Иуда Освобожденный (ЛП) - Гамильтон Питер Ф. - Страница 114

— Это дымовые трубы! — заявил Орион.

Из выступов действительно просачивался белый пар, постепенно исчезавший над пологом леса. Оззи тотчас припомнил странные ленты облаков, похожие на реки, увиденные ими при подходе к острову.

Орион поспешно лег плашмя и прижался ухом к земле.

— Друг Орион, что ты делаешь? — удивился Точи.

— Хочу услышать шум машин. Там внизу, в пещерах, должны быть целые заводы.

— Я не обнаружил никакой электрической или магнитной активности, — сказал Точи.

— Успокойся, старик, — посоветовал ему Оззи. — Подумай, что могут выпускать эти заводы?

Орион озадаченно оглянулся и пожал плечами.

— Понятия не имею.

— То-то и оно. Давайте не будем спешить с выводами.

— В центре поляны что-то есть, — сказал Точи.

Оззи активировал зрительные вставки. Вдалеке, посреди шуршащего моря листвы, виднелся отдельно стоящий черный столб.

— Ну вот, это уже что-то.

Орион первым бросился вперед гигантскими шагами, каждый раз пролетая по воздуху три-четыре метра. Оззи проявил большую осторожность и часто поглядывал на небо, а Точи неторопливо скользил рядом с ним.

Столб поднимался на три метра, а опирался на широкую пластину голубоватого полипа, лишенную не только растительности, но и почвы. В самой середине столб опоясывало кольцо выгравированных символов, состоящих из длинных тонких штрихов, изгибающихся под разными углами. Все углубления и вмятины гравировки были заполнены прозрачным кристаллом. Оззи запустил сканер портативного модуля и присвистнул, получив результат.

— Алмаз. Самое дорогое антикоррозионное покрытие.

— А что это за знаки? — спросил Орион. В рунах просматривалось некоторое сходство с иероглифами, но ни к одному из земных наречий они не имели никакого отношения. — Может, это дорожный указатель по тропам?

— Понятия не имею, — сказал Оззи. — А ты, Точи?

— К сожалению, тоже не знаю.

Оззи начал сканировать почву, но она оказалась довольно плотной. Сенсоры не обнаружили под столбом никаких скрытых цепей, никаких электрических сигналов. Орион в нетерпении кружил у столба, обводя пальцем гравировку, и в конце концов заслужил сердитый взгляд Оззи. Наконец он снова посмотрел на поляну, и его поразило неожиданное и неприятное прозрение.

— Проклятье! — Оззи злобно сплюнул. — Дрянь, дрянь, дрянь! — Он пнул основание столба, больно ушиб ногу и пнул еще сильнее. — Ой! — Последовал пинок другой ногой. — Не могу в это поверить!

Все его разочарование, вся ярость хлынули наружу, обрушившись на незамысловатый артефакт. Этот предмет вызывал ненависть тем, что он собой представлял.

— Оззи, что случилось? — негромко спросил Орион, следя за ним встревоженным взглядом.

— Что случилось? Сейчас я тебе скажу, что случилось. — Он еще раз ударил ногой по столбу, но на этот раз не так сильно. — Я провел в диких дебрях несколько месяцев, грыз чертовы фрукты, когда хотел получить бифштекс с жареной картошкой. Нет, не просто хотел, я мечтал о нем. Я хожу в каких-то лохмотьях, словно пещерный человек. Я целую вечность не спал с женщиной. Я так давно не пил спиртного, что мои внутренности совершенно излечились. Меня носило в океане, оказавшемся самой грандиозной космической шуткой. Но я все выдержал, потому что знал: вы — да, вы — наблюдаете за мной, направляете меня по своим тропам, чтобы в конце концов мы встретились. Но нет, этого оказалось мало, и вы снова оставили меня в дураках, снова проявили ваш вонючий юмор. — Он ткнул пальцем в сторону столба. — Это не смешно. Поняли? Вам ясно значение моего «не»?

Орион испуганно оглянулся по сторонам.

— Друг Оззи, с кем ты говоришь? Я не вижу здесь никого, кроме нас.

— Они наблюдают. Ты не чувствуешь?

