Одна отвергнутая ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен - Страница 55

— Я…

— Оливия сегодня не пойдет на работу, — прерывает меня Миллер. — Ее босс согласился дать ей отгул.

— В самом деле? — спрашивает она, седые брови удивленно взлетают. У меня такое чувство, что это я должна здесь объясняться, но вместо этого стою, болтаюсь как пятое колесо между этими двумя, когда Миллер продолжает говорить.

— Да, я забираю ее на целый день. Небольшая передышка и драгоценные минуты вместе.

Сдержать подступающий смех оказывается не сложно. Миллер настаивал на том, что мне нужен перерыв, возможность провести целый день с ним выпадает редко, и за нее нужно цепляться обеими руками. Только я не настолько наивна, чтобы думать, будто это единственная причина.

Миллер смотрит на меня с едва заметным подбадриванием во взгляде.

— Сходи наверх, прими душ.

— Ладно, — говорю я неохотно, понимая, что мне в любом случае придется оставить Миллера самому разбираться с бабушкой. Его настойчивость утром в квартире, будто у меня нет времени принимать душ, теперь имеет смысл. Это дает ему идеальную возможность поговорить с Нан наедине, пока меня не будет рядом.

— Иди, — подбодряет он меня ласково. — Я буду здесь.

Я киваю, покусывая губу, и совсем не тороплюсь оставлять их. На самом деле, я бы хотела развернуться и убежать, забрав Миллера с собой. Нан едва заметно кивает мне головой, таков ее способ сказать «катись отсюда». Это неизбежно, но если бы Миллер сам не выразил своего желания принести извинения, я бы сейчас не поднималась по лестнице черепашьим шагом, оставляя их поговорить. Я во всех подробностях рассказала Миллеру о нашем с бабушкой разговоре прошлой ночью, и он искренне улыбался, когда я поведала ему о том, что бабуля сказала мне об особой любви. Но бабуля не знает всех отвратительных подробностей, и так все и должно оставаться.

Достигнув верхней ступеньки, я оборачиваюсь: оба смотрят на меня, не готовые начать беседу, пока я нахожусь в зоне слышимости. Бабушка — настоящий авторитет, а мой педантичный, великолепный Миллер светится уважением. Потрясающий вид.

— Пошевеливайся, — говорит Миллер, широко улыбаясь. Он что, находит мое беспокойство забавным? Закатывая глаза и раздраженно вздыхая, прихожу к выводу, что ничего не могу сделать.

Захожу в ванную и в рекордное время принимаю душ. Вода холодная, но я не готова ждать, пока она станет более сносной, и кондиционер едва касается моих волос, а я его уже смываю. В голове куча всего для раздумий, мысли неприятные и беспокоящие, но они стираются от мысли о Нан, которая тычет пальцем в лицо Миллера, задавая свои хитрые вопросы, на которые, я надеюсь, Миллер найдет способ не отвечать.

Завернув в полотенце свое холодное мокрое тело, бегу по коридору, чтобы одеться, прислушиваясь к разгоряченным словам, — бабушкиным, по большей части — после чего врываюсь в спальню и бросаю полотенце в сторону.

— Ну, привет.

Я отпрыгиваю от двери, прижав руку к сердцу.

— Господи Боже!

Миллер сидит на кровати, прижимая телефон к уху, с дьявольской улыбкой на совершенном лице. Он не выглядит так, как будто только что подвергся словесной террористической атаке.

— Извинения, — говорит он в трубку, глядя при этом на меня. — Тут кое-что выяснилось. — Сбросив звонок, он позволяет мобильнику скользнуть к центру ладони, кончиками пальцев задумчиво постукивает по колену. — Замерзла?

Его односложный вопрос и точка, на которой сфокусирован его мерцающий взгляд, заставляют меня опустить глаза. Да, я замерзла, и это заметно, но мои затвердевшие соски сжимаются не совсем от холода, когда я чувствую его взгляд на себе.

— Немного, — говорю, руками прикрывая грудь, прячась от его глаз. — Где Нан?

— Внизу.

— Ты в порядке?

— Почему не должен быть? — Он спокоен и собран, никаких признаков беспокойства после выяснения отношений с защищающей меня бабушкой.

— Ну, потому что… просто… — я запинаюсь и путаюсь в словах, чувствую себя до глупого неудобно. Это смешно. Закатываю глаза и опускаю руки. — Что она сказала?

