Иуда Освобожденный (ЛП) - Гамильтон Питер Ф. - Страница 153

«Гисрадар засек сигналы, соответствующие четвертому и седьмому классу кораблей праймов. Мы запустили туда парочку ракет Дювуа, чтобы заставить их закрыться».

— Это мне известно, но необходимы подробности. Нужно сделать облет. Оставайся в гиперпространстве, но предоставь нам высококачественное изображение. Мы должны знать, что затевают там эти ублюдки.

«Ты хочешь, чтобы мы ушли с орбиты Ханко?»

— Да. Об остальных червоточинах позаботится планетарная оборона. Если характер атаки изменится, ты можешь сразу же вернуться.

«Понятно, ухожу с орбиты».

— С Буунгейта доложили об открытии червоточины рядом со звездой, — сообщила Анна. — Ситуация повторилась для всех сорока восьми светил. Неизвестно, что они задумали, но это происходит в каждой атакованной звездной системе. Через червоточины доставлены большие группы кораблей.

— У кораблей праймов должны быть чрезвычайно мощные силовые поля, чтобы оставаться на таком минимальном удалении от звезды, — сказал Рафаэль. — Это невероятно близко.

— А корабль класса «Москва» способен подойти так близко? — спросил Уилсон.

Он непроизвольно представил себе, какая опасность угрожает «Дублину» в случае выхода в реальное пространство в полумиллионе километров от звезды G-класса.

— Да, — ответил Танде. — Но я бы не советовал вступать в бой при таком положении. Уровень воздействия наверняка вызовет перегрузку.

— Значит, это относится и к кораблям праймов, — сказал Рафаэль.

— Несомненно.

— Что же они задумали? — прошептал Уилсон.

Его виртуальные руки переставили несколько иконок, и тактический дисплей немного уменьшился, уступая место информации с гисрадара «Дублина». Червоточина праймов сохраняла постоянную позицию в четырехстах восьмидесяти километрах от звезды мира Ханко. К ней быстро приближались две ракеты Дювуа, выпущенные по приказу Оскара. За десять секунд до взрыва червоточина закрылась.

— Она вновь открывается, — сказал Танде, следя за проекцией. — В двадцати миллионах километров.

— Ракеты Дювуа приближаются к цели, — сообщила Анна. — Пока ничего не происходит.

Гисрадар «Дублина» показал, что шестьдесят три корабля праймов, вылетевшие из червоточины, быстро удаляются от перехода. Каждый из них выпустил залп ракет с высоким ускорением. Расширяющееся кольцо достигло в поперечнике уже пяти тысяч километров. На периферии вспыхнули ядерные взрывы. В тот же момент изображение с гисрадара сменилось беспорядочным мерцанием.

— Что происходит? — спросил Уилсон.

«Интерференция, — доложил Оскар. — Ядерные взрывы каким-то образом вызывают импульсы экзотической энергии. Они сбивают наш гисрадар».

— Это и есть функция превращения энергии, которую мы не получили, — сказал Танде. — Прямое преобразование в экзотическое состояние. Наташа?

— Что ж, вполне возможно, — согласилась Наташа. В ее словах звучала не столько тревога, сколько любопытство. — Я удивляюсь, как этот процесс при таких условиях не вызывает распада.

— Вы отвлекаетесь от самого главного, — заметил Дмитрий.

— Что же это? — холодно осведомилась Наташа.

— Они прилагают колоссальные усилия, чтобы спрятать от нас что-то, что находится над звездами. — Он показал на изображение с «Дублина», демонстрирующее плавную кривую звезды. Однородность картины нарушало мерцающее облако серебристых и золотистых частиц, закрывающее больше половины поверхности. — Это единственная слепая зона во всей звездной системе. Под пеленой помех что-то происходит. Что-то чрезвычайно важное, имеющее отношение к атаке.

— Праймы генерируют аналогичные помехи и в других системах, — добавила Анна. — Повторяются одни и те же действия.

— Оскар, мы должны узнать, что они скрывают.

Уилсон надеялся, что голос не выдаст испытываемой им тревоги. Но если у праймов имеется оружие, равное по мощности квантовым ракетам или даже превосходящее их, значит, война окончена. Большая часть его семьи улетит на ковчегах, строительство которых над Лос-Вадой перешло в последнюю стадию. Если только успеют до него добраться. Сам он считал себя в относительной безопасности на Высоком Ангеле, хотя бог знает, куда может улететь чужак.

