивлением подумал он.

— Не думаю, что Ллойд будет счастлив, если вы вдруг заартачитесь сейчас, — сказал он.

— Ллойд — не капитан «Рольваага». Я говорю с вами, как и раньше — потому что вы единственный человек, с которым я могу поговорить.

МакФарлэйн уставился на неё.

— Как капитан, я не могу говорить с кем-либо из моих офицеров или команды. И я определённо не могу поделиться этими соображениями с персоналом ЭИР. Остаётесь лишь вы, эксперт по метеоритам. Мне нужно знать, думаете ли вы, что метеорит представляет угрозу для корабля. Мне нужно ваше мнение, а не мнение господина Ллойда.

МакФарлэйн ещё несколько секунд выдерживал её взгляд. Затем снова повернулся к морю.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал он. — Он достаточно опасен — и это знание далось нам нелегко. Но представит ли он какую-то особую угрозу для корабля? Этого я не знаю. Но думаю, может быть, уже слишком поздно для того, чтобы остановиться, даже если бы мы этого захотели.

— Но вы высказались в библиотеке. Вы беспокоились. Так же, как и я.

— Я очень тревожусь. Но не всё так просто. Метеорит — такая глубокая загадка, как ничто иное во Вселенной. Что он собой представляет — настолько важно, что я думаю, у нас нет другого выбора, кроме как продолжать проект. Если бы Магеллан трезво принял во внимание все возможные риски, он бы никогда не взялся совершить кругосветное путешествие. Колумб никогда не открыл бы Америку.

Бриттон помолчала, пристально глядя на него.

— Вы думаете, этот метеорит можно поставить в один ряд с открытиями Магеллана или Колумба?

— Да, — наконец, сказал он. — Я так думаю.

— В библиотеке Глинн задал вам вопрос. Вы так на него и не ответили.

— Я не мог дать на него ответ.

— Почему?

Он повернулся и посмотрел в её уверенные зелёные глаза.

— Потому что понял — несмотря на Рошфорта, невзирая ни на что — я хочу этот метеорит. Больше, чем когда-либо чего-либо хотел.

Помолчав, Бриттон распрямилась.

— Спасибо, Сэм, — сказала она.

Затем быстро повернулась и направилась на капитанский мостик.

МакФарлэйн и Рашель стояли на краю базы, под холодным дневным солнцем. Небо на востоке было чистым и ярким, ландшафт внизу — до боли отчётливым в свежем воздухе. Но с запада небо выглядело совсем по-другому: огромное тёмное покрывало, которое протянулось до самого горизонта, обрушилось вниз и двигалось в их сторону, заслоняя горные вершины. Порыв ветра вихрем поднял из-под ног старый снег. Шторм перестал быть пятнышком на экране; теперь он висел чуть ли не над головой.

К ним направился Гарза.

— Никогда не думал, что увижу настолько страшный буран, — сказал он, улыбаясь и жестом указывая на запад.

— Что планируется сделать? — Спросил МакФарлэйн.

— Копать и забрасывать, отсюда — и до самого берега, — подмигнув, ответил Гарза.

— Копать и забрасывать?

— Моментальный туннель. Самое простое инженерное решение, техника, известная со времён Вавилона. Гидравлической землечерпалкой мы выроем канал, стальными пластинами выложим крышу, и набросаем грязь и снег сверху, чтобы не было видно. По мере того, как метеорит продвигается к берегу, мы будем выкапывать новый туннель — и засыпать старый.

Рашель кивком указала на гидравлическую землечерпалку.

— По сравнению с этой малышкой паровой экскаватор Майка Муллигана — детская игрушка.

МакФарлэйн окинул мысленным взором события последних дней, уже после того как метеорит раздавил Рошфорта и Эванса. Туннели очистили и укрепили, под камень поставили удвоенное число домкратов. Метеорит приподняли без сучка без задоринки, под ним возвели гнездо и счистили грязь. Доставили с корабля гигантскую стальную грузовую платформу, и поставили её рядом с метеоритом. Сейчас настало время для того, чтобы взгромоздить на эту платформу метеорит вместе с гнездом. Общение с Гарзой создавало впечатление, что это проще простого.

Инженер снова ухмыльнулся. Он был разговорчив и пребывал в хорошем настроении.

