Путин и оппозиция. Когда они сразятся на равных - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 4

Экспорт потребностей одно из важных средств в экономической войне цивилизаций. Слаборазвитость и есть такое состояние культуры, когда элита становится компрадорской, то есть тратит национальные ресурсы на покупку заграничных товаров для собственного потребления, а массы с таким положением соглашаются, потому что надеются вкусить хоть немного от заграничных благ.

В прошлом сильнейшим барьером, защищавшим местную (реалистичную) систему потребностей, были сословные и кастовые рамки культуры. Таким барьером, например, было закрыто крестьянство в России. Крестьянину и в голову бы не пришло купить сапоги или гармонь до того, как он накопил на лошадь и плуг, он ходил в лаптях. Так же в середине века было защищено население Индии и в большой степени Японии. Позже защитой служил мессианизм национальной идеологии (в СССР, Японии, Китае). Были и другие защиты у нас, например, осознание смертельной внешней угрозы, формирующей потребности окопного быта.

Процесс внедрения невозможных потребностей протекал в СССР начиная с 60-х годов, когда ослабевали указанные выше защиты. Но обвально они были обрушены в годы перестройки под ударами всей государственной идеологической машины. При этом новая система потребностей была воспринята населением не на подъеме хозяйства, а при резком сокращении местной ресурсной базы для их удовлетворения. Это привело к быстрому регрессу хозяйства с одновременным культурным кризисом и распадом системы солидарных связей. Монолит народа рассыпался на кучу песка, зыбучий конгломерат мельчайших человеческих образований семей, кланов, шаек.

В ходе довольно длительной культурной кампании в наше общество были импортированы и внедрены в сознание потребности, якобы удовлетворенные на Западе. При помощи прямых подлогов и недоговоренностей было создано также убеждение, что этот комплекс потребностей может быть удовлетворен и в России надо только перестроить наш дом, главные структуры жизнеустройства. В дальнейшем это убеждение обрушилось и превратилось в более хищную, но реалистичную формулу: кое-кто в России может потреблять так же, как на Западе. Но потребности остались, они обладают большой инерцией.

В какой же коридор загнали жизнеустройство России после 1991 года? Для нашей темы главное изменение сводится к следующему: в России резко (за два года вдвое) сократились инвестиции, вложения средств в поддержание и воспроизводство основных фондов всей материальной базы страны. Соответственно, стало снижаться производство всех благ. Это снижение производства, выражаемое величиной ВВП, происходило медленнее, чем сокращение инвестиций, основные фонды какое-то время остаются дееспособными и без ремонта и обновления.

Самый главный для нас факт состоит в том, что при этом потребление благ сократилось несущественно. Его можно представить показателем розничного товарооборота покупок товаров населением. Конечно, при новом образе жизни внутри населения произошло резкое расслоение на тех, кто подтянул пояса и стал потреблять меньше, и на тех, кто стал жрать в три горла и заполнять свои квартиры и дачи ненужным дорогим барахлом. Но если взять Россию в целом, то в 1999 г. инвестиции составили 22 % от уровня 1990 года, ВВП 58 %, а розничный товарооборот 87 %.

Режим Ельцина перенастроил Россию на проедание накопленного национального богатства (основных фондов). За счет чего же обеспечивалось поддержание потребления на уровне 87 % от 1990 года, что намного превышает индекс ВВП? За счет импорта, оплаченного сырьем и распродажей части основных фондов. Ясно, что такая жизнь долго продолжаться не может, т. к. быстрее всего проедается будущее. Это воровство у будущего не так заметно, потому что еще не родившиеся дети не просят есть. Но проедается и настоящее набирает темп разрушение производственной базы, оставшейся без инвестиций, и для поддержания уровня потребления приходится сокращать численность ртов. Мягкий метод известен превышение смертности над рождаемостью. Народ, потребляющий намного больше, чем производит, вымирает неминуемо. Насчет законов Мальтуса еще можно поспорить, а закон сохранения веществ нарушить не получается.

