Одна отвергнутая ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен - Страница 60

Я наощупь ищу ручку дверцы, наблюдая за тем, как он длинными ногами сокращает расстояние, а потом я замираю, когда он резко останавливается, руками взлохмачивая волосы. Я застыла, прикидывая, смогу ли его успокоить. Такая мысль мне не нравится. Совсем. Сердце продолжает грохотать в груди, грозя вырваться, пока я жду следующего шага этого мужчины, молясь, чтобы он не пошел дальше, так как нет ни единого шанса, что я смогу остановить его, что бы он ни намеревался сделать.

Немного расслабляюсь, когда вижу, как его руки опускаются, и еще немного, когда он запрокидывает голову, глядя в небо. Он успокаивается, позволяя разуму протолкнуться сквозь пелену гнева. Сглатываю и слежу за его шагами к стене неподалеку, а потом с молчаливым всхлипом успокаиваюсь еще больше, когда его ладони прижимаются к кирпичу и он собирается с силами, голова опущена, спина вздымается и опускается размеренном, контролируемом темпе. Он делает глубокие вдохи. Мои руки уже на коленях, расслабляются, спиной я прижимаюсь к коже сиденья и молча смотрю, решив не тревожить его, пока он успокаивается. Это занимает не так много времени, как я думала, и то чувство облегчения, что накрывает меня, когда он выпрямляется, поправляет свой костюм и волосы, — за гранью реальности. Мои легкие с благодарным выдохом покидает столько воздуха, что его хватило бы на сотни воздушных шариков. Миллер удержался, несмотря на то, что так сильно потерялся в гневе из-за глупой ситуации, в которой виновата только я.

Спустя несколько минут приведения себя в порядок, Миллер возвращается к машине, спокойно открывает дверцу и словно вливается в пространство машины, спокойно и вальяжно устраивается на месте водителя, очень спокойно.

Я опасливо жду.

Он погружен в свои мысли.

А потом он поворачивается ко мне с измученным взглядом синих глаз, берет мои руки и подносит их к своим губам, закрыв глаза.

— Мне так жаль. Прости, пожалуйста.

Уголки моих губ дрогнули в намеке на улыбку от его извинений и его способности переключаться от джентльмена к безумцу и обратно к джентльмену, все это за пару минут. Его темперамент — причина для беспокойства, в котором наши отношения совсем не нуждаются.

— Почему? — задаю простой вопрос, отчего он открывает глаза и поднимает их на меня. — Тот мужчина не пытался вмешаться. Он не вклинивался между нами и не пытался угрожать нашим отношениям.

— Не согласен, — говорит он тихо. Хмурюсь в ответ на его заявление, и еще больше, когда он настаивает на том, чтобы я присоединилась к нему на водительской стороне, подтягивая меня к себе. Он достаточно помят после своей вспышки, даже несмотря на то, что он провел достаточное количество времени, разглаживая костюм. Он сажает меня к себе на колени так, что я сижу верхом, ногами обхватывая его бедра, руки кладу ему на плечи, прежде чем его ладони ложатся мне на талию. Сделав глубокий вдох, он крепче сжимает мою талию и смотрит мне в глаза. Теперь в его взгляде нет дикости, только серьезность. — Он, вне всяких сомнений, вклинился между нами, Ливи.

Пытаюсь спрятать свое замешательство, только лицо выдает меня, в нем явно читается растерянность, ведь я успеваю спрятать ее.

— Как?

— О чем ты думала?

— Когда?

Он делает глубокий вдох, раздражение начинает просачиваться.

— Когда этот убл… — он закрывает рот и обдумывает слова, прежде чем продолжить. — Когда этот неприятный джентльмен разговаривал с тобой, о чем ты думала?

Я сразу понимаю, куда он клонит. На самом деле, он не захочет знать, о чем я думала. Он снова взбесится, так что я пожимаю плечами, опустив глаза и поджав губы. Я не рискну.

Миллер легким как перышко касанием врывается мне под кожу.

— Не прячь от меня это личико, Оливия.

— Ты знаешь, о чем я думала. — Я отказываюсь смотреть на него.

— Пожалуйста, смотри на меня, когда мы разговариваем.

Я поднимаю лицо к нему.