— Ты имеешь в виду, когда она постукивала по столу своим огромным ножом для разделки мяса?

— Она так не делала, — смеюсь я, но прекращаю свое нервное хихиканье, когда вижу, что Миллер остается абсолютно серьезным. — В самом деле?

Он убирает свой телефон во внутренний карман пиджака и встает, пряча руки в карманы брюк.

— Оливия, я не готов и дальше продолжать этот разговор, пока ты стоишь тут мокрая и голая. — Он качает головой, как будто стряхивая нехорошие мысли. Может и так. — Или оденься, или тащи сюда свое маленькое, прелестное тельце так, чтобы я мог им насладиться.

Выпрямляю спину, сопротивляясь искрам желания, которые как пули стреляют по комнате между мной и Миллером.

— Ты бы не проявил неуважение к бабушке, — глупо напоминаю ему.

— Это было до того, как она грозилась отрубить мне мужское достоинство.

Я смеюсь. Он серьезен, и Нан, вне всяких сомнений, была тоже.

— Так сейчас правила не работают?

Он гримасничает со злобными искорками в потрясающих глазах.

— Я оценил и пересмотрел риск, связанный с преклонением тебе в доме твоей бабушки.

— Правда?

— Да, самое хорошее заключается в том, что ты можешь предпринять меры, дабы снизить риск, — он снова говорит так, как будто ведет деловые переговоры.

— Например?

Красивые губы Миллера сжимаются в тонкую линию, пока он раздумывает над моим вопросом, а потом он подходит к моему стулу и поднимает его.

— Извини, — говорит он, ожидая, когда я отойду от двери, что я и делаю без всяких возражений и в изумлении наблюдаю за тем, как он спинкой стула подпирает дверную ручку. — Думаю, мы вполне можем приблизиться к наслаждению с нулевым риском. — Широко улыбаюсь, глядя на то, как он проверяет устойчивость стула, затем дверной ручки. — Да, — говорит он с довольным кивком смышленой головы. — Думаю, я исключил все непредвиденные обстоятельства, — он поворачивается ко мне и в течение нескольких секунд пристальным взглядом прожигает мою кожу. — Теперь я попробую тебя.

Ответ моего либидо молниеносен. Я в крайне отзывчивом настроении и рада видеть, что Миллер тоже. Доказательство видно через брюки.

— Оливия! — крик Нан пробивается сквозь сексуальное напряжение и убивает его на корню. — Оливия, я загружаю в машинку все белое. У тебя что-то есть? — Скрип половиц свидетельствует о ее скором появлении.

— Чертовски идеально, — рычит Миллер со стопроцентным бешенством. — Просто… блять… идеально.

Улыбаюсь и наклоняюсь, поднимая полотенце.

— Промахнулся с риском, — бормочу, оборачивая вокруг себя полотенце.

Скрывая свое возбуждение, он прожигает во мне дыры, ему явно невесело.

— Я не предвидел день стирки белого. — Отодвигает от двери стул и открывает ее, впуская бабушку с руками, руками белых вещей. Миллер цепляет на лицо фальшивую улыбку, но все же улыбку, а это по-прежнему редкость, даже если она фальшивая. Не то чтобы Нан могла догадаться. — Вам следует нанять кого-то, кто бы делал эту работу за вас, миссис Тейлор.

— Пфф! Богатеи! — Она рукой отодвигает его со своей дороги и проходит по комнате, подбирая все белое на своем пути. — Я не боюсь трудной работы.

— Миллер тоже,— встреваю я. — Он убирает и готовит.

Нан замирает, перебирая в руках вещи белого цвета.

— Ох, так это мой возраст предполагает необходимость в помощи, хммм?

Ухмыляюсь при виде того, как Нан пробивает Миллера презрительным взглядом, отчего он, чувствуя себя неловко, переминается в своих дорогих туфлях.

— Не совсем, — говорит он, устремляя на меня умоляющий взгляд. Я же собой довольна. Теперь он ухватит суть. Она может быть занозой в королевской заднице, и я напомню ему об этом, когда он в следующий раз упрекнет меня за употребление таких слов в ее адрес. — Я не имел в виду…

— Оставьте это при себе, мистер, — фыркает она, проходя мимо него и хитро мне подмигивая. А потом она останавливается передо мной и пробегает глазами вверх и вниз по белому полотенцу на мне. Тому, что прикрывает мою наготу. — Я забираю белое, — говорит она, озорно мне улыбаясь.