От новой власти, которая всем казалась альтернативой Ельцину, ожидалась восстановительная программа. Требовалось срочно остановить деградацию материально-технической базы производства и систем жизнеобеспечения (прежде всего ЖКХ). Надежды на такой поворот подогревались той манной небесной в виде нефтедолларов, которая вдруг пролилась над Россией.

Да, толика этого дождя оросила экономику инвестиции стали слегка увеличиваться, хотя львиная доля их пошла не на воспроизводство целостной системы хозяйства, а в создание новой России. 54 % всех инвестиций были направлены в три отрасли: добычу топливно-энергетических ресурсов; транспорт и связь; операции с недвижимым имуществом, аренду и предоставление услуг. А, например, машиностроение, объем производства в котором (исключая автомобилестроение) сократился в шесть раз, получило только 1 % инвестиций.

Из сравнения динамики инвестиций и потребления напрашивается вывод, что народная любовь к нынешней власти зиждется на том, что власть задобрила половину населения. Задобрила тем, что изъяла из хозяйства и кинула этой половине в качестве отступного некоторую долю национального достояния на пропой и на импортное барахло. Цена этого сговора: износ основных фондов, деградация ЖКХ, здравоохранения и образования, тяжелое массовое пьянство и подрезание всех корней модернизации и развития. Россия погружается в безнадежность. Ельцин на такое не решился, потому и любви не снискал и до конца второго срока не досидел. Была в глубине его темной души капелька чувства хозяина…

Реальность нам известна: дом перестроили так, что отдали хозяйство на поток и разграбление. В результате множество людей не могут удовлетворить даже самые обычные, традиционные жизненные потребности. Но при этом и несбыточные остались! И оттого, что несбыточность их очевидна, но в то же время отвергается сердцем, люди испытывают сильный стресс, который и разрушает структуры сознания. Система потребностей обладает инерцией и воспроизводится, причем, возможно, во все более уродливой форме.

Поэтому даже если бы удалось каким-то образом вновь поставить эффективные барьеры для экспорта соблазнов, внутреннее противоречие не было бы разрешено. Ни само по себе экономическое закрытие России, ни появление анклавов общинного строя в ходе нынешней ее архаизации не подрывают воспроизводства потребностей идолопоклонника. Таким образом, у нас есть реальный шанс зачахнуть, превратившись в слаборазвитое общество. Еще немного и новое население России ни по количеству, ни по типу сознания и мотивации уже не сможет не только осваивать, но и держать территорию. Оно начнет стягиваться к центрам комфорта, так что весь облик страны будет быстро меняться.

Переход к импортированным из иного общества несбыточным потребностям – это социальная болезнь. Болезнь эта страшна не только страданиями, но и тем, что порождает порочный круг, ведущий к саморазрушению организма. Разорвать этот круг нельзя, потакая больному частично удовлетворяя его несбыточные потребности за счет сограждан, или улучшая понемногу все стороны жизни. Противоречие объективно чревато катастрофой раскол общества и расщепление каждой личности создают напряжение, которое может разрядиться ползучей (молекулярной) гражданской войной. России грозит гражданская война постмодерна, порожденная революцией притязаний.

Заложенные мины

Мы переживаем Смутное время, а это разброд и шатание. Но есть тема, о которой думают все, что же будет с Родиной и с нами? И есть в этой теме общий подход люди пытаются разглядеть и понять угрозы для России. Предупрежден значит вооружен. Это оружие всем нам необходимо, чтобы провести через цепь опасностей и Родину, и наших близких, за кого мы в ответе.

Будем говорить о тех угрозах, которые составляют ядро системы опасностей для России. Какие-то мы унаследовали от проклятого прошлого, которое уходит в туманные времена Киевской Руси, но большая часть порождена на наших глазах, за последние двадцать лет.