Гавань измены (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 29

— Мне льстит, что ты назвал меня морским экспертом, — сказал Джек, улыбнувшись при мысли о том, как Софи начинает понимать намерения гипотетического развратника, и её вежливое внимание превращается в холодную ярость. — Но ты также можешь назвать меня морским дипломатом, если желаешь. Нынешней ночью у меня состоялся, как я считаю, весьма удовлетворительный разговор со шкипером «Дромадера».

Понимаешь, это чрезвычайно деликатное дело — указывать человеку, как ему управлять своим судном и предлагать какие-либо усовершенствования, к тому же мистер Аллен не находится у меня в подчинении. Кроме того, капитаны торговых судов зачастую испытывают неприязнь к флотским за то, что мы принудительно вербуем их людей, а некоторые офицеры ведут себя слишком высокомерно.

Обидь я его, он из одного упрямства мог бы убавить паруса и оставить только нижние. Но, видишь ли в чём дело, он сам спустился в каюту, чтобы узнать, что там у нас случилось, сразу после твоего ухода — ему наплели, что ты в пьяном безумии напал на нас и мы почти до смерти тебя избили — и остался выпить бокальчик вина, пока я заканчивал рассказывать Моуэту и священнику, как эскадра перед самым сражением на Ниле под всеми парусами, будто за ней черти гонятся, шла точно этим же самым курсом.

— Вроде припоминаю, что ты упоминал Нил, — вставил Стивен.

— Ну конечно, — любезно поддакнул Джек. — Что ж, он оказался отличным парнем, как только понял, что мы не намерены сажать его на короткий поводок или наводить свои порядки на его судне. Когда Моуэт со священником ушли, я так ему и выложил начистоту. Выпалил без всяких хитростей и прикрас. Я вовсе не стал критиковать его манеру управления «Дромадером» — ему как никому другому норов судна знаком лучше, как и его возможности, — но был рад предложить пару десятков матросов в помощь. И если с более сильной командой он посчитает нужным поставить больше парусов, то в том случае, если какие-то из них сорвёт ветром, я буду просто счастлив тотчас же компенсировать ущерб владельцам судна. Он сказал, что большего не смел и просить — заметил моё беспокойство, но из опасений, что в ответ услышит «а не повернуть ли вам через фордевинд», вовсе не стал подходить. Хотя должен признаться, что слишком уж многого от старой лодчонки ожидать не стоит, будь даже судно набито матросами почище лестницы Иакова или Вавилонской башни. Да и днище изрядно обросло, каждая мачта, да что там — каждая рея обмотаны канатом или укреплены деревянными накладками, а весь такелаж сплеснен уже не по одному разу. Хотя обводы корпуса просто лебединые — самые очаровательные из всех, что я видел — и с соответствующей командой, да в крутой бакштаг можно развить вполне приличную скорость. Так что, в конце концов, мы пожали друг другу руки, а стоит тебе подняться на палубу — ты увидишь, что положение дел существенно изменилось.

На взгляд моряка положение дел и правду разительно переменилось: «Дромадер» расправил лисели, поставил лисель-спирты и поднял рейковые топсели, Стивена же скорее удивила вереница тянущихся по палубе алых пятен.

На «Дромадере» ещё не соорудили навесы, и заливающий палубу яркий солнечный свет придавал красным пятнам особую насыщенность, они прямо-таки бросались в глаза. Стивен осмотрелся, осторожно поправил ночной колпак, чтобы тот не слишком сдавливал шов и, наконец, сообразил, что происходит.

«Сюрпризовцы» обложились грудой вещей и оружия. По команде «вещи к осмотру» каждый матрос сложил личное имущество в кучку перед собой, надо сказать, весьма скудную кучку, впрочем, сверху почти каждой лежала пара безукоризненно выстиранных, выглаженных и аккуратно сложенных белоснежных парусиновых брюк, нежно-голубая куртка с бронзовыми пуговицами и украшенный вышивкой жилет, как правило, ярко-красный, ведь совсем недавно фрегат вставал на якорь у острова Святой Мавры, славящегося сукном такого цвета.

Практически каждый находящийся на палубе глуповатый хитрец аккуратно разложил эти элементы одежды, по большей части парадной, в попытке прикрыть недостаток повседневных вещей, попытке совершенно жалкой даже для глаза салаги, не говоря уж о пост-капитане, который большую часть жизни провёл в море.