— Черт, я иногда просто ненавижу твои манеры, — я капризничаю, потому что он подловил меня и направление моих мыслей, а еще я в ужасе, потому что его губы дрогнули в намеке на улыбку от моей дерзости.

— О чем ты думала?

— Почему ты так хочешь, чтобы я это сказала? — спрашиваю. — Что ты пытаешься доказать?

— Ладно, я сам скажу. Я объясню, почему практически вернулся, чтобы научить этого парня кое-каким манерам.

— Ну так вперед, — подначиваю я.

— Каждый раз, когда кто-то расстраивает тебя или разговаривает с тобой в такой манере, это заставляет тебя слишком много думать. Ты знаешь, как я отношусь к чрезмерным размышлениям, — он снова касается меня, подчеркивая свою точку зрения.

— Да, я знаю.

— И моя прекрасная сладкая девочка уже слишком многое додумала в своей голове.

— Знаю.

— Таким образом, когда все эти люди побуждают твои мысли заходить еще дальше, я бешусь, потому что ты начинаешь сомневаться в нас.

Прищурившись, смотрю на него, но не могу отрицать сказанного. Он прав на сто процентов.

— Да, я понимаю, — говорю сквозь стиснутые зубы.

Его голос становится тише:

— И это увеличивает риск того, что ты уйдешь от меня. Ты решишь, что все эти люди правы, и уйдешь. Так что да, они вклиниваются между нами. Они вмешиваются, а когда кто-то сует нос в наши отношения, у меня есть, что сказать.

— Больше, чем «что сказать»!

— Согласен.

— Какое облегчение.

Он хмурится:

— О чем ты?

— Твое согласие, — убираю руки с его плеч и отклоняюсь назад, спиной прижимаясь к рулю, моя попытка оставить между нами расстояние как можно дольше. Признаться честно, едва ли это работает. — Думаю, тебе нужен курс управления гневом, или терапия, или что-то такое, — произношу эти слова до того, как успею струсить. После чего готовлюсь к его взрыву.

Но его нет. На самом деле, Миллеру даже немного смешно.

— Оливия, в мою жизнь вторгалось достаточно людей. Я не стану приглашать незнакомца для дальнейших вмешательств.

— Они не будут вмешиваться. Они помогут.

— Готов поспорить. — Он смотрит на меня так нежно, как будто я наивная. — Я уже был там. Заключение было следующим: я пропащий.

Стук сердца на мгновение замирает. Он уже пробовал терапию?

— Ты не пропащий.

— Тут ты права, — отвечает он, удивляя меня и вселяя надежду. — Единственная помощь, которая мне нужна, прямо сейчас сидит у меня на коленях.

Мой хороший настрой испаряется в мгновение ока.

— Так ты вел себя как псих до встречи со мной? — спрашиваю я сомнением, хотя уже знаю, что он никогда не подходил к черте так близко, пока я не вошла в его идеальную жизнь. Эта мысль немного комична. Идеальная жизнь? Нет, Миллер пытался сделать ее идеальной, сохраняя все вокруг себя в совершенстве — то есть свою внешность и свою собственность, а учитывая то, что я тоже была названа собственностью Миллера, это касается и меня. В этом и заключается проблема. Я не совершенна. Моя одежда не безупречна, у меня нет должных манер, все это заставляет моего придирчивого Миллера с его совершенством скатываться к хаосу. Я единственная помощь, которая ему нужна? Он взваливает на мои плечи непосильный груз.

— Сейчас я псих?

— Твой характер, на самом деле, не то, с чем стоит играть, — шепчу, вспоминая слова Миллера и в полной мере благодаря его за предостережение.

Его ладонь ложится на заднюю часть моей шеи, и он тянет меня к себе до тех пор, пока наши лбы не соприкасаются. Он уже отвлек меня от нежеланных мыслей своим прикосновением и пристальным взглядом, но могу сказать, что вот-вот отвлекусь еще больше.

— Я до сумасшествия тобой очарован, Оливия Тейлор. — Он удерживает мой взгляд. — Ты наполняешь мой мрачный мир светом, а дыру в сердце чувствами. И я целенаправленно тебе сообщаю, что никогда так просто не сдамся. — Мягкие губы накрывают мои, и мы разделяем невероятно нежный, неторопливый поцелуй. — Я не готов больше тонуть в нескончаемом мраке. Ты моя привычка. Только моя. Мне нужна только ты.