«Все понял, — ответил ему Оскар. — В такой близости от звезды стандартные сенсоры бесполезны. Мы подойдем ближе».

— Удачи, — отозвался Уилсон.

Первый толчок стал для Оскара полной неожиданностью. Сердце немедленно отреагировало учащением пульса.

— Что за чертовщина?

Все остальные подняли головы с кресел и удивленно оглядывались. Что они надеялись увидеть, Оскар не мог себе и представить. Трещину в корпусе, сквозь которую врывается солнечный ветер? Чушь! Он давно знал, что любое воздействие, способное вызвать сотрясение корабля, попросту уничтожит его, и смирился с этой мыслью. Но корабль снова вздрогнул, уже сильнее, а экипаж все еще был жив и невредим.

— Кто-нибудь мне ответит?

— Я думаю, это потоки экзотической энергии от ядерных взрывов с функцией изменения состояния, — сказала Дервла. — Вокруг нашего компрессионного волнового фронта я заметила множество необычных флуктуаций.

— Великолепно! — воскликнул Оскар. — Новая угроза. Насколько это может нам навредить?

— Точно не знаю, — ответила она. — При обучении мы не обсуждали ничего подобного. Но я не думаю, что это может пробить наш барьер.

От очередного толчка тело Оскара непроизвольно напряглось, а удерживающие его ремни завибрировали. Корабль как будто прыгал по пенящимся бурунам. Голографический дисплей так дрожал, что было трудно сфокусировать зрение. Оскар переключился к первостепенной информации. И как раз вовремя — в следующее мгновение он ощутил еще один толчок. В узкой рубке послышалось чье-то ругательство.

— Десять секунд до запуска ракет, — доложил Хайвел.

Оскар сверился с навигационной сетью. Их корабль летел к звезде примерно на четырехкратной скорости света. Хотелось поговорить с Дервлой и убедиться, что курс верен, но хорошему капитану не следовало отвлекать экипаж в самый неподходящий момент. И Оскар доверил ей свою жизнь.

Дервла направила корабль к звезде по длинной кривой, огибающей скопление праймов с юга на высоте четырехсот тысяч километров. После прохождения барьера взрывов сотрясающие судно толчки стали уменьшаться.

Хайвел вместе с СИ корабля внедрил фильтрующие программы, и картинка с гисрадара стала более четкой. Импульсы экзотической энергии теперь обозначались темными расходящимися кругами с постепенно уменьшающейся интенсивностью.

— Корабли все еще там, — сообщил Хайвел. — И выпускают феноменальные залпы ракет даже по стандартам праймов. Ой! Постойте-ка… — После команды сместить фокус на сто восемьдесят градусов изображение резко дернулось. — А это что такое?

В центре картинки появилась одинокая точка, стремительно летящая к звезде.

Оскар просмотрел сопутствующую информацию.

— Господи, да у нее ускорение в сотню g!

— Через две минуты объект достигнет короны звезды, — сказал Хайвел. — Что же это?

— Я не знаю, но мне это не нравится. Уилсон, ты получаешь информацию с нашего гисрадара?

«Да, — последовал ответ. — Ты не мог бы сбить его ракетами Дювуа?»

— При такой близости к массе звезды — нет, — ответил Рейбен. — Слишком сильное гравитационное отклонение.

— Он прав, — добавила Дервла, — наш генератор червоточин с трудом поддерживает целостность поля. На таком расстоянии от звезды действуют колоссальные гравитонные искажения.

«Оскар, нам крайне важно узнать, для чего предназначено это устройство, — настаивал Уилсон. — Я прошу вас выйти в реальное пространство и применить все стандартные сенсоры».

Оскар уловил по крайней мере два тяжелых вздоха в рубке.

— Все понял, останавливаюсь для стандартного обзора.

— Интересно, выдержит ли наше силовое поле? — пробормотал Хайвел.

— На таком расстоянии выдержит, — заверил его Тиг. — Только нельзя вступать в бой с кораблями праймов.

— Постараюсь не забыть, — сухо откликнулся Оскар. — Ладно, Дервла, выводи нас из червоточины. Хайвел, как только окажемся в реальном пространстве, запускай все имеющиеся датчики.