Джек сердито поковырялся в кучке жалкого тряпья, спрятанного под парадной одеждой, и продиктовал командиру подразделения перечень требуемой одежды. Дела обстояли хуже, чем Джек ожидал: оружие находилось в отличном состоянии, ибо в надежде смирить его гнев, матросы надраили мушкеты, штыки, подсумки, пистолеты и тесаки до состояния прямо-таки воинского великолепия, но одежда пребывала в удручающем состоянии.

— Ну же, Плейс, — обратился он к пожилому баковому, — несомненно, у тебя должны где-то быть запасные рубашки? У тебя же имелась парочка, расшитых от горла до пупа, когда мы в последний раз проверяли рундуки. Что с ними случилось?

Плейс повесил седую голову и сказал, что не может точно объяснить, он был уверен... возможно, виноваты крысы, предложил он, впрочем, без особой убежденности.

— Две рубашки и две парусиновые куртки для Плейса, а также чулки и кальсоны, — указал Джек Роуэну, делавшему записи, и они прошли к следующей заблудшей душе, которая в пьяном угаре умудрилась оставить себе только один башмак из всего того, что должно было наличествовать. — Мистер Кэлэми, — обратился капитан Обри к молодому джентльмену, закрепленному за этим подразделением, — скажите, что включается в перечень вещей добропорядочного моряка в высоких широтах? Я имею в виду трезвого, ответственного матроса корабля королевского флота, а не шатающегося по ночам и отливающего на каждом углу забулдыгу с приватира, что пьет без меры.

— Две синих куртки, бушлат, две пары синих штанов, две пары обуви, шесть рубах, четыре пары чулок, две шерстяных фуфайки, две шляпы, два черных шейных платка, шарф, несколько пар фланелевых... — Кэлэми покраснел и тихо произнес: —...кальсон, две безрукавки, а также один матрас, одна подушка, два одеяла, два гамака, сэр, если вам угодно.

— А в теплых широтах?

— Четыре парусиновых рубахи, сэр, четыре пары парусиновых штанов, соломенная шляпа и плащ из парусины номер один на случай шторма.

— И любой, у кого обнаружится нехватка всего этого по причине его собственной глупости и небрежности или мерзкого разврата, заслуживает оказаться в списке провинившихся, быть брошенным на решетку и отхватить дюжину плетей за каждую отсутствующую вещь, не так ли?

— Да, сэр, именно так.

— Этот человек из вашего подразделения, из шлюпки под вашим командованием. Тем не менее, зная все это, вы видели, как он довел себя до такого состояния, что остался в одном ботинке. Где ваше чувство ответственности за подчиненного, мистер Кэлэми? Вы позорите флот. Выдача вам грога будет приостановлена до дальнейшего уведомления. Очень плохо.

Хотя Джек и знавал бедность, бедность флотскую, в этот раз дела обстояли хуже, чем он ожидал. Обеспечение матросов, находящихся на грани крайней нищеты, они с мистером Адамсом взяли на себя, и всё утро казначейский стюард выдавал обмундирование, а уже после полудня те из «сюрпризовцев», что не были заняты на вахте «Дромадера», группками расположились на палубе и принялись распарывать тряпьё, поставленное службой снабжения адмиралтейского совета, тщательно переделывая, перекраивая и вновь его сшивая, дабы избежать резкого замечания вроде «выглядишь как пугало в казначейской рубахе».

Джек, обсуждавший с мистером Алленом верхний такелаж и различные способы увеличения скорости судна, когда ветер будет тащить его вперед, а не вдавливать в волну, взглянул на палубу, которая напоминала портняжную мастерскую: всюду разбросаны обрывки ткани и мотки ниток, между ними – напряжённые фигуры сидящих по-турецки моряков, склонившихся над своей работой, правые руки вздымаются, и ритмично посверкивают иглы.

Обри смотрел вниз со сдержанным удовлетворением, ибо не только матросы отходили от кутежей, но и ветер дул точно в корму, что лучше всего подходило для «Дромадера», как и для любого другого корабля с прямым парусным вооружением. Форштевень отбрасывал неплохой бурун, лаг показывал ход в пять узлов и четыре сажени — достаточно, чтобы при устойчивом ветре совершить переход за неделю.