— Кто? — взмолился Орион.

— Взрослые особи. Истинные сильфены.

— Разве?

— О да.

Орион снова повернулся к столбу.

— Так что же это?

Оззи выдохнул, скрежеща стиснутыми зубами в попытке успокоиться. Это оказалось не так-то легко. Но если бы он не дал выхода своей ярости, он свернулся бы клубком и завыл от разочарования.

— Ничего. Самый дурацкий и незначительный предмет на всем проклятом рифе. Я уже стал уважать парня, придумавшего газовое кольцо. Я и впрямь считал это сооружение поразительным достижением. А теперь я считаю, что его создатели — самые тупые болваны во всей Галактике. Хочешь знать, что это такое? Ну же, ведь его видно со всех сторон, он торчит здесь, словно какая-нибудь диковина. Серийный номер чертова рифа, старик.

Утес Утреннего Света засек приближающиеся корабли, когда они были еще на расстоянии пятнадцати световых лет. Два десятка судов приближались к звездной системе, где находилась промежуточная база, со скоростью четыре световых года в час. Это были самые быстрые корабли людей, с которыми он сталкивался. Чего-то подобного он и ожидал. У людей не оставалось другого варианта, кроме как послать к промежуточной базе свое самое мощное оружие.

Часть его мыслительной программы отметила, что каждый раз, когда какому-то его сегменту приходилось сталкиваться с космическими кораблями людей, те неизменно увеличивали скорость по сравнению с предыдущими моделями.

Уровень развития и совершенствования их технологической базы был нетипичен для их общества, которое отличалось неорганизованностью, многоступенчатой системой управления и коррупцией. После изучения добытых сведений и оживленных разумов отдельных личностей стало понятно, что небольшие группы людей все же бывают способны к колоссальной продуктивности в одной конкретной отрасли. Во времена частых войн, предшествовавших освоению космоса, главенствующий класс всегда считался со специалистами в области вооружения, и для выполнения поставленных задач им предоставлялись практически неограниченные ресурсы.

Утес Утреннего Света решил, что правящий класс вернулся к прежней модели поведения и облегчил оружейникам доступ к ресурсам. По этой причине за противником следовало тщательно наблюдать: люди при их необузданном воображении могли предпринять весьма опасные шаги не только в тактике, в чем Утес Утреннего Света уже убедился, но и на стратегическом направлении. К счастью, он обладал оружием, способным поражать целые звездные системы. До сих пор он держал его в резерве. Теперь, когда подготовка ко второй стадии вторжения почти завершилась, он был готов использовать это оружие против миров Содружества. Радиация уничтожит всех людей, оставив нетронутыми их постройки и оборудование.

Он уточнял и анализировал показания сенсоров, узнавая по искажениям, производимым кораблями, все, что только можно было узнать об их энерговооружении и маневренности. Затем он приступил к подготовке защиты, для чего приостановил поставку материалов и кораблей в двадцать три новых мира. Семьсот семьдесят два генератора червоточин на трех оставшихся астероидах стали менять конфигурацию; тот же процесс начался и в пятистах двадцати генераторах на четырех новых, недавно созданных астероидах. Вокруг всех обитаемых комплексов, где находились группы иммобайлов, были усилены защитные поля. Корабли-перехватчики выдвинулись на исходные позиции.

Человеческая флотилия начала замедлять ход и остановилась в двадцати пяти а. е. от межзвездной червоточины, где вышла в реальное пространство. Утес Утреннего Света мгновенно открыл вокруг каждого из кораблей противника по двадцать червоточин. Через каждую из них было выпущено по шестьсот ракет и сорок кораблей. Затем он снова модифицировал червоточины, чтобы предотвратить отступление противника через его собственные переходы — этой техникой он овладел еще во время первой стадии вторжения в пространство Содружества.

После отключения сверхсветовых двигателей человеческие корабли стало очень трудно обнаружить. Ракеты теряли цель. Все сенсоры Утеса Утреннего Света тщетно искали источники излучения — радары оказались абсолютно неэффективными. Указать направление могли только сами червоточины, но от их волн искажений осталось только слабое эхо, да и то почти неуловимое, ни разу не повторившееся. Атака не удалась.