— Хотите глянуть, как мы сдвинем с места самый тяжёлый объект, когда-либо сдвинутый человеком?

— Ещё бы! — Откликнулся МакФарлэйн.

— Первый шаг — взгромоздить его на платформу. Для этого придётся сдёрнуть с него покров. Ненадолго. Потому-то меня так радует вид этого шторма. Не хочу, чтобы эти проклятые чилийцы рассмотрели наш камушек.

Гарза отошёл и заговорил в рацию. Стоуншифер, который стоял чуть подальше, сделал жест крановщику. МакФарлэйн наблюдал за тем, как тот взялся убирать стальные листы, скрывающие разрез с лежащим там метеоритом, убирать — и стопкой укладывать их поблизости. Поднялся ветер, он свистел вокруг сараев и хлестал снегом у самой земли. Последняя из плит дико изворачивалась в воздухе, пока крановщик сражался с ветром, стремясь удержать стрелу ровно.

— Левее, левее! — Кричал Стоуншифер в рацию. — А теперь ниже стрелу, ниже, ещё ниже… Отцепляй.

После напряжённого момента последняя плита была тоже благополучно убрана в сторону. МакФарлэйн уставился в открытую траншею.

В первый раз МакФарлэйн увидел метеорит целиком, выставленный во всей красе. Он возлежал в гнезде, кроваво-красное, неровное яйцо поверх мешанины брусьев и металлических двутавровых балок. От зрелища перехватывало дыхание. Смутно он сознавал, что Рашель что-то говорит.

— Ну, что я тебе говорила? — Сказала она Гарзе. — Его хватил «взгляд».

«Взгляд» был термином, который она сама же и выдумала. Как правило, увидев метеорит в первый раз, почти все — техники, учёные, строители — прекращали заниматься своим делом и глазели на него, как зачарованные.

МакФарлэйн с очевидным усилием перевёл взгляд с метеорита на Рашель. К её глазам вернулся заразительный весёлый блеск, настолько очевидно утерянный двадцать четыре часа назад.

— Он просто прекрасен, — сказал МакФарлэйн.

Сэм прошёлся взглядом по всей длине открытого теперь туннеля, по платформе, которой и предстоит везти камень. Платформа выглядела внушительно: покрытая решёткой площадка из стали и углеродно-керамического композита, в сотню футов длиной. Хотя их и не было видно сверху, МакФарлэйн знал, что под платформой — великое множество сверхпрочных самолётных шин, тридцать шесть осей, по сорок шин на каждую ось, чтобы она смогла выдержать ошеломляющий вес метеорита. На дальнем конце туннеля из паза в грунте вырос массивный стальной ворот.

Глинн выкрикивал команды тёмным фигуркам в туннеле, возвышая голос над растущей яростью ветра. Передний фронт бури угрожающе вздымался над головой, прямо-таки отвесная скала, которая, подходя ближе, пожирает дневной свет. Глинн внезапно умолк и направился к МакФарлэйну.

— Доктор МакФарлэйн, получили ли вы новые данные после второй серии опытов? — Спросил он, продолжая наблюдать за работой внизу.

МакФарлэйн кивнул.

— По нескольким фронтам.

Сказал — и умолк. Он знал, это никчемное удовлетворение: заставить Глинна задавать вопросы. Его по-прежнему терзала мысль о том, что Глинн продолжает наблюдать за его действиями. Но он решил не делать из этого трагедию — по крайней мере, пока.

Глинн склонил голову, будто читая мысли.

— Понятно. Могу я о них услышать?

— Конечно. Теперь мы знаем температуру плавления. Или, точнее, сублимации — материал прямо переходит из твёрдой фазы в газовую.

Глинн вопросительно приподнял брови.

— Одна целая две десятых миллиона градусов, по Кельвину.

— Господи Боже! — Выдохнул Глинн.

— Ещё мы добились прогресса в расшифровке его кристаллической структуры. Она чрезвычайно сложна: асимметричный фрактальный порядок, построенный по вложенным равнобедренным треугольникам. Порядок сохраняется на различных масштабах: от макроскопических до индивидуальных атомов, и нигде не нарушается. Хрестоматийный пример фракталов. И это объясняет его необычайную твёрдость. Судя по всему, метеорит состоит из одного элемента, это не сплав.